Марго, разнервничавшись, успокоилась быстро. Еще с полчаса Тигран побыл у нее, напоил чаем, уложил в постель и, приглушив свет, вышел из квартиры.
Он посмотрел на часы — было пять утра. Где бы не провел эту ночь Ринат, сейчас он был дома.
Дома Рината не оказалось. Тигран звонил в дверь, никто не открыл.
Спустившись во двор, мужчина присел на бортик ограждения у подъезда дома, где жил несостоявшийся зять, и приготовился ждать.
Ждать пришлось недолго — через десять-пятнадцать минут во двор въехала знакомая машина. Тигран не шелохнулся, наблюдая, как Ринат припарковал ее на свободное место у соседнего подъезда, как вальяжно выбрался из машины и, играя ключами, направился к дому.
Конечно, Тиграна он заметил давно. Вероятно, еще подъезжая.
— Тигра-ан, — протянул он, улыбаясь при этом натянуто и хищно, — какими судьбами? Как поживаешь, брат?
И вот тут у Тиграна что-то сорвало в голове. Он встал в полный рост и шагнул к Ринату.
— Да какой я тебе брат? — процедил, уже размахиваясь.
Первый удар пришелся в бровь Рината. Тот выругался, но от второго удара уже увернулся, коротко ударив Тиграна в живот. Тот обхватил голову Рината и направил ее на собственное колено, завершив короткую схватку. Ринат повалился на асфальт, скрючился, схватившись за переносицу. Тигран склонился к нему.
— Ты, урод, понимаешь, за что получил?
Ринат отполз, встал на четвереньки, упрямо мотнул головой:
— Я тебя урою… — он сплюнул на асфальт вязкую слюну, а в следующее мгновение встал и бросился на Тиграна. Размахнулся правой, целясь в голову, Тигран отвернул. Ринат ударил слева, в висок. Снова мимо, задев Тиграна лишь по касательной. Он двигался широко и не умело, расходуя много энергии и злости. Тигран отскочил назад, увеличив расстояние между ними, наблюдал и уклонялся всякий раз, когда кулак соперника приближался к лицу, груди или животу. Когда лицо Рината покраснело от пота, а движения стали смазанными и вялыми, Тигран бросился вперед и сбил того с ног. Оседлав, подмял под себя и придавил локтем к асфальту.
Ринат попробовал вывернуться. Ударил справа — попал в плечо. Дернулся, доставая коленом по почкам Тиграна. Тот, сцепил зубы от боли, и сильнее надавил на горло соперника.
— Жалкий, неуклюжий, вонючий комок дерьма ты, а не мужчина, — прошипел ему в лицо Тигран.
Рядом взвизгнули тормоза. Захлопали открывающиеся двери. В паре метров от растянувшихся на асфальте мужчин, замер патруль. Ребята, не вмешиваясь, понаблюдали за ходом драки, а когда Тигран приподнялся и освободил Рината, лениво скомандовали:
— Полежали? А теперь поехали, посидим…
Глава 20. Тигран
Тигран отвечал на вопросы полицейского вяло, то и дело растирая виски, как от головной боли. Он терпеливо выполнял все формальности, чтобы, наконец, получить свободу и вернуться к Марго. Сперва выспаться, потом к Марго — вот так. Но после составления протокола об административном нарушении, его попросили подождать в кабинете следователя, в который вошел незнакомый Тиграну мужчина. Молодой, около тридцати, подтянутый и строгий. У него был светлый, проницательный, и вместе с тем немного насмешливый взгляд.
Устроившись напротив Тиграна, он положил перед собой картонную папку «Дело» и представился:
— Меня зовут Максим Александров, капитан юстиции. Я расследую покушение на убийство Анны Ревель и ее дочери, Регины Ревель. Вам знакомы эти имена?
Тигран выпрямился и уставился на следователя с удивлением и недоверием: вероятно, он шутит. Но по взгляду капитана стало ясно, что он говорит серьезно.
— Я? — он растерянно моргнул. — Конечно, я знаю и Анну, и Регину… Я ничего не понимаю, они ранены?
— С Региной, к счастью, все хорошо, а вот Анна находится в реанимации. У нее серьезная черепно-мозговая травма, — он открыл папку. — Подскажите, как давно вы знакомы и в каких отношениях состоите с Анной Ревель?
Тигран нахмурился.
— Вы шутите? Что значит, в каких отношениях? Ни в каких… мы не любовники, если вы об этом.
— И об этом тоже, — холодно отозвался капитан Александров. — Охарактеризуйте подробнее.
Тигран пожал плечами:
— Мы дружим с института… Я ничего не понимаю, господин или товарищ… капитан, не знаю, как тут у вас принято обращаться… Вы можете объяснить, что происходит?
Он выглядел растерянно, это Макс не мог не признать. Но растерянность могла быть совершенно разного рода и вызвана разными причинами. Да и могла разыгрываться, чего уж скрывать. На слова задержанного он кивнул:
— Хорошо, давайте по порядку. Я вам буду называть даты, а вы будете очень точно и внимательно вспоминать, что вы делали в эту дату и кто может подтвердить это. И начнем мы с сегодняшней ночи.
У Тиграна застыло, будто в вязкой смоле, сердце, внутри похолодело:
— Погодите… Вы что же… меня подозреваете?
Капитан посмотрел прямо в глаза, коротко кивнул:
— Подозреваем.
— Но… почему?
Капитан Александров поставил локти на стол, будто приготовился к задушевной беседе. Взгляд при этом у него оставался холодным, отстраненным и проницательным: следователь в самом деле подозревал Тиграна. Тому стало неуютно, он поежился.
— Ну, вот смотрите. Следствием установлено, что после смерти мужа Анны Ревель ее пугали появлением призрака ее умершего супруга, Ильи Ревеля, — он внимательно смотрел на собеседника, отметив, как у того сузились зрачки и сорвалось дыхание. Отметив про себя это изменение, Макс продолжил: — Во время очередного появления, он пригласил Анну последовать за собой и начал склонять к совершению самоубийства…
— Да, мне это известно…
— Хорошо… Вероятно, вам тогда также известно, что Анна Ревель испугалась и обратилась в детективное агентство, которое установило за квартирой наблюдение.
— Да, это я тоже знаю…
Александров кинул:
— Но никакого призрака не было. Детективы без проблем обнаружили, что призрак — вполне живой человек, который зачем-то пытается довести Анну Ревель до самоубийства.
Задержанный молчал. Следователь, бросив на него еще один проницательный взгляд, отметив участившийся пульс мужчины и выступившую на лбу испарину, прищурился и продолжил рассказ:
— А знаете, что еще зафиксировали детективы?
— Не имею понятия…
— Неизвестный, изображавший усопшего Ревеля, отлично ориентировался по квартире. И мало того, прекрасно был осведомлен об установке камер и умело обошел их все, нигде не показав свое лицо. Забавно, верно?
Тигран пожал плечами. Он больше не поднимал глаз, старательно изучая собственные руки.
— И вот мы вышли на ключевое обстоятельство — вы, господин Тигран Гамлетович, много раз бывали в квартире Анны Ревель и отлично знали расстановку камер, потому что она вам сама ее показала, — он презрительно прищурился, склонил голову к плечу. — И вот сейчас я хочу задать вам ряд вопросов, и первый, возвращаясь к началу нашей беседы — что вы делали в указанные мной даты, и в частности, прошедшей ночью, когда произошло нападение на Анну, а при задержании злоумышленника погиб сотрудник детективного агентства.
— Погиб? — переспросил Тигран и сразу осунулся, сник. Опустив голову на руки, он тяжело дышал и раскачивался вперед и назад. Макс ждал, но задержанный не начинал говорить.
— Тигран Гамлетович, я вам рекомендую сделать признательные показания…
Тигран вскинул голову:
— Мне? — темные глаза стали черными. — Но я ни в чем не виноват! Я ничего не делал Анне, я не мог ей ничего сделать… Я любил ее…
Тигран особенно хорошо запомнил тот май. Теплый и непривычно солнечный. Ани повторяла: «В такой май можно и умереть». Он ругался. Не то, что верил в мистику или был фаталистом, но разговоры о смерти словно вкалывали еще одну иголку в его сердце.
Он предчувствовал беду.
— Брось, Тигран, — Ани смеялась над ним. — Это суеверие. А мы — взрослые современные люди.
В тот май она все время улыбалась. Тигран спрашивал, что ее веселит, но девушка отводила взгляд и замирала, а вместе с ней замирало и сердце Тиграна. Он носил во внутреннем кармане небольшое колечко, простенькое, купленное на свою редакторскую зарплату. И он все не решался его отдать Анне, все ждал идеального момента.
Со дня рождения Марго прошло больше двух месяцев. Тигран разрывался между работой в издательстве и передачей дел от отца. Отец сердился и требовал все больше, а Тигран никак не мог решиться, чтобы разрубить этот завязывающийся на его горле узел.
— Мне нужно время, — повторял он.
Отец не понимал, но и не слишком давил, из-за чего узел на шее Тиграна, казалось, затягивался все туже.
Да и Тигран не слишком старался, чтобы он понял: о своих отношениях с Ани он не рассказывал, а откровения про издательское дело вызывали у отца стойкую неприязнь. Нет, он не повышал голос и не требовал, он тихо усмехался. В этом смехе чаяния Тиграна становились такими же тихими и незначительными. Не достойными даже внимания.
Ани о переменах в его жизни тоже не знала. Он не скрывал особо, но она не спрашивала, а он не говорил. Той весной у них сложилась невероятная идиллия. Вечерами они собирались в его уютной квартирке, пили чай. Ани готовила что-то простое, ловко управляясь со старенькой сковородой.
— Как день прошел? — Спрашивала.
Тигран внутренне сжимался, но не рассказывать же о делах, об уволенной горничной, обокравшей постоялицу, об испорченном фильтре в бассейне, о споре с братом об участии в фестивале гостиничного искусства и смене шеф-повара ресторана. Ани все еще думала, что он работает в издательстве, небогатый, но подающий надежды редактор.
— Нормально, — вздохнул Тигран, усаживаясь за стол.
Он понимал, что когда-нибудь ему придется рассказать. Он понимал, что Анну ранит его ложь, как и то, что делает только хуже. Но продолжал уклоняться от разговора.
— У нас на ужин макароны в греческом соусе, — между тем безмятежно сообщила девушка и поставила на стол глубокую миску, доверх