ия, – торжественно объявил он. – Редкозуб-младший!
Кто? – не поняла Юлька. Неужели чародей решил сам обвинить Витальку?
– Да, Ваша честь, – сказал свидетель тонким от волнения голосом. – Это я.
Был он немного старше Витальки – года на полтора, высокий для своих лет и очень серьезный. Взрослые хвалили его за внимание и усидчивость.
Это был Колька. Юлька вспомнила, как он помогал ей обыграть Витальку в шашки, а потом показывал в микроскопе муху. Муха шевелила лапками – было страшно на нее смотреть и очень здорово.
– Предатель! – сказал Виталька громко. – Гнида!
Колька молчал. А потом заговорил.
XI
– А как же мальчик избавился от тел? – спросил судья.
– Он их съел, Ваша Честь, – сказал Фермонт.
– Убедительно, – сказал наконец судья. Лицо у него было такое, словно он сейчас заплачет. – Конечно… я понимаю. Растущий организм… мальчику… полноценное питание… вина общества…
– Его нужно казнить, – сказал дядя Фермонт. – Чтобы он еще кого-нибудь не съел.
– Казнить? – сказал судья дрожащим голосом. – Да-да, конечно, его нужно казнить…
– Нет! – закричала Юлька. – Нет! Нельзя! Он ни в чем не виноват!
По лицу судьи потекли слезы.
– Что же ты со мной делаешь, девочка? – он размахнулся и ударил молотком так, что это прозвучало, как выстрел.
– Самое замечательное, – сказало чудовище Юльке. – Что я никогда не вру. Мне просто незачем. Люди за меня все делают сами.
XII
– Это шаггурт. Настоящий шаггурт. Я чувствую его, – чародей потянул носом воздух. – Фиалка? Очень интересно. Странное дело, они всегда пахнут цветами.
– Но почему я его вижу? – спросила Юлька. – И вижу, что он делает! А остальные – нет. Они как слепые. Как куклы. Делают все, что он захочет…
Чародей склонил голову к левому плечу, и стал похож на старую птицу.
– Потому что вы наказаны, Ваше Высочество. Именно поэтому вы видите его истинный облик. Помните, что грозит нарушителю запретов? – сказал Филин-Редкозуб. – Не трогать единорога, не кормить животных, не поить кащея…
– Но я…
– Не жалеть шаггурта, – безжалостно продолжил Редкозуб. – Карается…
Юлька замерла.
– Чем карается? Чем?!
Редкозуб помолчал.
– Знанием, – сказал он наконец. – Знанием, девочка. Теперь ты понимаешь?
XIII
Как убить шаггурта?
– Марина, – позвал папа. – Марина!
Папа ходит по комнате, натыкаясь на вещи, и зовет маму. Он больше ничего не видит. У него седая борода, которую никто не расчесывает и седые волосы, которые никто не стрижет. Он болен.
XIV
Во рву – черная вода. И там кто-то шевелится. Иногда вверх взметаются черные щупальца. Вместо прозрачной ключевой воды и золотых рыбок. Хрустальный мост превратился в каменный. В корнях охранного дерева живут двухголовые змеи.
На небе исчезают звезды. Потом останутся только темные пятна.
На ветвях деревьев сидят откормленные черные вороны.
XV
– Я буду сражаться, – сказал серый кот. – Я спасу вас, моя принцесса!
– Ты болен, – сказала Юлька, посмотрев на него. – И не можешь драться.
– Я плохо слышу, это правда, – ответил Серый Рыцарь. – И левый глаз ничего не видит. Это тоже правда. Но мои когти и зубы ещё при мне. И моя честь тоже. Поэтому я буду сражаться. Нет ничего выше чести. Даже сливки… нет, даже они… Ради сливок я живу, а ради чести – умру.
– Я не хочу, чтобы ты умер, – сказала Юлька и заплакала. Папа, мама, Виталька, Колька – все они уходили от неё.
– Я знаю, – сказал кот. – Но если не будет чести – не будет и меня, Ваше Высочество. Неужели вы хотите любить пустое место?
– Ты погибнешь, – сказал призрак Витальки. Он возник из ниоткуда – в куртке из желтой кожи, в летном шлеме и в круглых очках. Руки у него были в перчатках до локтя.
Сейчас он был очень похож на своего отца.
– Но ты погибнешь с честью, – продолжал Виталька, подняв голову. – Можно с тобой?
Серый Рыцарь помолчал. Потом встал и поклонился Витальке – как равный равному.
– Сочту за честь, мессир.
– Я с вами, – сказал Редкозуб, похожий на филина. – Я все-таки, ещё чародей.
XVI
Давным-давно, в замке, называемом Роза-на-Скале, жили король с королевой, и была у них маленькая дочка.
И было у них все хорошо.