Сын молча смотрел на него. На его лице не было эмоций, интереса или удивления. Он просто ждал, когда снова останется один.
— Ты должен встретиться с Анной.
Губы Тиграна тронула горькая усмешка.
— Ты шутишь?
— И между тем… Ты должен знать. Тогда, пятнадцать лет назад, я пришел к ней и попросил исчезнуть из твоей жизни.
У сына потемнело лицо.
— Что ты сказал?
— Я сказал ей, что никогда не приму вашего брака, потому что она не нашего круга. Более того, я предложил ей денег.
Тигран медленно выпрямился в кресле.
— Денег?
— Да… — Отец отвел взгляд, но тут же снова перевел его на сына. — Сумму, которую посчитал достаточно большой для ее круга…
— Ты понимаешь, что ты натворил?
Отец откашлялся:
— Да, — проговорил жестко. — Я хотел, чтобы она исчезла из твоей жизни. И у нее появился этот человек, за которого она впоследствии вышла замуж.
Тигран ошарашенно смотрел на вытянувшегося перед ним отца, продолжавшего сурово сверлить его взглядом.
— Я не знал, что ты нашел ее и снова начал общаться.
— А если бы узнал, что бы сделал?
Отец долго молчал, потом тяжело вздохнул.
— Не знаю, Тигран… Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь понять меня. На прощение в свете последних событий я не рассчитываю.
Тигран часто задышал, схватился за подлокотник. Его взгляд помутнел, он скользил с одного предмета на другой, не фокусируясь.
— Тигран, — позвал отец. Тот даже не сразу услышал его. — Тигран!
Отец оказался рядом, положил руку на плечо и встряхнул сына. Тот поднял на него глаза, посмотрел с тоской.
— Что ты собираешься делать? — спросил Гамлет.
— Не знаю…
— Ты должен поговорить с ней.
— Она не захочет меня видеть, о чем ты!
— Не смей прятаться! — отец с силой сжал его плечо, еще раз встряхнул. И добавил уже мягче: — Ты должен все исправить…
Тигран знал, что Анну выписали — об этом сообщила Марго, сестра звонила в больницу и справлялась.
Долго сидел во дворе ее дома и смотрел на окна квартиры. В кармане лежал ключ, который он сделал тайком от нее.
Отец прав, этот узел надо разрубить. Он не может, не имеет права оставить все, как есть. Она прогонит его, она отругает его, но услышит его извинения. Хоть они ей и не нужны.
Пройдя в подъезд, он поздоровался с консьержем — тот посмотрел на него равнодушно: значит, Анна не просила запретить пускать Тиграна.
Он поднялся на нужный этаж и, немного постояв под дверью и пытаясь унять дрожь, нажал на звонок.
Раздался топот, и дверь распахнулась — на пороге оказалась Регина.
— Здравствуйте, — улыбка поблекла на ее губах. Собравшись, девочка решительно отошла. — Хорошо, что вы все-таки пришли.
Она закрыла за ним дверь и кивнула вглубь квартиры:
— Мама в гостиной.
Он чувствовал спиной, как скрестив руки на груди, девочка наблюдала за ним, а потом опустилась на пуфик. Он зашел в комнату и притворил за собой дверь. Анна полулежала на диване, прикрыв глаза.
— Ани, — тихо позвал.
Анна очнулась, распахнула глаза и посмотрела в упор. Они молчали.
Гнев, коснувшийся глаз Анны, сменился обидой, обида — тоской и отчаяньем.
— Ты все-таки пришел.
— Я не мог не прийти…
Он продолжал стоять на пороге, не решаясь сделать и шага по такой знакомой гостиной.
— Зачем ты здесь?
— Чтобы сказать… Что всю жизнь тебя любил. И буду любить. Несмотря ни на что. — Он понял, что сказать ему больше нечего. — Прости меня… когда-нибудь…
Он опустил глаза, уставился в пол. Вдох. Выдох. Вдох.
Анна молчала. Тигран кивнул тишине, поискал рукой ручку и надавил на рычаг. Дверь тихо отворилась. Анна не остановила его. Мужчина помедлил. Не поднимая взгляда, вынул из кармана связку ключей и положил их на комод у двери.
— Прощай…
Он стремительно шагнул в коридор, кивнул Регине, легко коснувшись плеча девочки, и, толкнув дверь, вышел на лестничную площадку.
Регина метнусь в гостиную.
— Ты в порядке?
Мама все так же полулежала на диване и тихо плакала.
Девочка бросилась назад, к еще открытой двери:
— Тигран Гамлетович! Остановитесь! — закричала. Вцепившись в его локоть, потянула назад, подальше от распахнувшихся створок лифта. — Нельзя. Вы понимаете, что нельзя вот так уходить! Если вы сейчас уйдете, все будет кончено, вы не вернетесь никогда!
Тигран смотрел на девочку, с грустью улыбаясь. По щекам текли слезы, он, кажется, не чувствовал их.
— Ничего не исправишь, Регина… Я тут такого наворотил!
— Я знаю. Я все знаю. Но и мама… маме вы нужны, неужели вы этого не понимаете?!
Регина отпустила его локоть, шагнула назад, и, прикрыв рот тыльной стороной ладони, заревела. В отличие от Тиграна и Анны, она ревела в голос, с душой, как горностай, попавший в капкан и понявший, что не выберется. Захлебываясь от плача, она кинулась к нему на грудь.
— У нее же никого нет, кроме вас… И меня…
Тигран тихо обнял ее. Он смотрел мутными глазами прямо перед собой, гладил девочку по подрагивающим плечам и не знал, что ей ответить.
В проеме появилась Анна.
— Не надо плакать, Регина, — прошептала. — Зайдите в квартиру, оба… а то перепугаем соседей.
Эпилог
Аделии долго не спалось, а стоило ей закрыть глаза, как в нос ударил знакомый запах весеннего дождя и прелой листвы. Сердце сжалось — она снова оказалась на той же аллее и знала, что снова за своей спиной обнаружит незнакомца. «Ну почему? Что тебе от меня надо?!» — не сдержалась, крикнула в темноту и обернулась.
Никого не было. По пустынной алее ветер гнал мелкую дождевую взвесь, она осязаемо оседала на коже. Знобило. И тут она снова увидела его — мужчину в потрепанном пальто. Он шел, ссутулившись и прикрывая от ветра лицо. Мягкий свет фонарей падал на его плечи, подчеркивал силуэт. Поравнявшись с Аделией, незнакомец слегка улыбнулся, и Аделия узнала его. Она все время ошибалась, принимая его за Тиграна. Это был Илья Ревель.
Аделия хотела окликнуть его, но он, коротко кивнув, направился дальше. Лишь вдалеке, словно отголосок бури, послышался тихий звон — звук разбивающегося стекла. Или чьей-то круто изменившейся судьбы, как знать.
Аделия резко села и огляделась. Привычная спальня, уютное тепло, Макс, улыбающийся во сне.
Девушка убрала с лица волосы, потянулась к тумбочке за мобильным — посмотреть время.
Активировав экран, обнаружила входящее голосовое сообщение от Анны Ревель.
Аделия покосилась на мужа и осторожно спустила ноги, чтобы встать. Ловко выбралась из спальни и, пройдя на кухню и притворив за собой дверь, загрузила запись.
— Аделия, добрый вечер. Простите, что поздно, но я должна вам рассказать, — ее голос был встревожен. — Я видела Илью…
«Господи, вот опять», — Аделия опустилась на стул.
— … Нет, никакого призрака или чего-то в этом роде. Он мне приснился… В старом смешном пальто, которое очень любил, а я его выбросила. Он потом долго на меня обижался… Ночь такая красивая, лунная. И будто бы весна и после дождя. Светлая аллея в парке. И он в этом дурацком пальто. — Женщина тихо рассмеялась. — Он сказал, что любит меня. И просил позаботиться о Регине. И еще… одобрил то, что я задумала… Дело в том, что я решила продать бизнес и квартиру, раздать доли Маше, Свете, свекрови. И конечно, Регине на будущее. А мне ведь не нужно все это… И я все волновалась, что нарушу этим решением волю Илья, он будет недоволен. А он мне приснился и вот…
Она вздохнула.
— Мы поговорили с Тиграном. Не знаю, получится ли что-то… Но мне стало легче, что он рядом. Спасибо вам, Аделия… Вам, и Максу. Что не прошли мимо моей беды. И еще за деликатность. У меня нет подруг, я была бы счастлива, если бы у меня была такая подруга, как вы. Спасибо вам.
Запись давно завершилась, а Аделия продолжала сидеть на стуле и держать мобильный телефон. Плотный узел, завязавшийся было из-за сна, медленно слабел, в ушах стоял тот самый тихий звон разбивающегося стекла. Разбитое — не склеить. Но жить-то все равно дальше надо.
Макс проснулся посреди ночи, Аделии рядом не оказалось.
Он прислушался — в квартире струилась сонная тишина, ни шорохов, ни звуков, ни плеска воды или лучика света.
Вздохнув, Макс встал и направился в коридор: из-под кухонной двери тянулась тонкая полоска света и тонко пахло травяным чаем.
Травяной чай в полночь, за закрытыми дверями кухни — верный признак душевного кризиса дорогой супруги. На ходу прикинув, что ничего важного он не забыл — ни праздников, ни событий, он толкнул дверь кухни.
Аделия вздрогнула от неожиданности. Она сидела, поставив одну ногу на стул и обхватив колено и подперев подбородок.
— Ты чего не спишь? — Макс подошел, чмокнул жену в макушку. Сел на соседний стул.
— Я звонила Анне.
— Зачем?
— Я беспокоилась о ней… Такая сложная ситуация.
Макс кивнул.
— Согласен. И как она?
— Очень благодарна тебе. И мне.
Макс неопределенно кивнул. Аделия продолжила:
— Они поговорили с Тиграном…
Вот этому Макс оказался рад:
— Может, у них все-таки что-то получится.
— Получится… Я видела сон.
Макс не смог сдержать скептической ухмылки и опустил глаза. От Аделии это движение не ускользнуло.
— Вот ты опять…
— Я ничего не опять, я молчу, — Макс понял, что угодил в ловушку, но еще надеялся выкарабкаться. Склонился к жене и поцеловал в плечо: — Пойдем спать? Я тебе массаж сделаю…
— Знаешь, я сегодня поняла, я все неправильно истолковала в том сне… Я его опять видела, но он изменился. Тот человек в пальто… Сегодня он не упал, не превратился в пустоту, а прошел мимо. И я его узнала. Это был Илья… Он хотел, чтобы я помогла Анне. Понимаешь? «Я не виноват» и наше подозрение о Тигране, пустота вместо упавшего человека — все это метафора ошибки. И я именно поэтому смутно ощущала, что знаю голос человека, обратившегося ко мне. Как его смутно знала и сама Анна, понимаешь?