– Мы друг за другом наблюдаем, – сказал Марк. – Доверяем, но всё же наблюдаем. Я в себе, конечно, уверен, а вот в Добром…
– Вообще, если надо, то мы друг за друга горой, – сказал Добрыня, расчёсывая непослушные волосы ладонью, так, что даже брызги полетели во все стороны. – Однажды мы шли из школы домой, а у нас там через старую лесополосу есть дорога. Гаражи там стоят заброшенные, машины ещё, которые люди побросали когда-то, в девяностые и нулевые. Без взрослых лучше вообще не ходить. Так вот, мы поспорили, кто быстрее из нас пробежит триста метров. Это вдоль гаражей, значит. Побежали. Я впереди бегу, как полагается, а Марк отстал.
– У меня коленка сломана была три года назад. Конец моей карьере футболиста, – вставил Марк, тоже поглаживая волосы.
Добрыня продолжил:
– Бегу, значит, я уже почти выиграл, оборачиваюсь через плечо, а там Марк, и за Марком сзади ещё кто-то увязался.
– Серьёзно? – удивилась Галка. – Пьянь какая-нибудь, или кто?
– Хуже. Две огромные дворняги. Колченогие, шерсть торчит в стороны, все в репейниках, у одной на подбородке длинная слюна висит, бррр.
– Я их по запаху учуял. Бешенством они пахнут. Ты вот знаешь, как пахнет бешенство?
Галка никогда даже о таком не задумывалась.
– Короче, – снова продолжил Добрыня. – Мне оставалось примерно метра два пробежать, я бы выиграл, тут вопросов никаких нет. Но как я брата одного оставлю? Я же не сволочь какая-нибудь.
– Не сволочь, – кивнула Галка.
– Схватил кусочек кирпича и швырнул! Потом ещё один! – Добрыня, распалившись, стал показывать и изображать, как он кидает кирпичи. Весьма правдоподобно у него это получалось. Марк кивал. – Короче, одну дворнягу я пришиб прямо по ноге. Убежали обе. Отбил. А так не знаю, что было бы. Сожрали бы они брата, и что мне одному потом делать? Правда, видишь, у него остался небольшой шрам между бровей? Это был тоже кирпич. Это я один раз промахнулся.
– Ну, он не специально, – вставил Марк. – Зато с этим вот небольшим шрамом мы проверили одну важную теорию. Говорят, что близнецы всегда чувствуют друг друга. Если у одного что-то сильно болит, то у второго тоже начинает болеть в том же самом месте. Так вот, у Добрыни между глаз ничего не болело, а я потом ходил ещё примерно два месяца с сильным головокружением. Но зато живой, собаки меня не сожрали.
– Вы молодцы. Серьёзно. Брат за брата, это круто. Дайте я ваше фото на память сделаю. Напишу большую заметку про чудесное спасение от бешеной дворняги!
Тут близнецы почему-то засмущались и фотографироваться не стали, поэтому они отправились завтракать. Женщина за стойкой, которая была в белом колпачке, сказала им:
– Берите сами ребята, чего нужно.
Зевала она много и почти без остановки. Галка и не знала, что можно вообще так часто зевать.
– Я голоден, как дикий волк! – объявил довольный Добрыня.
На улице как раз закончился дождь, и сквозь хмурые тучи, которые словно выжали из себя все остатки влаги и от этого стали намного белее, прорвалось наружу солнце. Поле через дорогу сразу заискрилось ярким изумрудом. Над озером растянулась радуга. Вот сейчас было самое время взять поскорее лодку и отправиться к живописным островам. По воде солнечные зайцы друг за дружкой прыгают, будто серебро вокруг рассыпалось. Деревья свежие, с каплями сверкающего дождя на листьях. И ягоды, черника, например – она ведь самая вкусная после грозы. Галка на мгновение даже вкус её почувствовала на губах и сглотнула скопившуюся слюну.
Братья подсели к Галке за ее столик. Оба с полными тарелками котлет и сосисок, без пюре или овощных салатов. Ещё бы пацанам пюре есть. Добрыня поставил прямо у салфетницы глиняную фигурку женщины без лица. Ночью в свете ламп она выглядела зловещей, а сейчас просто нелепой недоделкой. Юлию в процессе творчества покинуло вдохновение, однозначно. Вот только Галка же выбросила эту самую фигурку в мусорку.
– Вы где её нашли? – спросила у них Галка.
– У деда, – ответил Добрыня. – Мы часов в шесть сюда пришли, когда вдвоём гуляли под дождём, а он на веранде сидит и в руках вертит. Спрашивает, не мы ли её здесь оставили? Мы пытались отбиться, но он был настойчив. Пришлось забрать с собой.
Марк прищурился, разглядывая некрасивую фигурку.
– Уродская. Улыбка эта, от уха до уха. И как будто кого-то схватить цепкими руками хочет. Сумасшедшие часто видят мир в его когнитивном искажении, то есть не так, как мы. Юлия ведь думает, что вылепила красивую женщину, а на самом деле вышло вот такое чучело.
– Юлия говорила, что ей снится кто-то… – Галка запнулась на полуслове. В голове внезапно сложилось два образа. – Ну нет. Представьте, мне тоже такая же снилась сегодня ночью. Как будто она, но как будто это и Юлия.
Добрыня удивлённо присвистнул, показывая небольшую щель между передними зубами.
– Старик напугал, – добавила Галка. – Совал мне вчера эту фигурку прямо в руки. Думал, что она моя. У него ум за разум иногда заходит.
– Девяносто с лишним лет. Он, считай, совсем из другого века. Пришелец.
– Так, а что тебе приснилось? – спросил Марк. Он сделал вид, что совсем не удивлен. Ковырялся в котлете, разламывая её вилкой на маленькие кусочки.
– Ерунда. Будто она меня схватила, завернула в простыни и баюкала. И ещё колыбельную мне пела.
– Как младенцу, что ли?
– Ага. Перепутала с Юлиным ребёнком, – Галка рассмеялась, но как-то неуверенно.
– Хочешь, мы её утопим, – предложил Марк. – Как Клим Палыч тот череп. Хотя глину в озере размоет тут же, в момент. Поэтому это будет совсем не утопление, а разрушение сумасшедшего искусства.
– Хватит. – Галке стало вдруг совсем неуютно и тошно. Ночной кошмар вдруг всплыл перед глазами, будто всё снова происходило наяву. Она вспомнила те болотные запахи, шлёпанье босых ног по полу и охвативший её дикий ужас, когда ткань плотно спеленала руки и ноги, а длинные пальцы забрались ей в рот. Вот эти пальцы, точь-в-точь как у фигурки.
Братья внимательно на неё смотрели.
– Ладно, мы с Добрым не спим. А ты-то чего? – На вилке у Марка висел самый крохотный кусочек котлеты в мире.
– Я с трёх утра тоже не сплю, между прочим, – сказала Галка. – Кошмар сбил весь мой сон. Потом отвлеклась на монтаж видео. Надо, наверное, немного вздремнуть. Прийти в себя. Утопите эту уродину, а?
– Обязательно. Сразу после полноценного завтрака.
Галка заторопилась обратно к дому. Тихо было вокруг. На влажных лавочках вокруг кострища всё ещё лежали люди. Спали. Мокрые от дождя. Галка подошла к ним ближе. Люди сопели, похрапывали. Не умерли, значит. Под лавочками аккуратно выстроили тапочки, кроссовки. Лежал пакет с упаковками сока.
– Эй! – громко сказала Галка. – Вы чего?
Почему-то захотелось сделать именно так: громко и неожиданно. Чтобы поскорее разогнать и свой страх тоже.
Несколько человек на лавках вздрогнули, заморгали. Пузатый мужчина в джинсовых шортах сел и заразительно зевнул. Протёр мокрые глаза кулаками. К щеке у него прилипла травинка.
– Чего кричишь? – спросил он, еле ворочая непослушным языком.
– Вы всю ночь тут. Под дождём. Вам нормально?
Мужчина огляделся. Не понимал. Остальные тоже вдруг стали просыпаться, озираться. Какая-то женщина запустила пальцы в собственные влажные волосы, словно не веря, что они действительно намокли. Поляна мигом ожила. Кто-то стал шутить, кто-то полез проверять в кастрюле вчерашнее застоявшееся мясо. В воздухе повисла неловкость от происходящего. Впрочем, Галке этого хватило, и она ушла.
Родители тоже как раз проснулись. И тоже сейчас выглядели так, будто не соображали, что вокруг происходит. Папа слишком долго чистил зубы, уставившись в собственное отражение в зеркале. Мама долго собирала настольную игру обратно в коробку, а игра никак не умещалась, но мама монотонно перебирала фигурки, карточки, кубики, совала, совала, а ничего не умещалось.
– Мам, дай мне.
Галке вдруг захотелось сделать что-то такое, чтобы поскорее растормошить это сонное царство. Ей самой спать перехотелось совершенно.
– Поплыли на острова! – сказала она. – Втроём, и давайте прямо сейчас, а?
– Мы ведь ещё не завтракали, – буркнул папа.
– Кофе в термос, бутербродов захватим и сосисок с котлетами. Пюре не нужно. Поплыли! Пока снова дождь не пошёл! Посмотрите, какая на улице погода!
– Может, сначала прогуляемся вместе в столовую?
– Не выйдет. Так. Сидите здесь, я сама всё организую. Одевайтесь пока. Там ведь красота, радуга, капли дождя. Мы же этого хотели, мам, пап? Мы же на природу выехали, а не спать целыми днями!
– Положим, я собрался спать, – сказал папа.
Но Галка уже не слушала. В порыве энергии она сбегала в столовую, налила в термос кофе, набрала сосисок и хлеба в целлофановый пакет, потом ещё несколько яблок и пачку йогурта с земляникой. Она очень боялась застать родителей спящими. Вокруг кострища уже толпились люди. Кто-то пытался разжечь промокшие угли.
Заплакал ребёнок. Издалека, где-то из-за домиков. Перекрыл строй лягушек. Опытный плакальщик.
Папа уютно развалился на гамаке и дремал. Но был одет. Мама тоже прихорошилась, намазала губы, веки, брови, румяна всякие на щёки. Хотя, казалось бы, ты же на лодке к безлюдному острову плывёшь. Но этот мамин вид Галку даже немного успокоил. Галка никак не могла понять, почему она так сильно тревожится.
– Отправляемся к причалу! – Она изобразила проводника, высоко задрав над головой пакет с едой. – Опаздывающих буду сбрасывать! Кто из вас хочет в ледяную воду нырнуть?
– Она тёплая даже после дождя, – сказал папа, с трудом вываливая себя из гамака. – Тут подводные течения, как Гольфстрим. Я это читал. Купаться можно и в октябре.
– Я тебя специально сюда привезу в октябре! – пообещала Галка.
– Не знал, что у нас дочь настолько проникся нашим отпуском.
Папа поворчал еще немного, но последовал за Галкой прямо к причалу.
С каждым шагом её внутренняя тревога немного отступала. Когда они сели в лодку и папа начал грести, Галка вроде бы успокоилась окончательно. Или ей тогда так показалось.