— Как хорошо вы знаете окружение своего брата?
— Мне кажется, очень хорошо… Тигран… Он очень замкнутый, у него почти нет друзей, по крайней мере близких. Он почти все время на работе. Мне иногда кажется, он прячется от жизни. Вся его жизнь связана с семьей Анны.
— У них с покойным Ильей Ревелем были какие отношения?
— Илья сперва немного ревновал, но потом успокоился. Мог уехать в командировку и попросить Тиграна заменить кран в ванной.
— То есть Илья Ревель полностью доверял Тиграну?
Маргарита улыбнулась:
— Он полностью доверял Анне, если вы понимаете, о чем я. Поэтому я и говорю — немыслимо, чтобы Тигран угрожал Анне! — спохватившись, она добавила: — Я имею в виду как-то всерьез.
— Хорошо, допустим. — Макс достал сотовый Анны и включил запись, вернее, тот стоп-кадр, на котором лицо неизвестного мужчины оказалось лучше всего освещено. — Вам знаком этот человек?
Вопрос был задан наобум — Маргарита была неплохо вовлечена в жизнь брата и Анны, однако была настроена на разговор и не имела личных причин сохранять что-то в тайне. Взглянув на снимок, она побледнела и изменилась в лице. С недоумением перевела взгляд на следователя.
— Этого не может быть, — прошептала.
Глава 27. Прерванный полет
Максим Александров шумно переводил дыхание после пробежки по этажам большого офисного центра. «Надо возвращаться в спорт-зал, а то дышу, как старая развалина», — пообещал он и тайком покосился на переминавшихся с ноги на ногу оперативников и приставов, в бронежилетах и в полном обмундировании, которые со смешками переглядывались, наблюдая, как следователь сложился пополам, не в силах сделать и пары шагов. Физиономии были прикрыты балаклавами, но в прорези глаза-то было видно.
Макс поднял вверх руку.
— Сейчас… Зараза такая…
Было жаль, нестерпимо жаль — он его упустил.
Но пара десятков уничтоженных нервных клеток, впечатляющее «маски-шоу» в исполнении коллег — и адресок уютного парк-отеля лежал у него в кармане.
— Перехват? — уточнили оперативники, все еще посмеиваясь над ним.
Александров медленно выдохнул и распрямился, уже набирая телефон дежурного, чтобы тот сбросил ориентировку в Шереметьево.
Пока давал указания, спустились на лифте и вывалились из здания. Парни, громыхая берцами, сбежали по мраморным ступеням, ловко запрыгнули по машинам.
Макс забрался в фургон следственного комитета, дал водителю команду выдвигаться. Над головой замигал, разбрасывая на асфальт ярко-синим, проблесковый маячок, истошно завыла сирена. Макс поморщился — в Москве начинались пробки. Откинувшись на спинку кресла, Александров набрал номер. Пока шел сигнал, вытащил из тканевого кармашка бутылку с водой, откупорил ее и сделал несколько жадных глотков.
— Оперативный дежурный линейного управления МВД России в аэропорту Шереметьево старший лейтенант Прокопов, — отозвались из динами.
Макс представился.
— Вам сейчас ориентировку сбросят на… — он назвал имя.
— Уже…
Александров порадовался, что отдел сработал оперативно.
— Это хорошо. Смотрите все рейсы: тот, который указан в ориентировке, может оказаться ложным.
— Есть…
Александров добавил:
— И еще… Слушай, лейтенант, я к вам с Кропоткинской рвусь… Не спугните, а?
— Есть…
Когда Александров сбросил вызов, чувство беспокойства его не покидало.
Оперативник, ехавший в фургоне, напомнил:
— Товарищ капитан… А если он может на другой рейс купить билет, получается, он вообще может в другое место рвануть… Это надо тогда все аэропорты, ж/д вокзалы, автовокзалы блокернуть… Но он же на тачке может. ГАИ всех подряд не может останавливать. Опять же — может такси заказать до Питера, а уж оттуда двигать.
Макс покачал головой:
— Это слишком сложно. Нет, он запаниковал… Иначе бы сидел в офисе и в ус не дул. Пока он до Питера будет добираться, мы его уже в федеральный розыск объявим.
Но оперативник прав. Макс снова набрал дежурного — попросил отправить ориентировки всем постам.
«Только бы успеть», — прищурился.
Из-за всей этой суеты, он почти потерял аппетит. Все встало с ног на голову, жизнь катилась под откос, буквально ускользая от него, словно ледяной шарик на жаре. Сегодняшние новости оказались неприятным сюрпризом.
Он так не хотел.
Вернее, он хотел, но все должно было случиться иначе. И не он должен был сейчас пускаться в бега, чтобы окончательно разрушить собственную жизнь. Но с этим человеком никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, всегда что-то рушилось и шло не так. Вот и сейчас.
Идеальный план, разработанный и реализованный точно, как по минутам, неожиданно дал трещину.
Но надежда, что все обойдется, была: его никто не видел, он был очень осторожен. А тот парень, что выскочил к нему на крыльце и видевший его лицо, она сам поскользнулся… Он сам. Сам.
На лбу выступил пот.
Желтое такси мчалось по шоссе, а он поглядывал на часы: успеет ли на рейс? Должен успеть.
Что дальше? Бросить все? Или переждать, а потом вернуться, как ни в чем не бывало?
Да, пожалуй.
«Но, может, не стоит тогда и уезжать?» — озадачился, но тут же отмахнулся от этой идеи — ждать надо, находясь подальше, чтобы никто не мог застать его врасплох, задать вопрос, на который он еще не придумал ответ. Ему просто нужно время, чтобы оглядеться и сообразить, что делать дальше.
Машина проехала въездной шлагбаум, проехала к зданию аэропорта. Вокзальная суета мгновенно приободрила, впитываясь в кровь и закипая нетерпением. Когда все сообразят, он уже будет далеко.
Забрав сумку из багажника, он неторопливо направился к пункту досмотра.
Лента на входе, монотонные одевания и переодевания, проверки, полиция на входе. У стены — полицейский с овчаркой. Привычная и такая знакомая обстановка начала приключений.
Он улыбнулся — у него все хорошо. Все получилось.
Стойка регистрации.
Посадочный талон.
Еще один патруль прошел мимо: девушка и парень. Девушка скользнула по нему взглядом.
— Не подскажете, где искать сто тридцать седьмой гейт? — спросил, продолжая так же улыбаться.
Девушка указала рукой направление.
— Спасибо!
И поспешил к указанному выходу — вот-вот объявят посадку.
Мобильный завибрировал в кармане. Не приостанавливаясь, он достал из кармана телефон и посмотрел на экран. Тут же сбросил вызов и набрал текстовое сообщение: «Сейчас занят».
Вот так. Это не ложь — он правда занят. И не надо отвечать, чтобы услышали голос диспетчера аэропорта, сообщавшего информацию для пассажиров.
Еще один досмотр, пограничный контроль. «Да сколько же их!». Он продолжал улыбаться, терпеливо проходил через рамки, позволял просвечивать ручную кладь — у него нет ничего незаконного. Он простой обыватель, который спешит на рейс.
«Выход на посадку 138».
У стойки уже собралась очередь, пассажиры доставали паспорта и готовили билеты и посадочные талоны. Рядом заплакал младенец. Но посадка еще не объявлена.
— Вниманию пассажиров, следующих рейсом 1870 до Ташкента, рейс задерживается до двадцати часов двадцати минут.
«Черт!»
Но это ничего, задержка всего на сорок минут.
Он прошел к кафетерию, посмотрел ассортимент. Отошел к стойке информации, нашел в таблице свой рейс, убедился, что услышал информацию правильно — значилось, что рейс задерживается.
Он отошел от кричащего младенца. Медленно направился вдоль рядов кресел, неторопливо подбирая наиболее удобное.
«Надо было заказывать бизнес-класс», — подумал с раздражением.
Но у него на карте деньги были только на эконом. Понятно, можно было перевести с другого счета, но он боялся опоздать.
«А кто мешает сейчас повысить класс обслуживания?!» — он сам усмехнулся своей догадливости и направился к плотно закрытым дверям бизнес-зала.
Он уже почти подошел к ним, почти попал в зону чувствительности датчика движения, почти почувствовал, как распахнулись перед ним автоматические двери, а из зала пахнуло в лицо прохладой и дорогим кофе.
— Карен Гамлетович Саркисян? — молодой сотрудник полиции преградил ему дорогу.
Сразу за спиной оказались еще двое людей в форме. Карен замер и посмотрел с недоумением.
— Да, это я. В чем дело?
И, не дожидаясь ответа, резко отскочил назад, сбив при этом стоявшего прямо за ним полицейского сумкой, и рванул к ближайшему выходу — сотрудница, проводив пассажиров на посадку, как раз собирала закрыть двери.
Короткий окрик за спиной:
— Стоять!
Топот.
Оттолкнув девушку к стене — та ахнула, ударяясь лицом о толстое стекло и безвольно съехала вниз. Не позволив запереть дверь, с силой толкнул ее от себя и бросился вниз по лестнице, к толпе усаживающихся в автобус пассажиров.
Мысли остановились, остался лишь звон в ушах — словно стон оборвавшейся гитарной струны.
Ноги упруго взмывают над прорезиненным покрытием, холодный поручень скользит под пальцами, а ноги несут через несколько ступеней. Он словно ветер. Он летит — молниеносно, легко, стремительно.
Внизу толпа как раз схлынула, усаживаясь в салон автобуса. У двери, лениво прослушивая сообщение по рации, замер сотрудник в желтом жилете. Перевел взгляд на бегущего на него мужчину.
Медленно, словно при замедленной съемке, он открыл рот, закричал — голос провалился в ватную пустоту, заполненную только бегом и шумом ветра. Он ничего не слышит.
Рывок вперед, к припаркованному автомобилю сопровождения.
Оказывается, это так легко — бежать. Бежать, не раздумывая о маршруте, о следующем шаге и о конечной точке. Только стремительный бросок. Полет у всех на виду.
Какие же у них глупые и изумленные лица!
Он коснулся ручки двери автомобиля, дернул ее на себя, успев поймать удивленный взгляд водителя и мимолетное движение — тот вытащил ключи из замка зажигания и бросил их в окно.