— Поехали…
Она сжала пальцы дочери и улыбнулась — дочь подкинула интересную идею, но Анна сперва проконсультируется с юристом, чтобы не наломать дров, и чтобы не обделить как-то Регину. Она продаст свою квартиру и долю в бизнесе мужа, а деньги поделит с Машей, если ей так это было нужно, и Светой. Часть положит на депозит для Регины, еще часть перечислит свекрови. Купит небольшую уютную квартиру и поселится в ней с Региной. Ведь ей не так много нужно для жизни.
Она чувствовала, что должна это сделать, а сама идея избавиться от тяжести и противоречий принесла облегчение.
Анна смогла улыбнуться.
— Мам, не плачь, — Регина бросилась к ней, обняла крепко. — Все позади… Мы справимся! Вот увидишь, заживем лучше, чем раньше!
Она запрокинула голову и заглянула в глаза матери — та плакала, и Регина отчетливо поняла, что для матери ничто никогда не будет «как прежде», и от осознания этой потери в груди сжалась звонкая пружина, болезненно ударила в грудной клетке.
— Ничего-ничего, — прошептала Анна. — Все будет хорошо.
«Когда-нибудь точно будет».
Тигран не торопился выходить из здания.
Час назад он подписал все документы, протоколы, забрал личные вещи и вышел на свободу. Но что его там ждало?
Анна все еще в больнице, но, если верить капитану Александрову, пришла в себя. И уже знает, кто был «призраком». По крайней мере четыре из шести раз. Его «идеей» воспользовался его брат, который едва не убил Регину, да и сама Анна была на волосок от гибели. Спровоцированным им «безумием» хотели воспользоваться близкие Анны.
Он разрушил ее жизнь, уничтожил веру в людей. И это после того, как она едва успела похоронить мужа.
Неторопливо, нарочито медленно, он убрал документы в нагрудный карман и вышел на крыльцо. Солнце выглянуло из-за туч, золото осенней листвы будто загорелось. Ветер накрыл порывом, поманил за собой, стелясь мелкой дорожной пылью по асфальту.
Тигран спустился вниз по ступенькам, сунул руки в карманы брюк и неспеша направился вдоль здания. Куда идти, он совершенно не знал, намереваясь просто идти. Расстояния столицы позволяли идти долго, бесконечно убивая время на дорогу. Как раз то, что ему сейчас нужно. И чем дольше он будет идти, тем дольше ему не надо с кем-то говорить, что-то объяснять, и можно остаться наедине с собственной пустотой.
— Тигран!
Он остановился, прислушался с некоторым раздражением и даже разочарованием.
— Тигран!
Нет, его все-таки кто-то звал. Он обернулся и поискал глазами того, кто кричал. Женский голос, такой знакомый. Марго.
Девушка, махнув ему рукой, рванула через дорогу. Подбежав, бросилась к нему, порывисто обняла. Он терпеливо ждал, пока радость сестры схлынет. Вынув руки из карманов слабо обнял девушку, поцеловал в макушку.
— От тебя пахнет тюрьмой, — призналась та, отстраняясь. — Ну, ничего, все позади. Теперь ты на свободе…
Тигран качал головой.
— Что ты качаешь головой? — не поняла Марго. — Следователь заверил нас, что с тебя сняты все обвинения…
Тигран кивнул. Маргарита отмахнулась Схватив его за рукав, потянула к парковке:
— Ладно. Дома все расскажешь, поехали!
Тигран мягко высвободил локоть и посмотрел мимо сестры, в пустоту.
— Марго, можно я побуду один?
И не дожидаясь ответа, сунул руки в карманы брюк и направился вдоль здания.
Марго бросилась за ним.
— Тигран!
— Я просто хочу остаться один, — он повернулся всего на мгновение, чтобы бесцветно на нее посмотреть и снова пойти вперед.
Марго замерла в растерянности. Закусив губу, она наблюдала, как ссутуленная фигура брата удаляется от нее, как он смешивается с толпой, растворяясь в ней.
Глава 30. Спасение семьи
— Он не придет, верно? — отец выпрямился и в упор посмотрел в глаза Маргариты. Та подавила вздох и отвела взгляд. Отец помрачнел. — Ясно…
Гамлет развернулся и, не проронив больше ни слова, вернулся в кабинет, из которого практически не выходил все эти дни. Жена появилась почти следом. Гамлет, не оборачиваясь, поднял руку и попросил:
— Не сейчас, Дарина.
— Я никуда не уйду, — твердо сообщила та. Он услышал, как обшивка дивана скрипнула под ней. — Гамлет, невозможно сидеть здесь. Надо спасать семью…
— Я оплатил адвоката, — сухо сообщил Гамлет.
— Ты знаешь, что я не об этом…
Муж молчал. Дарина всегда считала себя успешной хранительницей очага — в ее семье не было серьезных конфликтов. Даже тогда, пятнадцать лет назад, когда все едва не рухнуло, она выступила миротворцем, заставила переговорить и соблюсти хоть какое-то внешнее приличие. Постепенно конфликт не забылся, но острые углы обтесались, муж с сыновьями стали общаться, вместе работать. В дом вернулся смех.
Оказалось, это была мишура. Хлипкое равновесие рухнуло, поглотив под руинами и мир, и спокойствие, и смех. «Скорая» приезжала в день по нескольку раз сперва из-за исчезновения Тиграна, потом от осознания, что он отказался сообщать семье, где он и что с ним, а потом… Совсем плохо стало после задержания Карена.
Марго прибежала сама и рассказала. Про фото, про Карена, про затею Тиграна. Она знала, что старший брат все эти годы продолжал общаться с той девушкой, Анной.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Поинтересовался муж, не оборачиваясь.
— Ты должен поговорить с Тиграном, все рассказать ему?
— Все? И о том, как я предлагал денег Анне?
— Это в первую очередь.
Гамлет долго молчал.
— Он меня проклянет.
— Ты сам себя проклянешь, если не исправишь то, что случилось.
Муж долго молчал. Его прямая спина на фоне светлого окна напоминала изваяние, непримиримый профиль темнел, и Дарина уже отчаялась убедить, найти нужные слова.
Внезапно муж будто бы стал меньше, ссутулился.
— Ты права. Я должен поговорить.
Он приехал в квартиру сына, долго звонил — Тигран не открывал, Гамлет даже решил, что того нет дома. Нажал на звонок еще раз.
И тогда дверь распахнулась.
На пороге стоял Тигран. В его глазах — только злость и отчаяние. Будто кто-то невидимый выворачивал его внутренности, скручивал их.
— Я же просил… — прошептал сын, с трудом размыкая губы. — Я просил. Оставьте меня хотя бы сегодня…
— Мне нужно поговорить с тобой. Это нужно сделать сегодня.
Тигран покачал головой, болезненно поморщился:
— Я знаю все, что ты хочешь сказать. И все, что хотел бы сказать — тоже.
Но он все-таки отошел от двери, тенью скользнул в комнату. Гамлет проследовал за ним. Он давно не был в квартире сына. Оказалось, в ней почти ничего не изменилось, ни обои, ни обстановка. Только на стенах темнели квадраты и прямоугольники — снятые со стен фотографии лежали тут же, на столе.
Тигран сидел в кресле, опустив голову и положив локти на колени.
Гамлет встал напротив него.
— Тигран. Я должен попросить у тебя прощения. За то, что вмешался в твою жизнь… И, получается, что сломал ее. Я не пытаюсь даже найти себе оправдание. То, что я хотел сделать, как лучше, служит слабым утешением.
Сын поднял на него взгляд, кивнул.
— Это все? Если все, то, уверяю, я тебя ни в чем не виню, свою жизнь я умело разрушил сам, но с тобой я это обсуждать не хочу. По крайней мере сейчас. Я предупредил коллектив, они пока справятся без нас. Как только я… смогу… мы обсудим все, что ты хочешь. Карена, вероятно, все-таки осудят, он убил человека, хоть и не намеренно. Но не думаю, что это будет большой срок. Как только он выйдет на свободу, я передам ему все дела… И уеду.
— Тигран, послушай меня. — Отец заметно волновался. Сделав несколько шагов по комнате, он снова застыл перед сыном. — Почему ты так и не нашел слов, чтобы извиниться за то, что было сказано пятнадцать лет назад?
— Это что-то бы изменило?
— Не знаю. Но ты даже не попробовал.
— Извиниться можно и нужно за то, что ты сделал или сказал неправильно. Но по сути я-то не изменил своего мнения, — Тигран прищурился. Какое-то странное, болезненное возбуждение охватило его. Чтобы было не видно, как дрожат его руки, он сцепил их в замок. — У нас все схвачено, отец. Только свои поставщики, только свои дизайнеры, только свои подрядчики. Отлично, если эти «свои» — совсем свои и принадлежат одной семье. И не важно, что другой дизайнер сделает лучше, ярче, свежее, он не свой, мы не примем его работу. Мы живем внутри своего круга, не выходя за него ни на полшага. И мне… мне душно внутри, отец.
— Почему же ты не ушел тогда? Почему вернулся и продолжаешь жить внутри этого круга?
— Потому что я сам внутри этого круга и до смерти боюсь оказаться за его пределами, оказаться ненужным ни там, ни здесь. Понимаешь? Отсутствие конкуренции, борьбы, лишает роста. Я не ищу лучшее решение, я ищу своего исполнителя. Вот ты удивился тому дебильному контракту с сантехникой? Были другие компании, которые бы сделали сами, лучше, из оборудования другого производителя, у которого склады здесь же, в городе. И своя служба доставки, представь. И цены не выше. Но мы заказывали у своего. И этот «свой» в итоге сделал через задницу, так, как удобно ему. Потому что ему тоже не надо стараться, ведь он знает — он внутри круга, и как бы он не облажался, мы все равно останемся его заказчиками.
Он помолчал.
— Тогда, пятнадцать лет назад, ты велел мне найти жену, из своего круга, помнишь? И ты не подумал, что я люблю другую…
— Почему ты не говорил об этом раньше?
— Я же говорю — я заражен этой круговой порукой. Я даже не нашел в себе мужества, чтобы предложить любимой женщине руку и сердце. Я два года ходил вокруг да около, пока не узнал, что она встречается с другим. И это было не предательство с ее стороны, она ничего не обещала мне, а я — ничего не просил. Я два года прикрывался удобной мне деликатностью и словами «давай не будем торопиться», чтобы в один прекрасный момент понять, что упустил ее. А я просто не рискнул выйти из круга…
— Нет, это я не позволил тебе выйти за его пределы. — Отец негромко вздохнул. — И это та причина, почему я должен был поговорить с тобой сейчас.