т, пюре и свежих салатов с компотом.
– Эй, где вы? – закричала Галка, задыхаясь от быстрого бега. – Вы где? Кто-нибудь! Вы же не спите? Мне очень надо, чтобы вы не спали!
Она секунды две озиралась по сторонам, прежде чем сообразила, что в столовой тихо играет музыка. Что-то старинное, интересное. Граммофон стоял на своем положенном месте в углу музея. Крутилась пластинка, и из изогнутого красивого и начищенного до блеска рупора лилась мелодия. Там же на стуле вытянулся в струнку старик-фронтовик. Слушал, прикрыв глаза.
– Вот вы где, – Галка подошла к нему и плюхнулась рядом на соседний стул, музейный, спинка которого была укрыта красным советским флагом. – Смотрите! Это важно. Вам надо сейчас или проснуться, или вспомнить всё. И, кстати, вы можете мне сказать, как вас вообще зовут?
Старик посмотрел на неё сквозь узкие щелочки едва приоткрытых век. Остановил музыку, нажав на красный рычажок в углу. Всё-таки как много у него на лице морщин. Глубоких и мелких, с сеточкой и без, разных. Галка никогда не видела настолько пожилых людей.
– Вы нам сегодня утром рассказали историю про криксу, – на всякий случай напомнила она. – Но не до конца. Как нам её победить? Утопить не получится, это уже всем ясно. А что нужно сделать-то? Вы же там книжки умные читали.
Его дрожащий палец снова провернул красный рычажок. Пластинка тихо зашелестела, медленно раскручиваясь. Старик выпрямился в кресле, опустил иглу, высвобождая звук.
Красивая мелодия. Вальс. Потрескивание помех придавало музыке особенный шарм и лёгкость. Галка подумала, что это всё сейчас можно было бы записать на видео. Потом вспомнила, что выбросила телефон в траву, то есть если что-то когда-то и запишет, то точно не в подменном сне.
– Я никак не могу найти нужную пластинку, – сказал старик, растирая лицо ладонями. – Как будто потерял в памяти. А ведь она была, пластинка. Я всё сюда привёз, как только появилась возможность. Правнук выкупил землю вокруг моего дома, построил тут всё, организовал. Он у меня голова, бизнесмен. Я ему сказал, что хочу здесь жить до самой смерти, и он разрешил. И против пластинок ничего не имел тоже. Я ему с музеем здесь помог, достопримечательность сделал. Но память… как вышибло.
– Зачем вам нужна эта пластинка?
Старик поморщился и не ответил.
– Вот, посмотрите, что я вам принесла.
Галка поставила возле граммофона фигурку криксы. Казалось, что женщина в платье тянула к старику свои костлявые руки. Он внимательно посмотрел на фигурку и вздрогнул. Растёр лицо ладонями ещё раз. Спросил:
– Так это твои жуткие поделки, милая?
– Нет. Это женщины одной, но это и не важно. Вы же знаете, кто это изображен? Это та влюбленная женщина, которую вы когда-то давно поймали, закопали, а потом утопили. Которая стала криксой, да?
Он продолжал тереть лицо, да так, что на желтоватых щеках проступил румянец.
– Выбросишь её?
– Ни за что. Если вы находитесь в подменном сне, то должны проснуться. Ну или как это работает, я не знаю. Пока у криксы мало сил, нужно её остановить. А только вы знаете, как это сделать. Вы же читали книги. Просто крикса заставила вас всё это забыть.
– Или старость. Старость заставила. Мне почти сто лет, милая. Мозги как каша.
– Но я всё же надеюсь, что крикса. Потому что, если вы из-за своих мозгов прямо сейчас не вспомните, как нам отсюда выбраться, мы останемся в её сне навсегда. Что она потом с нами сделает? Сожрёт?
– Высосет из тебя жизненную энергию, милая. Оставит только кожуру. Я видел её жертв, когда ходил в ту хижину на третьем острове. Который самый дальний отсюда перед открытой водой.
– Вспоминайте! – взмолилась Галка.
На улице зашумел ветер. Сквозь мелодию прорвался тонкий женский голос.
«Баю-бай, моя малышка. Спи покрепче, засыпай. Глазки надо всем закрыть».
И сразу же накатила усталость. От жары, что ли. Галка помассировала виски. Ага, от жары, так она и поверила.
– Вспоминайте. Пожалуйста. Что нам нужно сделать?
«Пусть приснится медвежонок, и сорока, и волчок. Чтобы было нам удобней, тут же ляжем на бочок».
Старик положил руку на рычаг, и мелодия оборвалась. Голос как будто задержался на несколько секунд в отрыве от музыки. Женское эхо разлилось по всему помещению: «Баю-бай, баю-бай»… и затихло.
– Нам нужно отправиться в её хижину, – сказал старик. – Спуститься в подвал. Там лежит ткань, покрывало, в которую её можно запеленать. Для обряда нужно.
– Что за обряд?
– Лишить навсегда силы. Сначала запеленать её, потом бросить в огонь. Очищение, только так мы сможем от неё избавиться. В древности с нечистью иначе не боролись. Пойдем, милая, нам надо спешить.
– Прямо сейчас? – вскрикнула Галка. Кажется, от нервов она постоянно теперь вскрикивала. – Поплывём на остров, в хижину ведьмы, вдвоём?
– При свете дня ничего страшного не случится. Сейчас крикса способна только нагнать жути и морок. Главное, успеть до ночи.
Старик поднялся, тяжело опираясь о клюку, и заковылял к выходу, в жару. Галка пошла за ним. Солнце надавило на виски. Непонятно, из-за ведьмы это было или нет, но усталость навалилась с новой силой, и её никак нельзя было стряхнуть с ресниц.
Выйдя на крыльцо, Галка увидела там близнецов. Они как раз обогнули разбитый автомобиль, шлагбаум и двигались по дороге в сторону холмов.
– Сбегаете? – спросила Галка у них громко.
Марк и Добрыня остановились, обернулись.
– Идём за помощью, – сказал Марк. – Видишь, нет никакого морока, мы запросто вышли отсюда.
– Ваши родители тоже сейчас спят?
– Ага. Отрава какая-то в воде. Или споры. Камышовые. – Марк, щурясь на солнце, разглядывал старика. – А вы куда вдвоём направляетесь?
– В хижину ведьмы на острове. Там есть что-то, что поможет её уничтожить навсегда.
– То есть ты в это веришь?
– Ещё бы, – буркнула Галка. – Вы ведь её тоже видели. Пойдёмте с нами. Глупо разделяться.
– Глупо верить в ночные страшилки, – мрачно изрёк Марк. – Мы через два часа будем в городе и приедем сюда с подмогой. Желудок всем прочистят, и будет всё хорошо.
– Мозги вам там прочистят, балбесы. Вы бы ещё поспорили, кто из вас первый свалится от невыносимой жары, пока идти туда будете.
– Это мысль. Так и сделаем. А ещё поспорим, кто больше всех проспит после того, как всё это наконец-то закончится, – Добрыня засмеялся. – Ужасно хочется спать. Но спор есть спор.
Галке тоже хотелось спать. Она даже не удержалась и зевнула. Все зевнули следом за ней, включая старика.
– Нам пора, милая, – сказал он. – Пока я не забыл всё снова. Она ведь крутит моим мозгом, как хочет. Впилась крепко коготками, зараза.
Близнецы помахали Галке и отправились вдоль пыльной обочины. Она несколько секунд смотрела вслед, ожидая, что произойдёт какая-нибудь вещь. Мистическая. Например, близнецы упрутся головами в невидимое препятствие. Или крикса выскочит на дорогу перед ними и напугает. Грома среди ясного неба. Лихо одноглазое. Да что угодно.
Но вот братья свернули за высокими кустами и исчезли из виду.
– Они не смогут дойти до города, – сказал дед. – Заблудятся и вернутся. Как всегда бывает в мороке. Ты замечала когда-нибудь, что во сне нельзя прийти туда, куда хочется? Всё время ты оказываешься там, где не ожидал.
– Замечала.
– Так и здесь. Поэтому и нам надо идти. Иначе не доберёмся.
Дед спустился с крыльца, тяжело опираясь о клюку, и двинулся по пыльной дороге к озеру. Жара и усталость давили. Галка задержалась лишь ненадолго, чтобы выпить воды, взбодриться, и побежала следом, догонять.
Глава десятая
А вы, котики-коты, нанесите дремоты,
Чтобы деточки мои уснули поскорее.
Галка подумала, что телефон бы ей пригодился. Но где его сейчас искать? В кустах и траве? Тратить время? Нет уж, извольте. Тайм-менеджмент – это наше всё, даже если ты не сильно чётко понимаешь, что этот термин значит. В общем, задержишься тут слишком надолго, наступит ночь и придёт за тобой крикса. Еще раз качаться завёрнутой в простыню и слушать противное «баю-бай» Галка не собиралась.
Жарко было, сильно жарче, чем в предыдущие дни. Воздух как будто сопротивлялся любому вмешательству и пытался вытолкнуть завязших в ней людей. Галка тёрла веки, которые, наверное, уже раскраснелись и разбухли. Хорошо, что никто из одноклассниц её не видит сейчас… Спать хотелось. И это, пожалуй, было самое сложное.
– Вы общались с той женщиной, ну, которая стала потом криксой? – спросила она. Как известно, хороший разговор лучше всего прогоняет сон.
– С Риммой? – переспросил старик. – Увы, да. Это я и был тем самым мужчиной, в которого она влюбилась.
Галка присвистнула от удивления.
– Не обманываете меня? Это все из-за вас случилось, получается?
– Получается. Но знаешь, милая, никто из нас ведь пока ещё не умеет заглядывать в будущее. Никто не мог предугадать, что произойдёт дальше.
– Но вы же… вы влюбились в ведьму. Ожидаемо, что с ней были шутки плохи.
– Думаешь, после войны кто-то тогда всерьёз верил в ведьм, призраков или леших с кикиморой? Вокруг хватало и других, реальных монстров.
Они зашли на причал, и старик тяжело забрался в лодку. Галка села на носу. Вообще, она подозревала, что у старика не хватит сил грести, но он уверенно взялся за вёсла. На ярком солнце глаза у старика будто бы превратились в маленькие щёлочки и почти слились с морщинами на лице. Лодка, немного покачиваясь, отплыла от причала.
Снова заплакал ребёнок, и Галка вытянула шею, пытаясь разглядеть домик Юлии. Увидела только край крыши.
– Видишь ли, милая, мы тогда думали, что будем счастливо жить вместе, – продолжил старик, не обращая внимания на детский плач, разносящийся по притихшему глэмпингу. – У меня с женой всё было… плохо, в общем. Сил нам не хватало с ней даже в одном доме долго находиться. Так бывает иногда в жизни, к сожалению. Не её вина это была, конечно. Целиком моя. Но я хотел уйти. Переехать на остров, к Римме. Мы обсуждали дальнейшие планы. Хотели дом построить хороший, завести детей, зажить, в общем, нормально. Но так вышло, что ребёнок родился у моей нелюбимой жены. Вот отсюда и можно считать срок, когда всё и везде пошло наперекосяк.