— Знаю. Но ты должна надеяться.
— Вы говорили, что война раздавит наши надежды.
— Эта моя речь запомнилась, да? — Джеред улыбнулся. — Ну, это правда. Но из пепла мы создаем новую надежду. Задумайся. Когда вы уезжали из Вестфаллена, то даже не думали, что когда-нибудь туда вернетесь. На равнинах Атрески армия ненавидела вас. И посмотри, что происходит сейчас. Роберто надеется, что вы сможете спасти Эсторр. А вы можете надеяться, что снова увидите Вестфаллен.
Девочка кивнула.
— Когда вы об этом говорите, это звучит так просто, но я не могу не думать, что нас ждет, — и мне так страшно!
Джеред присел на корточки и сжал плечи Миррон. В своей печали она выглядела такой беззащитной! Ему хотелось обнять ее и держать так, пока вся боль не уйдет, и пообещать, что все будет хорошо. Но он никогда не умел убедительно лгать.
— Послушай, я понимаю, что не могу исправить то, что с тобой случилось, и даже не могу прогнать чувство одиночества, которое ты испытываешь. Но я могу обещать, что не позволю, чтобы кто-то снова причинил тебе боль. Вы заслужили мое вечное восхищение, все вы, кто находится на этом корабле, и я буду оберегать вас до самой моей смерти. Верь в меня. И верь в себя.
— Так трудно продолжать верить!
— Объясни мне, почему ты так считаешь.
— Оссакера тревожит то, что он сделал. А теперь его тревожит и то, как сильно он вас рассердил. А я не знаю, смогу ли сделать то, что надо, зная, во что это превратило Гориана.
Джеред глубоко вздохнул.
— Знаешь, что Эрит сказала бы тебе про Гориана? Что он всегда был таким. Не дело, которое вы совершили на плато, превратило его во что-то иное. Это всегда было внутри его. Он всегда считал себя сильнее и выше всех. Я заметил это при первой же встрече с вами. Вы ничего не смогли бы сделать, чтобы заставить его поступать по-другому. Только отцу Кессиану удавалось его контролировать, а когда он умер, преград не осталось.
— Наверное.
— Подумай вот о чем, Миррон. Ты мне нужна. Ты нужна Ардуцию для того, что должно произойти. Боже Всеобъемлющий, ты нужна всему Конкорду! Нужно, чтобы ты поверила в себя.
— И побыстрее, да? — улыбнулась она, подражая тону казначея. — Мы можем встретить врагов уже завтра.
— Я ожидаю, что мы увидим их уже сегодня. А что до Оссакера, то я не сержусь на него. Я уважаю то, что он сказал, и уважаю его чувства. Это относится ко всем вам. Он должен идти своим путем, как это делают все сильные мужчины. И женщины.
— Странно, правда? Гориан всегда считал его самым слабым. Но это не правда. Он просто чувствует все сильнее. По-моему, он самый сильный из нас.
— Может быть, ты права. Передай ему, что я не обижен и не сержусь. Скажи ему, что я горжусь им. Нет, лучше я сам ему это скажу. — Джеред выпрямился. — Обещаешь, что не станешь прыгать, пока меня не будет?
Миррон улыбнулась и вытерла щеки руками в перчатках.
— Обещаю.
Джеред поцеловал ее в лоб и отправился искать Оссакера. Он не был уверен, что чего-то добился. Казначей посмотрел в сторону горизонта. Очень скоро они увидят множество парусов, направляющихся в гавани Эсторра. Вот тогда он это и поймет.
— Боже, спаси и сохрани нас! — выдохнул Гестерис. — Уходите!
Лучники уже разбегались от передней части стены. Тридцать камней стремительно летели прямо на них. После часа неудач цардиты наконец пристрелялись. Гестерис бросился к воротам форта, которому уже нанесли серьезный ущерб. Однако его катапульты продолжали стрелять. Удар за спиной сбил генерала с ног. Он ухватился за стенки деревянной галереи, чтобы не полететь вниз. Гул рушащихся камней болью отдавался в ушах.
Галерея под ним зашаталась и начала падать, остановившись под углом тридцать градусов к земле.
Генерал перевалился через ее край и спрыгнул на землю, хрипло охнув от толчка. Повернувшись, он посмотрел на оседающую тучу пыли. Двадцать ярдов стены исчезли. Просто исчезли. Платформы с катапультами были уничтожены, а сцементированные брусья и доски расколоты и отброшены ярдов на пятьдесят в разные стороны.
Запоздавшие снаряды противника пролетели прямо в новую брешь и вломились в резерв и катапульты, стоявшие за ней. Генерал увидел изломанные тела пехотинцев и лучников, лежащие среди обломков. Возникли хаос и беспорядок, а цардитская армия наступала. Гестерис слышал, как они скандируют на ходу.
— Сариссы в брешь! — заорал он. — Центурионы фаланг, сюда! Лучники — назад на стены. Стойте со мной!
У него за спиной зазвучали панические крики. Генерал развернулся и успел увидеть, как множество снарядов падает на крышу форта. Трупы, расщепленные доски и куски тесаного камня разлетались по всем направлениям. Вся задняя часть форта прогнулась под шквалом камней. Ударили новые снаряды, и она смялась и рухнула. Шум был похож на горный обвал. Оставшись без опоры, новые куски форта полетели вслед за первыми, утянув за собой часть стены и галереи.
Солдаты разбегались от рушащихся камней. Пыль, грязь и дым взметнулись в воздух. Обломки попали в резервную катапульту, смоляной огонь и навес, отбросив их в сторону. Вся крыша обвалилась вместе с катапультами и теми смельчаками, которые стояли на ней до конца. Но ворота продолжали держаться. Укрепления превратились в потрескавшуюся и ослабленную стену, но для цардитов они оставались преградой. А для Гестериса бесценным было каждое мгновение.
Порядок уже начали восстанавливать. Команды с носилками сновали между ранеными и умирающими, а фаланга строилась прямо рядом с огромной трещиной в стене, всего в двух сотнях ярдов от разбитого форта. Лучники скапливались у бреши, камни для уцелевших катапульт клали в огонь.
— Действовать по усмотрению! — выкрикнул Гестерис, бегом направляясь к бреши. — Сожжем этих ублюдков, пока они к нам не подобрались.
Инженер-артиллерист кивнул. Тридцать рычагов ударили по рамам, камни полетели на врага. Через брешь Гестерис увидел, как они падают. Цардиты инстинктивно поднимали щиты, но камни крушили и их, и людей. Горящие метательные снаряды расшвыривали солдат и врезались далеко в строй. Земля была достаточно хорошо утрамбованной, и они отскакивали от нее, продолжая катиться и убивать. Он услышал, как инженер приказал снова вращать вороты.
Враги продолжали наступать. Лучники начали стрельбу сквозь брешь. Резервы подошли справа. Прилетели ответные стрелы, впиваясь в щиты и плоть воинов Конкорда. Фаланги получили приказ двигаться вперед, на флангах встали мечники. Лучники отошли назад, чтобы занять новые позиции. Первый цардит вбежал в брешь и умер на остриях сарисс, выставленных тремя рядами.
Опять раздались крики. Гестерис увидел, как его люди слетают с галереи в ста ярдах южнее. Грубо сработанные зубцы стены развалились. От прямого попадания камня в двух мужчин их подхватило и сбросило вниз, размазав по катапульте. Рама орудия раскололась и рассыпалась, разбрызгивая кровь.
У ворот собиралась Месть. Осколки камней оттаскивали как можно дальше. Гестерис увидел, что Келл уже сидит в седле, а Нунан с ней разговаривает. Брешь рядом с воротами пока продержится, но цардиты сейчас начнут передвигать орудия, чтобы ударить по другой части стены. Нунан и Келл это тоже понимали.
— Вы уверены? — спросил Гестерис, добравшись до них.
Горящие снаряды снова перелетели через стену и упали среди пехоты цардитов. В ответ произвели выстрелы орудия противника. Теперь они целились в ворота. Они уже выдержали три или четыре попадания, дрожа и сотрясаясь. Стены форта шатались.
— Сейчас или никогда, генерал, — ответила Келл. — Время самое подходящее. Они выдвинули пехоту перед орудиями. Если мы туда не доберемся, то потеряем ворота.
— Не останавливайте катапульты. Мы будем за пределами огня, — добавил Нунан.
— Это самоубийство, — покачал головой Гестерис.
— Но оставаться здесь не лучше. Мы должны дать вам шанс продержаться.
— Да хранит вас Всеведущий.
— Да уж, не помешало бы, — отозвалась Келл.
Гестерис кивнул. Они дождались, пока упали следующие снаряды. На мгновение Всеведущий взглянул в ту сторону. Всего два камня попали в ворота, а остальные либо не долетели, либо ударили в основание стены.
— Открыть ворота! — приказал генерал и сжал руки обоим. — За Конкорд и за меня.
Келл пришпорила коня и повела Месть умирать.
На этот раз они не остановятся. Повернуть — означало бы объявить о поражении, а такой мысли Арин не допускал. Тысяча левимов отправились на север, чтобы постараться отвлечь как можно больше степной кавалерии. Он повел оставшихся у него воинов на поле боя с северо-востока. Накануне Арин потерял пять сотен. Сегодня они будут сражаться до последнего плаща.
Цардиты уже добились немалых успехов. Один кусок стены превратился в обломки, а чуть дальше к югу еще в двух местах виднелись трещины и обрушения. Нельзя допустить образования еще одной бреши.
Цардитские горны предупредили о приближении левимов. Головы и копья повернулись в их сторону. Заслоны были составлены очень быстро. Всего двести ярдов отделяло их от задних рядов колонны, готовящейся атаковать ворота. Арин поднял меч и резко опустил его. Левимы разделились на три отряда по пять сотен в каждом.
Центральный понесся прямо на скопление врагов, надеясь связать большую часть копейщиков. Левый фланг повернулся, чтобы проехать позади них и ворваться в промежуток, освобожденный отрядами, уже начавшими атаку на стены. Арин командовал правым флангом. Они на полном галопе проскакали под углом к флангу противника. Его лучники повернулись в седлах, посылая стрелу за стрелой в гущу армии, заставляя солдат поднимать щиты. Цардитские лучники начали ответную стрельбу. Арин пригнулся к луке седла.
Впереди него рычаги вражеских катапульт поднялись вверх. Камни полетели в цель. Он проследил за их траекторией и увидел, как они ударяют в ворота и основание стен. Некоторые не долетели до цели и бесполезно упали на землю. Пробер моргнул. Ворота начали открываться. На лице Арина появилась улыбка.