Эта новость была тревожной. Виктор знал об интересе Рюрика к бессмертию, но, похоже, одержимость князя зашла дальше, чем он предполагал.
— Я услышал тебя, друг, — сказал Виктор. — И ценю твою открытость. Не многие осмелились бы говорить такое о князе.
Олав грустно улыбнулся.
— Я служу Рюрику верой и правдой уже пятнадцать лет. Я был с ним ещё до того, как он стал князем Ладоги. И я беспокоюсь о нём. То, что происходит сейчас… это не тот Рюрик, которого я знал раньше. Словно что-то затуманило его разум.
— Или кто-то, — задумчиво произнёс Виктор. — Держи меня в курсе, если заметишь что-то ещё необычное.
Они вышли из терема во двор, где жизнь шла своим чередом — слуги суетились, готовясь к вечернему пиру, дружинники тренировались, звеня оружием, купцы раскладывали товары для показа князю.
— Твои покои готовы, — сказал Олав. — Я распорядился, чтобы тебе приготовили баню. Отдыхай, Клык. Завтра будет важный день.
Виктор кивнул и направился к своим комнатам, размышляя о полученной информации. Исчезновение волхва, прибытие монаха, странное поведение Рюрика — всё это складывалось в тревожную картину. Что-то происходило в Ладоге, что-то, связанное с силами, о которых даже он, с его многовековым опытом, знал недостаточно.
Он вошёл в свои покои и сразу почувствовал, что здесь кто-то был в его отсутствие. Ничего не было взято или переставлено, но воздух словно хранил след чужого присутствия. Виктор осмотрел комнату, проверяя тайники и ловушки, которые он всегда устанавливал перед отъездом. Все они были нетронуты, но это не успокаивало его.
Решив выбросить тревожные мысли из головы до завтра, Виктор воспользовался баней, которую для него приготовили. Горячая вода и ароматный пар смыли пыль дорог и немного расслабили его напряжённые мышцы. Когда он вернулся в свои покои, на столе его ждал ужин — жареное мясо, свежий хлеб, мёд и фрукты.
Он ел без особого аппетита — еда давно перестала приносить ему удовольствие, став лишь необходимостью для поддержания физической формы. Закончив трапезу, Виктор сел в кресло у очага и достал из-за пазухи амулет, подаренный Гостомыслом — серебряного волка с янтарными глазами.
Рассматривая искусную работу, он размышлял о событиях последних дней и о выборе, который ему предстояло сделать. Отправиться на поиски храма в Анатолии, рискуя встретить именно такой конец, о котором предупреждал Хозяин Даров? Или принять предложение существа из красного дыма и отдать своё проклятие кому-то другому?
Ни один из вариантов не казался ему полностью правильным. Но, может быть, встреча с монахом прольёт свет на его дилемму? Если этот Мефодий действительно обладал способностью видеть истинную природу вещей, возможно, он сможет подтвердить или опровергнуть то, что Виктор узнал от Стражей и Хозяина Даров.
С этими мыслями он лёг на постель, не надеясь на сон, но зная, что тело нуждается в отдыхе. К его удивлению, сон пришёл быстро, и впервые за много ночей он не видел кошмаров.
Утро принесло с собой ясное небо и прохладный ветер с озера. Виктор проснулся на рассвете, как привык за века существования. Он всегда был ранней птицей, предпочитая тишину и покой раннего утра суете дневных часов.
Он уже заканчивал свой скромный завтрак, когда в дверь постучали. Открыв, Виктор увидел молодого слугу, который низко поклонился.
— Господин Клык, князь Рюрик просит тебя присоединиться к нему в трапезной. Монах Мефодий будет там.
— Я скоро приду, — ответил Виктор.
Слуга снова поклонился и удалился. Виктор облачился в чистую одежду — простую тунику из тёмной ткани и штаны, перехваченные кожаным поясом с серебряными накладками. Оружия он не взял — в присутствии князя это было бы неуважением, да и не боялся он монаха из Моравии.
Когда Виктор вошёл в трапезную, Рюрик уже сидел там, а напротив него — человек в тёмной рясе с капюшоном, накинутым на голову, несмотря на то, что они находились в помещении.
— А, вот и мой верный Клык! — воскликнул Рюрик, увидев Виктора. — Входи, присоединяйся к нам. Я как раз рассказывал святому отцу Мефодию о твоих подвигах.
Виктор подошёл к столу и сел на указанное князем место — рядом с ним, напротив монаха. Теперь он мог лучше рассмотреть гостя из Моравии.
Мефодий был человеком средних лет, с бледным лицом, покрытым морщинами — не от возраста, а словно от постоянных размышлений. Его глаза, неопределённого серо-голубого цвета, казались слишком светлыми для такого смуглого лица. Но самым странным было то, что, несмотря на бледность и худобу, от монаха исходило ощущение силы — не физической, но какой-то иной, более глубокой и древней.
— Приветствую тебя, отец Мефодий, — сказал Виктор, слегка наклонив голову в знак уважения.
— И я приветствую тебя, воин, — ответил монах голосом, который был одновременно мягким и резонирующим, словно звучал не только в воздухе, но и в самой душе слушателя. — Князь много рассказывал о тебе. О твоей силе, твоей верности… и твоей особенности.
Последнее слово он произнёс с особым акцентом, и Виктор понял, что Рюрик поделился с монахом своими подозрениями о его бессмертии.
— Князь слишком щедр на похвалы, — скромно ответил Виктор. — Я лишь выполняю свой долг.
— Долг, — задумчиво повторил Мефодий. — Интересное слово. Что есть долг для такого, как ты?
Этот прямой вопрос, заданный при Рюрике, застал Виктора врасплох. Монах говорил так, будто был уверен в его бессмертии, будто это был установленный факт, а не предположение.
— Для любого человека долг определяется его клятвами и его совестью, — ответил Виктор осторожно. — Я не исключение.
Мефодий улыбнулся, и его улыбка была странной смесью грусти и понимания.
— Конечно, ты прав. Прости мое любопытство. Я просто всегда интересовался вопросами долга, чести и их места в божественном плане.
— Отец Мефодий много путешествовал, — вмешался Рюрик. — Он видел земли, о которых мы только слышали в сказаниях. Царьград, Иерусалим, даже далёкие земли персов.
— Это действительно так?
Глава 4
— Это действительно так? — спросил Виктор с искренним интересом. Сам он бывал во всех этих местах, но в разные эпохи, и ему было любопытно услышать о современном состоянии этих древних городов.
— Да, Господь направлял мои стопы по многим дорогам, — ответил Мефодий. — И в каждом месте я находил не только новые земли и народы, но и частицы единой истины, которая связывает все творения Божьи.
— Даже языческие народы? — с лёгкой насмешкой спросил Рюрик.
— Особенно их, князь, — серьёзно ответил монах. — Ибо даже в самых тёмных верованиях можно найти отблеск истинного света. Все люди, вне зависимости от того, каким богам они поклоняются, ищут одного — понимания своего места в мироздании и надежды на то, что смерть — не конец пути.
Его взгляд на мгновение остановился на Викторе, и бессмертному воину показалось, что монах видит его насквозь, со всей его древней историей и проклятием.
— Я слышал, что христиане верят в воскрешение после смерти, — сказал Виктор, пытаясь направить разговор в нужное русло.
— Не просто верим, но знаем, — поправил его Мефодий. — Ибо Христос умер на кресте и воскрес на третий день, показав, что власть смерти не абсолютна.
— Но это лишь одно воскрешение, — заметил Виктор. — Что, если человек умирает и воскресает многократно? Это тоже часть божественного плана?
Мефодий долго смотрел на него, прежде чем ответить. Его взгляд был пронзительным, словно он пытался прочесть не только слова Виктора, но и мысли, скрытые за ними.
— В Писании сказано: «Человекам положено однажды умереть, а потом суд». Это естественный порядок вещей, установленный Творцом. Но, — он сделал паузу, — есть силы, способные нарушить этот порядок. Силы, которые существовали до начала времён и будут существовать после их конца.
— Какие силы? — подался вперёд Рюрик, его интерес был очевиден.
— Силы, которым не следует поклоняться или призывать, князь, — предостерегающе сказал Мефодий. — Ибо цена их даров всегда выше, чем кажется сначала.
— И всё же, — настаивал Рюрик, — если эти силы способны даровать бессмертие…
— Они даруют не бессмертие, а лишь его тень, — перебил его монах. — Истинное бессмертие — это бессмертие души, а не тела. Тело — лишь сосуд, временное пристанище души. Цепляться за него — всё равно что цепляться за глиняный кувшин, когда тебе предлагают золотую чашу.
Рюрик нахмурился, явно не удовлетворённый таким ответом. Виктор же внимательно слушал, улавливая в словах монаха отголоски того, о чём говорили Стражи и Хозяин Даров.
— Ты говоришь о Дарах Теней, — произнёс он тихо, и это не было вопросом.
Мефодий резко повернулся к нему, в его глазах мелькнуло удивление.
— Ты знаешь это имя?
— Я слышал его, — уклончиво ответил Виктор.
— От кого? — спросил монах с неожиданной настойчивостью.
— От… существа, которое называет себя их хозяином.
Мефодий побледнел, его руки, лежавшие на столе, сжались в кулаки.
— Ты видел Его? Говорил с Ним?
— Недавно, — кивнул Виктор. — В храме Перуна у озера Выг. Он появился, когда волхв Всеслав пытался провести ритуал.
— И ты выжил после такой встречи, — произнёс Мефодий, и это снова не было вопросом. — Немногие могут похвастаться этим.
— Мне помогли, — честно признался Виктор. — Стражи, волки-оборотни, защищающие границы между мирами. Они отогнали это существо.
— Стражи, — задумчиво повторил монах. — Да, я слышал о них в своих путешествиях. Древний орден, существующий во многих формах в разных культурах. Некоторые принимают облик волков, другие — львов или орлов. Они были созданы задолго до появления человека, чтобы поддерживать равновесие между мирами.
Рюрик слушал их разговор с растущим изумлением.
— О чём вы говорите? — спросил он наконец. — Какие существа? Какие дары?
Мефодий и Виктор переглянулись, и на мгновение между ними возникло понимание — понимани