Та пожимала плечами, бормотала:
— Да найду. С Милкой буду играть, с Баргом.
Милка — это рыжая шотландская бабушки, престарелая кошка с противным и нелюдимым характером, а Барг — обычный дворовый пес, беззаветно влюбленный в Регину. Едва девочке стоило выйти во двор, они оба обступали ее, Милка запрыгивала на колени и подставляла спину для нежного почесывания и ласки, а Барг устраивался у ног и, положив подбородок на колено девочки, наблюдал за ней. Дома у Регины животных не было из-за аллергии Ильи, поэтому к бабушке девочка всегда рвалась.
И Анна сдалась. В конце концов, Регина и мать Ильи, Зинаида Аркадьевна, друг в друге сейчас особенно нуждались.
Свекровь предлагала и ей остаться, но Анна отказалась — нужно было принимать наследство и оформлять документы, юрист просил оставаться в городе.
Анна купила на рынке фрукты и взяла такси от станции. Позвонила, уже подъезжая. Регина говорила странным голосом — слабым, будто через силу и с трудом подбирая слова.
— Что с тобой? — если бы девочка была постарше и не на попечении бабушки, то женщина подумала бы, что дочь после бурной ночи.
— Не знаю, мам, — прохрипела девочка, — чет мне плохо…
Анна набрала номер свекрови — та была у соседки и внучку с утра не видела.
— Так я уходила, спала она еще.
— Я вызываю «скорую», — сообщила Анна.
Она вбежала в дом.
— Регина…
Дочь, схватившись за живот и скрючившись, лежала ничком на ковре. Рядом с ней — перевернувшаяся кружка, вода расплескалась темным пятном.
— Регина! — Анна бросилась к дочери, рухнула рядом с ней на колени, переворачивая девочку на спину. У той было бледное, с синевой лицо, бескровные сухие губы, влажная и холодная кожа. Анна коротко вскрикнула, схватилась за голову:
— Помогите!
Прильнув к груди дочери, попыталась услышать биение сердца, но ее собственное билось так лихорадочно и громко, что заглушало остальные звуки. Дочь вяло дернулась, будто пытаясь подняться. Потом еще. Анна поняла — у дочери судороги.
— Да где же «скорая»…
Что делать она не знала. Регина росла спокойным ребенком, а Маша и Света «достались» ей в уже взрослом возрасте, поэтому что делать, когда человек без сознания, Анна решительно не знала.
За спиной послышались шаги, прибежала запыхавшаяся свекровь, глянула строго и прикрикнула, мгновенно оценив обстановку:
— Воды! Быстро… — приказала она. Все-таки вырастить сына — это не то же самое, что дочь. — Что-то под голову… Сумку вон свою давай! — она притянула за ремешок мягкую сумку невестки, устроила голову внучки. Снова бросила суровый взгляд на переминающуюся с ноги на ногу и заламывающую руки невестку. — Господи, Аня, не стой столбом, полотенце дай!
Анна, получив команду и направление действий, мгновенно засуетилась. Она бросилась в кухню, вытянула из шкафчика чистое полотенце, налила кружку воды из-под крана. Расплескивая воду и поскальзываясь на кафельном полу, вернулась и сунула в руки свекрови — та смочила водой угол полотенца и положила на лоб Регине, ослабила ворот джемпера. Тем временем Анна притащила из гостиной диванную подушку. Свекровь скомандовала:
— Под колени клади! — и склонившись к внучке, легонько ударила ту по щекам, пытаясь привести в чувство.
— «Скорая» уже едет, — пролепетала Анна, содрогаясь от собственной беспомощности — у ее ног лежала ее дочь, а она совершенно не знала, что делать и если бы не свекровь, то даже не сообразила бы о подушке и воде.
Во дворе послышался шелест шин, шум открывающейся двери и голоса медиков. Анна бросилась им навстречу:
— Сюда! — закричала. — Она здесь!
В дверь зашла пожилая врач.
— Ну-ка, дайте-ка пройти.
На этот раз Анна со свекровью стояли рядом и одинаково волновались, пока врачи осматривали Регину. После очередной судороги, у Регины началась рвота, врач развернула ее на бок.
— Ее уже рвало?
Анна растерялась.
— Я не… я не знаю, я только приехала, позвонила ей, а она сообщила, что ей плохо. Я сразу вас вызвала, не доезжая до дома…
Фельдшер придвинула чемоданчик, вскрыла упаковку со шприцем и сообщила матери:
— Будем госпитализировать вашу девочку.
Анна, словно во сне, металась по дому, собирала вещи Регины, искала ее документы, пока дочь укладывали на носилки и переносили в машину скорой помощи. Минуты тянулись, Регина не приходила в сознание. Ее несколько раз вырвало, но взгляд оставался мутным и кожа — бледно-синей и влажной. Анна металась вдоль коридора больницы, присаживалась на жесткие клеенчатые кушетки, прокручивая в голове только одну фразу: «Хорошо, я могу позвать и Регину».
Это не был призрак. Это был человек, живой, мыслящий.
А на следующий день Регине стало плохо.
И эти события могли быть связаны.
Из приемного покоя вышла фельдшер, быстро нашла Анну взглядом и подошла.
— Вы мама Регины Ревель? — Анна кивнула. — Девочку вашу стабилизировали, к ней можно зайти. Но ненадолго, мы сейчас оформляем ее в стационар, пару дней побудет у нас под наблюдением.
— А что… Что это было?
— Похоже на отравление. Завтра смогу конкретнее сказать, каким веществом. Пока, судя по симптоматике, речь о каком-то сильном седативном средстве. Вы или ваша свекровь что-то подобное принимаете?
— Н-нет… Я точно нет. А Зинаида Аркадьевна, по-моему тоже… Скажите, а что Регина говорит? Чем она отравилась?
Доктор вздохнула, пожала плечами:
— В том-то и дело, что ничем. Уверяет, что никаких препаратов не принимала.
Анна закусила губу.
— Я могу с ней переговорить?
— Да, конечно. Она в сознании…
И доктор пропустила Анну в палату.
Даже на фоне белого кафеля и больничного хлопка Регина выглядела бледно — не человек, а тень. Заметив вошедшую мать, девочка слабо улыбнулась. Анна кинулась к ней, обняла. Отпрянув, сжала руку дочери — холодную, но теперь хотя бы не влажную.
— Ты нас напугала.
— Я сама напугалась. Так резко накатило…
— Что это может быть, Регина? Ты ничего не принимала, никаких лекарств? Витаминов?
— Нет, мам.
— Конфеток, которыми угостили друзья?
— Ну, мам, — Регина посмотрела с укоризной. — Я же не дура. Да и нет у меня тут таких друзей.
— Что же это тогда, доктор говорит, похоже на седативные.
Регина пожала плечами.
— Не знаю, мам. Я встала, заварила себе кашу. Сидела в чатике с ребятами, потом посмотрела видосики… Поиграла с Баргом. Потом зашла в дом, чтобы помыть руки и водички попить. Достала из холодильника. Налила себе в кружку и выпила. Пока пила, снова смотрела видосики. Стала кружиться голова и заболела. Я решила, что это из-за видосиков, отключилась и легла в гостиной, на диванчике. А мне хуже только стало. В жар бросило, потом в холод, испарина. Вырвало, едва успела до туалета добежать… И слабость такая, что прям срубало. Тут ты позвонила. Я помню, смотрела, что если тошнит, то надо воды больше пить, я снова налила себе воды и выпила несколько глотков. А потом не помню ничего. Все посыпалось…
— Ты потеряла сознание. Странно, — Анна присела на край кровати и задумалась. Спохватившись, сообщила: — Главное, что сейчас все позади, ты немного тут побудешь, под наблюдением.
Дочь кивнула. Взгляд оставался перепуганным.
Выйдя из палаты, Анна набрала номер свекрови.
— Что с Региной?
Анна коротко рассказала. Подумав, добавила:
— Зинаида Аркадьевна, Регина говорит, что пила воду из холодильника. Что это за вода была?
— Обыкновенная, из супермаркета.
— Не трогайте ее и не выливайте, хорошо? — Анна вспомнила пятно на ковре. — И пятно на ковре не трогайте.
— Да я и не собиралась, — пробормотала свекровь озадаченно.
Анна торопливо попрощалась с ней, и тут же полезла в сумочку. Там, в черной визитнице нашла карточку, оставленную ей сегодня утром.
— Максим Иванович, это Анна Ревель.
— Слушаю вас.
Анна набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
— Кто-то пытался отравить мою дочь.
Макс наблюдал, как криминалист, сняв отпечатки пальцев, бережно упаковывает бутылку с минералкой в пакет. Затем так же методично поступает с кружкой, найденной на полу рядом с Региной. Хозяйка коттеджа. Зинаида Аркадьевна Ревель, подняв ее с пола, конечно, успела вымыть, но криминалист надеялся что-то найти. Хорошо, что Анна сказала свекрови не трогать ковер, хотя бы на нем нашлись нетронутые следы принятого девочкой вещества.
— Как давно эта бутылка стоит у вас в холодильнике?
— Так со вчерашнего дня. Я доставку заказывала из местного супермаркета, вот там и заказала.
— И за все это время к ней никто не прикасался?
Женщина качнула головой:
— Нет. Я минеральную воду редко пью, да и Регина тоже.
— Но вы все равно покупаете?
— Да… знаете, иногда изжога начинает мучить, так вместо таблетки выпьешь стаканчик, и вроде как получше, — женщина вздохнула.
Макс склонился к стоявшей на столе бутылке. Обычная пластиковая, заполнена на две трети, ни осадка, ни какой-то подозрительной взвеси не наблюдалось. Поставив палец на крышку, чуть наклонил ее — в жидкости почти не осталось газа. Он уже успел съездить в больницу и опросить Регину — девочка уверяет, что бутылка была закрыта, крышка не повреждена. Она запомнила, что с усилием ее откупорила и оторвала фиксирующее кольцо. Он обошел бутылку кругом.
— Если ты ищешь что-то интересное, — отметил криминалист, — то посмотри вот сюда.
Кончиком карандаша он ткнул на пластик прямо под горлышком — сквозь прозрачную пленку пакета Макс заметил небольшое отверстие, скорее всего, оставленное иглой. Вопросительно посмотрел на криминалиста. Тот кивнул:
— Ты правильно удивляешься.
— А как?
Криминалист пожал плечами:
— Ка́ком… Мое дело — найти, твое все остальное. Но я бы спросил того курьера, что привез продукты. И оператора, который собирал заказ…
— Непременно. — Макс уже отправил запрос в техподдержку службы доставки. Сотрудник ответил мгновенно, сообщал, что курьера, отвозившего заказ, разыскивают. Макс планировал с ним поговорить, когда он будет знать, что внутри бутылки.