Анна с облечением выдохнула — в комнате никого не было. Только чуть подрагивала из-за сквозняка занавеска — перед сном Регина открыла окно, чтобы проветрить, и не закрыла его.
Анна решительно зашла в комнату, пересекла ее и заперла окно. Направляясь к двери, поправила одеяло и укрыла им дочь. Подняла глаза — взгляд уперся в собственное отражение на дверце платяного шкафа. За своей спиной Анна отчетлива увидела темную тень.
Женщина окаменела. Ни дышать, ни двигаться, ни кричать она не могла.
Взглядом она следила за отражением за своей спиной. Тень медленно приближалась.
«Призрака не существует, — напомнила себе женщина. — Это не Илья. Это тот, кто хочет мне зла, кто хочет зла Регина».
Закричать. Разбудить Регину. Позвать на помощь. Убежать… Вариантов действия было много, но ни один не сработал — руки не слушались, тело стало словно чужим.
Всего на мгновение.
Когда тень оказалась достаточно близко, она резко развернулась и, активировав экран, посветила подошедшему в лицо. Яркий свет ослепил мужчину, но в следующее мгновение он размахнулся и наотмашь ударил Анну. Вскрикнув, женщина выронила сотовый, а сама рухнула вправо.
Она не успела что-то сообразить, защититься — удар был настолько стремительным и сильным, что у нее просто не было шансов на это. Комната дочери покатилась кубарем, на вздохе обернувшись острой болью в виске и темнотой.
Падая, Анна Ревель, разбила голову об угол кровати дочери.
Регина проснулась от грохота и короткого, но какого-то особенно страшного вскрика. Рывком сев на кровати, успела услышать, как хлопнула входная дверь. В коридоре горел свет, он падал в ее комнату, на ковер.
— Мам? — Регина решила, что мама куда-то ушла, сползла с кровати и тут же истошно закричала: мать лежала тут же и не двигалась. Девушка завизжала, бросилась вниз. — Помогите!
Анна в домашнем халате лежала ничком у кровати. Руки неловко вывернуты и раскиданы, будто бы она неудачно пыталась взлететь. Волосы разметались и закрывали лицо. Девочка опустилась к ней, аккуратно перевернула на бок и вскрикнула еще громче — на виске матери темнело алое пятно. От него, будто лапы спрута, тянулось что-то липкое и горячее, до дурноты пахнущее железом. Девочка ошарашенно застыла, разглядывая темно-красную жидкость, которая осталась на пальцах.
Паника, зародившись под сердцем, стремительно разрасталась, заполняя собой сознание, вымещая мысли и способность действовать. Но действовать — это главное. Руки, перепачканные кровью, бездыханное тело матери, голова, неудобно лежавшая на коленях — Регина будто плыла в темноте. Тонкий лучик мелькал перед глазами, но все время ускользал, стоило к нему чуть приблизиться и прикоснуться.
Пульс в висках. Он оглушал.
«Маме нужна помощь», — полыхнуло перед глазами, когда ей все-таки удалось выбраться из-под захлестнувшей ее паники.
Регина заплакала, давясь слезами, огляделась в поисках телефона — сотовый матери лежал рядом, девочка сразу заметила его светящийся экран и мигающий огонек разряженной батарейки. Схватила его, закрыла открытую программу и дрожащими пальцами открыла кнопки набора.
Сто двенадцать, — набрала телефон экстренной службы.
— Помогите! — Крикнула в трубку, когда ей ответили. — У меня маме плохо, она упала, разбила голову… Тут кругом кровь… Она без сознания!.. Помогите, скорее.
Девушка-диспетчер задавала уточняющие вопросы, Регина кивала, отвечала торопливо, очень стараясь говорить четко, чтобы помощь пришла как можно скорее и после каждого ответа повторяла:
— Пожалуйста, только скорее.
Закусив костяшку указательного пальца, она осторожно выбралась из-под маминого тела. Под коленом оказалось что-то твердое, больно впившееся в кожу. Регина приподнялась и пошарила руками — в ладони оказался потрепанный сотовый. Плоская коробочка с черным и немым монитором. Девочка нажала кнопку и активировала экран — на заставке оказалось фото вечерней Москвы. Этот аппарат не принадлежал ни маме, ни ей.
Девочка заглянула в телефонную книгу, обнаружив там десятки незнакомых номеров и контактов. Тогда посмотрела в галерее и пожала плечами — она хорошо знала человека на фотографиях и видео. А потом и вспомнила телефон, она видела его меньше года назад.
«Что этот телефон делает в моей комнате?» — озадачилась, но всего на мгновение — в следующее уже кто-то звонил в дверь, и она, сунув сотовый в карман, бросилась открывать.
Дежуривший у подъезда Саша Степанов протер глаза и смачно зевнул — только что позвонил босс и потребовал проверить, что там в квартире Ревель.
— Да все спокойно у нее.
Камеры молчали, не фиксируя никаких движений — Ревель с дочерью отправились спать, датчики движения не срабатывали. Маячки на окнах тоже не потревожены.
По просьбе шефа, он вручную пересмотрел все камеры, и, ничего не найдя, полез за термосом с кофе. Рука так и зависла над карманом — Анна Ревель пошла по квартире, методично что-то высматривая и включая свет. Саша Степанов, еще державший в руке сотовый, по которому только что закончил разговор с Романычем, набрал номер:
— Че? — шеф даже до постели не успел добраться, ответил сразу.
— Чего-то у Ревель шухер какой-то.
— В смысле, я только что с ней говорил…
— Ну, вот сейчас по хате ходит, свет включает. Чего делать, если там у нее опять кто-то?
Романыч тихо матюгнулся:
— Ты что, вчера родился? Действуй по обстоятельствам. Я на связи, если что, маякуй ментам…
— Понял.
Саша Степнов прильнул к экрану.
Ревель, чуточку помедлив зашла в комнату дочери. Там стояла всего одна камера, в углу, давала неплохой обзор. Анна пересекла комнату, закрыла окно — Саша чертыхнулся, поняв, что Регина осторожно отодвинула маячок, поэтому тот и не сработал, сделал пометку дать по шее установщику и разъяснить ребенку, что делать так не надо, когда Анна замерла у кровати дочери…
— Чего происходит?
Саша прищурился.
Камера ночного видения отчетливо зафиксировала движение за спиной объекта, у платяного шкафа — в темноте неестественно горели глаза и проступал силуэт высокого мужчины в черном.
— Твою ж мать… — Саня уже набирал Романыча. Проорал в трубку: — У нее «призрак»!
Дальше ситуация вышла из-под контроля. На мониторе Саня видела, как Анна Ревель резко развернулась и направила фонарик сотового в лицо незнакомцу — оказалось, она все это время держала в руке телефон. Нападавший, однако, увернулся от света, но тут же размахнулся и наотмашь ударил женщину, сбив с ног. Анна, всплеснув руками, упала.
«Призрак» бросился к выходу.
Опустив голову и прикрываясь рукавом от установленных в коридоре камер, он рванулся к входной двери. Ловко повернув защелку, надавил на ручку. В один прыжок выскочил на лестничную площадку.
Саша Степанов бросился на перехват.
Перепрыгивая через низкие заборчики вокруг детской площадки, огибая качели и пластиковую горку, он торопился к подъезду, отсчитывая в уме секунды и прикидывая, где сейчас нападавший и куда он движется: вверх, на чердак, или вниз, на улицу. Скорее всего, вниз, потому что с чердака выбраться сложнее, дом стоит обособленно, на соседние крыши не перебраться, а после нападения на Ревель — ежу ясно — полиция будет осматривать каждый уголок дома. Значит, все-таки вниз…
Итак, раз — выскочил из квартиры.
Два — толкнулся к лифту, но помчал по лестнице — так быстрее и меньше шансов оказаться заблокированным в кабине.
Три, четыре — перескакивая через ступени скатывался вниз. Время позднее, ему никто не встречается, никто не преграждает путь и не мешает побегу.
Пять, шесть — Саша Степанов уже на крыльце.
Пальцы сомкнулись на ручке двери подъезда, рывок на себя как раз в тот момент, когда прозвучал сигнал домофона. Саша дернул сильнее, надеясь опередить неизвестного, но дверь, будто взбесившись, ополчилась на него, сбив с ног. И тут же — тень нависла над Степановым, а кулак обрушился на голову. Рывок вверх, за грудки, так что у Степанова чуть не оторвало голову, и — с яростью — бросок о каменную плитку ступеней. Хруст костей, оглушительный и мокрый, заглушил все остальные звуки. Перед глазами полыхнулся вспышка сверхновой, которая рассыпалась ворохом звезд. Степанов пытался запомнить человека, его глаза, губы, широкий подбородок с темной щетиной. Но образ нападавшего ускользал, затмеваясь растекающимся по телу онемением, и так и не собрался в единую картинку. Саша Степанов еще пытался его ухватить, запомнить, чтобы передать подоспевшим коллегам, но тот окончательно ускользнул, стекая горячей струйкой крови по ступеням.
Мгновение, и Саша Степанов услышал бы вой сирены «Скорой помощи», а следом за ней — полицейской. Но он уже был вместе со звездами.
Глава 19. Ночь в одиночестве
Обед у родителей затянулся и вымотал Тиграна донельзя. Было около восьми, когда он выбрался из дома, но не торопился ехать домой. Припарковав машину в центре, он долго бродил по набережной, спустился к реке и смотрел на воду. В мягком свете Луны она выглядела маслянистой, наполненной чужой и опасной жизнью. Густые волны лениво бились о гранит. Ватагой серебряных мотыльков от них разлетались искрящиеся брызги. Пахло сыростью и тиной.
Тигран пытался привести мысли в порядок.
В его жизни — все ровно так, как он сам захотел. Вернее, как он принял, не захотев что-то менять. Он оставил любимое дело, став на побегушках у младшего брата как напоминание о давнем, но так и не разрешенном конфликте. С тех пор Тигран почти не бывал на больших семейных праздниках, то ссылаясь на болезнь, то специально направляясь в командировку. Карен не пытался это изменить и даже подыгрывал Тиграну, то и дело давая ему поручения в других городах. Тигран не отказывался, всякий раз используя возможность задержаться под благовидным предлогом.
Отец, кажется, тоже все понимал, но старательно делал вид, что его отношения между сыновьями не касаются. Хотя, почему делал вид. Вероятно, они его, в самом деле не касались — он свой выбор сделал, а отказываться от принятого решения Гамлет Саркисян не умел.