– Что, падлы легавые, съели? Наш Симыч всегда на два шага вперед смотрит.
Бандит еще какое-то время напряженно вслушивался в шум верхового ветра, скользил цепким взглядом по дрожащей листве, потом его голова так же внезапно скрылась, и ветки, сомкнувшись, медленно закачались.
Тем временем цепь солдат и милиционеров двигалась по высокому берегу вдоль реки Вороны, замысловато петлявшей среди леса. Ширина ее в этом месте была небольшая, река практически скрывалась за деревьями, которые смыкались, создавая сплошной зеленый шатер.
Васек Федоров шел в цепочке самым крайним на левом фланге, в опасном соседстве с береговой кромкой, непроходимо заросшей высоким папоротником. В какой-то момент он отвлекся, чтобы спросить у Журавлева, что тот думает о бандитах, и нечаянно наступил на переплетенные между собой тонкие ветви. Глубоко под ними тихоходно текла вода с плавающими на поверхности листьями и сосновой корой.
Васек коротко вскрикнул и полетел, кувыркаясь, вниз по отвесному берегу, испуганно стараясь ухватиться свободной рукой (в другой у него был табельный ТТ) за ветки или высокую траву. Падение произошло стремительно – Васек даже сообразить ничего не успел, как уже лежал, распластавшись, на узкой песчаной косе. Обнаженная его голова покоилась на влажном от волн песке, а туловище по пояс находилось в воде. Так продолжалось одно мгновение: Васек тут же вскочил с невероятной прытью, подхватил мокрую фуражку, и, держа ее на отлете, задрал голову вверх, пытаясь разглядеть сквозь нависавшие над ним ветки своих товарищей.
– Эй! – крикнул он. – Где вы там?
– Живой, Васек? – отозвался сверху Журавлев. – А лихо ты навернулся. Мы с Петром и глазом не успели моргнуть – смотрим, а тебя уже нет, как будто корова языком слизнула.
– Кончай издеваться! – отозвался снизу обиженный Федоров. – Человек чуть шею себе не свернул, а вам смешно.
– Сейчас вытянем, – пообещал Шишкин, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. – Только ты никуда не уходи.
Буркнув в ответ что-то нелицеприятное, Федоров принялся с пристальным вниманием изучать крутой склон, прикидывая, как ему легче выбраться. Изучая неспешным взглядом торчавшие наружу из глинистой земли коричневые корни деревьев, переплетенные, словно клубки ядовитых змей, его взгляд неожиданно наткнулся на странную выемку в отвесной стене. При внимательном изучении Васек догадался, что это самая настоящая дверь, умело сделанная из горбыля, только небольшая по размеру.
– Журавлев, Илья, – зашипел злым гусаком взволнованный Васек, – передай Орлову: здесь вход в бандитское логово. Да побыстрее!
Федоров отбросил мокрую фуражку в сторону, сухим рукавом вытер выступившие на лбу капли пота, стекавшие к переносице и скапливающиеся в глазницах, отчего сильно щипало глаза. Сжав двумя руками пистолет, он нацелился на дверь, с напряжением ожидая, что она вот-вот распахнется и оттуда покажется ненавистная бандитская физиономия.
Орлов, как только услышал о Федоровой находке, так со свойственной ему решимостью немедленно съехал на «пятой точке» по склону вниз. За ним спустились Ханин и несколько солдат, используя как страховку ремни от автоматов. Внизу они быстро рассредоточились и взяли дверь на мушку.
– Федоров, – вполголоса распорядился Клим, – поднимайся.
Васек сунул пистолет в кобуру и ловко полез вверх, выискивая наметанным взглядом хитро замаскированные ступеньки. Поднявшись на двухметровую высоту, он резко распахнул дверь и мгновенно выхватил из кобуры пистолет.
– Руки! – только и успел крикнуть Васек, как метнувшийся из темноты пещеры крупный филин в мгновение ока сбил его с ног, поцарапав острыми когтями лицо и повредив правую бровь. Оперативник взмахнул руками, будто крыльями, словно собирался лететь следом за ночной птицей, и тотчас свалился на влажный, омытый волнами желтый песок с примесью глины.
– Нет там никого, – буркнул, поднявшись на ноги, Васек. – Вот дурная птица!
Орлов самолично исследовал каждый закуток в подземном жилище, которое обустроили налетчики, но ничего интересного не нашел. Похоже, все свое имущество бандиты накануне благоразумно перенесли в другое место, опасаясь визита милиции и военных, если те вдруг обнаружат их тайное убежище. Сохранились лишь простенькие лежанки, оборудованные из подручного материала – березовых жердей и вороха старых тряпок вместо постельного белья.
Судя по количеству лежанок и тому, сколько человек здесь могло одновременно разместиться, Орлов пришел к неутешительному выводу: активных членов банды могло быть тридцать – тридцать пять человек, не считая мелких банд, разбросанных по области и, несомненно, подчинявшихся одному главарю. Чтобы держать в подчинении такую разномастную свору отпетых негодяев, надо быть хитрым, изворотливым и одновременно очень жестоким уркаганом.
– Капитоныч, – распорядился Орлов, – сфотографируй эту достопримечательность со всех сторон. Потом к делу приобщим.
Солидный и нерасторопный с виду Капитоныч проявил необычные чудеса сноровки: он не только сделал несколько снимков в довольно сложных световых условиях, самостоятельно проникнув в бандитское логово, но и сам выбрался на высокий крутой берег, благосклонно приняв лишь незначительную долю помощи от военных. Вот что значит старые закаленные временем кадры!
– Орлов! – окликнул Клима Ханин, когда тот, выбивая носками сапог неглубокие ямки в пологом грунте, осторожно поднимался наверх. – Ты как хочешь, а мне не по нраву, если эти отморозки снова оборудуют здесь свою блат-хату! Взорву я это логово к чертовой матери!
– И правильно сделаешь! – охотно отозвался, не оборачиваясь, Орлов, выискивая глазами, за что бы зацепиться в очередной раз. – Отставь им память о нас! Они нам филина, а мы им гранату!
Ханин достал из подсумка гранату, грозно отсвечивающую в колеблющем полусвете зелеными рубчатыми боками, размахнулся и прицельным броском закинул ее точно в створ распахнутой двери. Мощный грохот глухим эхом качнул лесную тишину. От взрыва внутри пещеры обвалился потолок, сложенный из деревянных плашек; дверь, державшаяся на одной петле, оторвалась и улетела в воду. Из самого нутра логова наружу вырвался язык пламени, черный мазутный дым повалил к небу, извиваясь и путаясь в кронах деревьев.
– Подарочек, – ощерился Ханин, сильно довольный произведенным эффектом, – от свечи огарочек!
Обратно к машинам шли не особенно торопясь, с опущенными головами, сосредоточенно глядя себе под ноги, как будто возвращались с поминок. Время от времени Орлов, разочарованный неудачной операцией, бросал кому-то несколько слов и вновь уходил в свои мысли.
Ханин, шагая рядом, незаметно поглядывал на него, изредка ободряюще говорил:
– Ничего, Орлов, наше дело правое, победа будет за нами. Брось кручиниться, все равно мы их поймаем! Сколько веревочке ни виться, а конец будет!
Наконец солдаты погрузились на полуторки. Орлов за руку попрощался с Ханиным, растягивая ссохшиеся губы в страдательной улыбке, и, с неохотой ворочая языком, сказал:
– Ты, капитан, поезжай со своими людьми в Тамбов, а я со своими ребятами загляну в Инжавино, проведаю местного участкового.
Час спустя милицейский автобус уже въезжал в пригород. Районный центр встретил оперативников необычной тишиной, как будто перед их приездом улицы и переулки по непонятной причине неожиданно опустели.
– Что за ерунда? – озадаченно проговорил Орлов, с изумлением разглядывая пустынные улицы, по которым ветер гнал серую пыль, обрывки газет, куриный пух и прочий мусор. – Город без людей.
– Сам диву даюсь, – вторил ему Журавлев, с недоумением вертя головой по сторонам и напрасно стараясь увидеть хоть одно живое существо. Сегодня даже собаки куда-то пропали.
– Должно быть, на Марс переместились, – невесело пошутил Васек, придерживая у рассеченной брови смоченный давнишним йодом ватный шарик. – Ау, люди, где вы?
И тут провидение неожиданно смилостивилось к приезжим. Орлов взволнованно крикнул:
– Заболотников, друг ситный, ну-ка, подкати вон к той барышне! – И указал пальцем в окно.
Находившиеся в салоне автобуса пассажиры, как по команде, одновременно повернули головы вправо и с любопытством уставились на одинокую стройную фигуру, показавшуюся в глухом проулке. Высокая девушка торопливо шла по тротуару вдоль палисадников, время от времени испуганно озираясь по сторонам. Она прижимала к себе красную сумочку, выглядевшую на фоне цветастого платья ярким пятном. Ее вызывающе броский наряд совсем не соответствовал серым унылым улицам и покосившимся облезлым заборам.
– Притормози, – отрывисто бросил Орлов, на ходу выпрыгнул из автобуса и в два шага догнал девушку: – Зинаида, ты какими судьбами здесь?
Девушка от неожиданности вскрикнула и слегка подпрыгнула, сбившись с шага. Это еще больше развеселило Орлова, и, пока девушка еще не совсем пришла в себя, он нагло приобнял ее за тонкую талию и напористо прижал к себе:
– Что-то ты, Зинаида свет Мальвина, уж больно пугливая стала. На тебя это не похоже.
– Хорош волну гнать, гражданин начальник, – нараспев, как обычно говорят блатные, прокуренным голосом, так не вязавшимся с ее женственной внешностью, грубо ответила девушка и попробовала высвободиться из крепких объятий Клима. – Сеструха у меня здесь живет, младшая, Клавка. Погостить вот надумала к ней приехать. Имею право. А ты что, соскучился, гражданин начальник?
– Имеешь право, – охотно согласился с ней Орлов. – Конечно, имеешь. Просто я сдуру вдруг подумал, что ты завязала шляться по притонам и торговать своим обольстительным телом. А ты всего-навсего отдыхаешь от трудов праведных. Чему ж ты, Зинаида, в таком случае можешь научить свою младшенькую?
– Ошибаешься, начальник, – усмехнулась Зина, – ой, как ошибаешься. Если хочешь знать, я за свою Клавку любому глаза выцарапаю, пускай только кто попробует ее тронуть. Если уж я непутевая выросла, пускай хоть она в люди выбьется. Ты-то, начальник, какими судьбами здесь? По делам али по любви неразделенной?