Книга была старинной и очень ветхой. Если бы многие поколения послушников не относились к ней, как к святыне, она, конечно, давно бы уже превратилась в труху… Вилли читал, и книга пробуждала в голове послушника крамольные мысли.
«Все забыли о том, что Великий Кракор раньше сам выходил из святилища помогать земледельцам, — думал Клетч. — А ведь так было. Вот тут нарисован Бог, а тут — Верховный Жрец… Земледельцев не видно, но это и так понятно, где они находятся…»
Крамольные мысли породили крамольные действия. Вилли приблизился к громаде Бога. Было немного страшно, но ведь Клетчу не впервые приходилось забираться на Его плечи, чтобы умащивать Великого Кракора земной кровью.
Послушник устроился почти под самым потолком святилища и открыл книгу. Все правильно, сейчас он точно на том самом месте, где должен находиться Верховный Жрец… Не наказал бы его Бог за гордыню…
Вилли, прислушиваясь к уханию своего сердца, совершил несколько действий, строго сверяясь с велениями книги, и через несколько секунд произошло нечто ужасное: глаза Великого Кракора ярко загорелись страшным огнем, и Бог громко закричал, так, что Клетч моментально оглох.
Вилли заткнул уши, но жуткий вопль лез внутрь его тела, сотрясал его, разрывал на части, а глаза Великого Кракора по-прежнему сияли, заливая святилище ярчайшим светом.
Клетч не видел и не слышал, как в помещение вбежали оба жреца. Превозмогая ужас, они стащили послушника с плеч Бога. Верховный что-то сделал торопливо в голове Бога, и Великий Кракор замолчал. Его глаза погасли.
В суматохе никто не заметил, что кто-то свалил один из предметов, стоящих на алтаре. Предмет этот не был отображен в священной книге, а значит, не имел никакого отношения к Великому Кракору, но был принесен в святилище, потому что блестел металлом, как Бог. Предмет упал на пол, ударившись панелью с кнопками. Удар по кнопке был недостаточно силен, чтобы аппарат заработал, но достаточен, чтобы обрывок стандартного сигнала бедствия вырвался из гравизащитного блока и, проламывая пространство, помчался в безбрежные глубины Вселенной.
Космический патруль — дело довольно скучное и утомительное, как бы журналисты ни утверждали обратное. Впрочем, в секторе GX-17C давно уже не было ни одного журналиста, по той причине, что им здесь попросту нечего было делать.
Командир патрульного катера Виктор Фурье заканчивал очередной доклад на Базу о том, что происшествий нет, и как всегда с трудом удерживался, чтобы не спросить, какие происшествия вообще могут быть в этом секторе.
— Командир, — послышался голос инженера Игоря Костецкого, — кто-то сигналит.
— Брось шутить, — зевнул Вик.
— Я серьезно. — Тем не менее, голос Игоря был так же немного ленив, словно бы он сам себе не верил, что здесь кто-то может подавать сигналы.
— Что там?
— Да обрывок чего-то. Не могу понять, почему сразу же замолчали.
— «СОС» или «Мэйдэй»? — Вик все еще был уверен, что Игорь шутит.
— Похоже, «СОС».
— Ты с ума сошел?! — командир поднялся со своего места и подошел к Игорю.
— Да правду я говорю… Это где-то рядом. Вот тут, кажется.
— Ну-ка… Система C9245-G5, пятая планета… Сейчас посмотрим.
Информатор моментально выдал все данные о планете. Вик и Игорь озадаченно переглянулись.
— Это может означать только одно, — произнес инженер. — Там гибнет незарегистрированная частная экспедиция.
— Но как она проникла в этот медвежий угол? — удивился командир. — Своим ходом звездолету сюда добираться лет двести.
— А трансфилатор незарегистрированную экспедицию не пропустит, это точно… Значит…
— Затерянная колония, — сказал Вик. — Слушай, похоже, нам здорово повезло.
— Еще бы! Докладывай на Базу и — вперед!
Заработали главные двигатели, патрульный катер помчался к системе C9245-G5. Недаром радовался экипаж — за такие находки в далеком космосе счастливчики получали очень и очень солидные премии. Кроме того, любому человеку всегда приятно выступить в роли спасителя…
А на пятой планете тем временем шел суд. Колония судила послушника Вилли Клетча. За кощунство, которое могло привести к страшным последствиям.
Заседание строилось по древней схеме, невесть как сохранившейся в Колонии. Верховный Жрец, разумеется, исполнял обязанности судьи, обвинял послушника Жетляга, защищать же Вилли пригласили Шермана Кота. Шестеро самых старейших и уважаемых мужчин Колонии — Отцов — находились в роли присяжных. На суд допускались все, но пришли немногие — у всех были дела. Валдон Хруст тоже не пришел: как старший земледелец, он постоянно находился в полях, да и потом — он боялся, что не выдержит и собственноручно убьет Клетча, не дожидаясь конца судебного заседания.
Колонисты были людьми деятельными, не любящими переливать из пустого в порожнее, и поэтому каждый знал, что суд будет скорый, никаких перерывов не состоится, и что через час-другой судьба обвиняемого будет решена.
Кирак Жетляга встал, выпятил свое круглое брюхо и повел речь:
— Всем известно, что произошло сегодня ночью. Послушник Клетч во время ночного бдения в святилище Великого Кракора своими кощунственными действиями оскорбил Бога Трех Стихий и, может быть, даже причинил Ему боль — не зря же он так кричал. Я очень сильно опасаюсь гнева Великого Кракора, того, что из-за гнусного поступка одного колониста Великий Кракор может лишить Колонию урожая, о котором только вчера мы так искренне Его просили. Я знаю, что наши мудрые Отцы запретили смертную казнь, но сейчас, в порядке исключения, я требую смерти для святотатца.
Жетляга откашлялся, сурово посмотрел на подсудимого и сел на землю возле Верховного Жреца. Тот обратился к Клетчу:
— Так ли это было, подсудимый?
— Я не оскорблял Великого Кракора, учитель, — заявил послушник. — И не совершал никаких кощунственных действий. Я делал все точно так, как было написано в священной книге. И признаю свою вину лишь только в том смысле, что ни с кем не посоветовался и принял решение сам…
— Понятно, — произнес судья. — Что скажет защитник?
— Конечно, мой подзащитный виноват, — начал хитрый Кот. — Но, конечно же, не в кощунстве, а всего лишь в том, что по молодости лет не нажил еще ума. И в том, пожалуй, что слишком подвержен гордыне. По-моему, он просто не годится в послушники.
— В послушниках он и так не останется ни минуты, — заявил Верховный Жрец. — Но я думаю, что это недостаточное наказание.
— Конечно, — ввернулся Жетляга. — Пусть защитник считает, что подсудимый совершил святотатство по недомыслию. Великому Кракору от этого все равно не легче. Как не легче будет и все нам от Его гнева.
— Как бы там ни было, будет величайшей глупостью казнить этого парня, — заявил Кот. — Какой прок Колонии от его смерти? Есть же другие способы искупления вины.
— Какие? — спросил судья. — Тюрьма? Кто будет его, единственного, сторожить и кормить?
— Пусть он отправляется на рыбный промысел, — сказал Кот. — Я возьму его к своим головорезам.
Некоторое время все молчали. Рыбный промысел был очень тяжелым и опасным ремеслом, и ему обучали с малых лет, но никто из присутствующих не знал, что Клетч до того, как стать послушником, несколько раз выезжал вместе с Котом на бой большой рыбы.
— Ну что ж, — сказал Болл Джубокс. — Пусть теперь скажут свое слово самые мудрые.
Мнения Отцов разделились. Трое предлагали в порядке исключения казнить подсудимого, трое склонялись к предложению Кота. Тогда снова заговорил Верховный Жрец.
— Мое слово оказывается решающим, — начал он. — Пусть будет так…
Кот взглянул на Вилли Клетча. По лицу бывшего послушника текли крупные капли пота. Джубокс открыл рот, чтобы произнести роковую либо спасительную для Клетча фразу, как вдруг раздалось низкое гудение, будто снова закричал Великий Кракор. Но этот звук шел с неба, и когда люди подняли головы, то увидели рассекающую небо белую полосу. Звук постепенно начал стихать, полоса расширилась… Все молчали. Ни Верховный Жрец, ни даже Отцы не знали, что это такое. Первым начал соображать Кот.
— Это знамение, — проговорил он, — Великие Боги не советуют нам торопиться… Выслушай меня, Верховный Жрец! Может быть, стоит обратиться к священным книгам, которые, без всякого сомнения, точно скажут, как нам поступить?
Старый жрец долго думал. Конечно, этого охотника следовало бы поставить на место, но ведь он, к сожалению, прав… Или к счастью?.. Во всяком случае, спешить действительно не стоит.
— Слушайте все, — произнес Джубокс. — Вы все видели это знамение. Если мы сейчас примем неправильное решение, Великий Кракор разгневается непременно… Кот! Подсудимого я оставляю под твой присмотр, и горе тебе, если с ним что-нибудь случится. А мы с тобой, Жетляга, пойдем думать, что может означать для всех нас это невиданное знамение…
Вик и Игорь шли по опустевшим улицам эвакуированной Колонии и не уставали поражаться тому, что в таких кошмарных условиях могли жить люди. Впрочем, не жить, а, скорее, существовать.
— Повезло им, — говорил Игорь. — Они уже доживали последние годы. Еще немного, и их бы доконало вырождение.
— Нет, — покачал головой Вик. — Они бы умерли от голода раньше. Планета почти безводна, и они истощили почву на этом пятачке, потому что не могли кочевать… Подумать только, они даже не догадывались ее как следует перепахивать.
— Откуда у тебя такие познания в агрономии? — спросил Игорь.
— Я ведь тоже бывший колонист. Правда, я быстро понял, что это дело не для меня…
Патрульные вошли в одно из сооружений, которое они даже в мыслях не могли бы назвать домом, хотя оно было одним из лучших в Колонии — это было жилище Кирака Жетляги.
— Похоже, тут пьяницы жили, — заметил Вик, открыв бочонок.
— Ты гляди, что у него на стене висит!
— Ого! Старинный календарь!
— Бумажный, обрати внимание, — сказал Игорь. — Может, в музей на Марсе его отдать?