— Ну, поехали. Но если нас с тобой там кто-нибудь застукает, вот будет смешно!
И мы поехали. Хотя я все время ждала, что Андрей предложит мне поехать в другое место. Домой к эксперту Катушкину. Номер его домашнего телефона знали немногие, искали его обычно через «стражную» психэкспертизу, где он подрабатывал. А уж где он живет, по-моему, не знал никто. За исключением Синцова. Катушкин по понятным причинам тихарился, ведь его лучших друзей-маньяков время от времени выпускали из тюрем и психушек. Но с Андреем поддерживал доверительные отношения, и, по-моему, Синцов его вовсю эксплуатировал в целях установления психологического контакта со своим специфическим контингентом. Какие-то тайные делишки у них были, точно. Но сейчас Андрей молчал про Катушкина. Вполне возможно, они уже обсудили появление обезглавленного трупа… Хотя нет, Синцов вряд ли поехал бы к Катушкину, не зная всех обстоятельств обнаружения тела и не посмотрев на него своими глазами. Ладно, мы тоже пока помолчим. Сегодня понедельник, ждать недолго, в пятницу Катушкин наверняка сам объявится и позвонит мне согласно установившемуся ритуалу. Он уже будет знать об обнаружении трупа без головы и не удержится, чтобы не продемонстрировать мне свое торжество. Но вот как, черт побери, он узнал, что такие убийства обязательно будут? «Вообще-то, — подумала я, — Катушкин говорил про убийства. Про много убийств, или, по крайней мере, про несколько. А у нас пока всего одно».
Глава 6
Несмотря на то, что сексуальная революция произошла в нашей стране довольно давно, магазин товаров для интима с большой деликатностью расположили в одном помещении с видеомагазином, и дверь они имели одну на двоих, так что можно было войти с улицы якобы за дисками, не смущая прохожих и не смущаясь самому. И тем не менее одна бы я сюда не зашла ни за какие коврижки.
Но что делать, перевоспитываться мне уже поздно. Утешало меня только то, что Синцов явно чувствовал себя не лучше. И если бы не полумрак и не красные фильтры на светильниках, наверняка было бы заметно, что он робеет не хуже какого-нибудь прыщавого подростка, забредшего в аптеку за презервативами. К счастью, полумрак и красные светильники глумливо раскрасили и его мужественное лицо, и седеющую шевелюру, снизив пафос момента, а то дяденька с седыми висками, удостоверением опера по ОВД[6] и табельным оружием, пунцовеющий щеками при взгляде на фаллоимитатор являл бы собой жалкое зрелище. Если, конечно, абстрагироваться от того, как выглядела я сама. По-честному, я вела себя гораздо глупее — пялилась по сторонам и с трудом удерживалась от нервного хихиканья. Хорошо, что очередей за надувными женщинами не наблюдалось, магазин был пуст.
Но молоденькая серьезная продавщица, в строгих очках, со стильной стрижкой, похожая скорее на аспирантку, нежели на торговку грехом, быстро оказала на нас с Синцовым психотерапевтическое действие. Для начала она закрыла магазин, повесив какую-то табличку, и зажгла нормальный яркий свет, под которым мы с Андреем почувствовали себя значительно лучше. Несмотря на то, что при ярком свете экспозиция товаров стала выглядеть немного устрашающе, уже можно было работать.
Я с трудом заставила себя не глазеть по сторонам и сосредоточиться на том, что расскажет продавщица о пятничном визитере. Пока дела о нападениях на девочек не передали официально мне в производство, у меня не было формального повода допрашивать сотрудницу секс-шопа. Куда бы я подшила этот допрос? Пока мы с Андреем могли только послушать, что она расскажет. И хотя Синцов уже говорил с ней в пятницу, тогда он был слишком деморализован, чтобы считать беседу исчерпывающей. И если в пятницу его интересовали в первую очередь приметы визитера, то сегодня уже имело смысл сосредоточиться на прочих деталях. Например, на том, чего он хотел.
— Вы знаете, — сказала продавщица по имени Олеся, — я после его звонка сразу стала думать, что ему предложить. У нас есть товары, которые выполняют одновременно игровую и оздоровительную функцию. Например, аксессуары для садомазохистских игр.
— Креста на вас нету, — пробормотал Синцов, видимо, как ему казалось, про себя. Но Олеся услышала и обиделась за садомазохистов. Или за всю эротико-торговую индустрию.
— Зачем вы так? Между прочим, вы знаете, что до революции, пока существовали легальные публичные дома и проститутки, стоявшие на учете в полиции, количество половых преступлений было невысоким? Те, у кого были нездоровые наклонности, могли пойти и заплатить деньги продажной женщине, с которой можно было эти свои наклонности реализовать, не нарушая закон. А вот в советское время резко возросло число изнасилований и развратных действий! И все потому, что извращенцам и просто невоздержанным личностям негде было выпустить пар…
— Вы учитесь, Олеся? — спросила я.
Ее ответ меня совершенно не удивил:
— Да, я на третьем курсе юридического. Но меня уголовное право не интересует, мне ближе хозяйственные споры. Так вот, я в первую очередь подумала про садомазо-аксессуары. И еще — раз у клиента имелось навязчивое желание насиловать малолетних, значит, ему надо было предложить что-то замещающее, в тему. — Девушка рассуждала как заправский психолог или криминолог. — Вот у нас свежие поступления, куклы в стиле «анимэ»…
— Что это такое? — заинтересовался Синцов.
Девушка смутилась, но по ее лицу было видно, что она решила идти до конца. Правда, позже выяснилось, что она смущалась не из-за необходимости разъяснять сексуально дремучему оперу про надувную интим-игрушку, а оттого, что эти куколки были товаром сомнительным, в Японии уже запрещенным, а у нас пока доступным. Они являли собой надувную особу женского пола, но, в отличие от обычных резиновых теток, оформлены были как нимфетки, с трогательным взглядом огромных, в пол-лица, глаз, с тонкими ручками и ножками, и даже одетыми в подобие школьной формы. Я заподозрила, что их в Японии скупили по дешевке, как запрещенный товар, который неизвестно куда девать, и лучше выручить хоть какие-то деньги, продав его за бесценок, чем с убытком выкинуть его на помойку или сдать бдительным полицейским из отдела нравов.
— По-моему, то, что надо, — повернулась ко мне Олеся, стараясь не пялиться на Синцова, застывшего в оцепенении перед куклой «анимэ». Его растерянный вид нельзя было списать даже на негодование благочестивого христианина.
Я в душе была согласна с юридически подкованной Олесей. Если некто хочет нейтрализовать свое стремление к преступному сексу с малолетками, лучше этой куколки с невинным взглядом и порочно разомкнутым ртом придумать невозможно.
— Они даже звуки издают. — И Олеся продемонстрировала нам жалобный стон японочки. Греза маньяка-педофила!
Но визитеру эта прекрасная японка, судя по всему не понравилась.
— Он попросил что-нибудь еще. Я предложила ему купить искусственные половые органы и к ним — видеопродукцию. Можно закрыть глаза и помечтать под звуковую дорожку.
— И он не написал вам благодарность в книгу жалоб? — недобро удивился Синцов. — Что, не устроило такое шикарное предложение?
— Наверное, — пожала плечами Олеся. — Хотя у нас товар очень хорошего качества, есть реалистики и для мужчин, и для женщин, из силикона — ну, это эконом-класс, из гигиенической резины, и вот, киберкожа…
— Это еще что? — мрачно спросил Синцов, как я заподозрила, для общего развития, а вовсе не в интересах дела.
— Киберкожа? Это очень современный материал, вспененный силикон.
— Это то, что в грудь вставляют? — еще более мрачно уточнил Синцов. — Обрезки, так сказать, отходы производства?
Олеся укоризненно на него посмотрела.
— Ну что вы! Этот материал, между прочим, разрабатывался в НАСА для внутренней прокладки скафандров космонавтов. Он совершенно не аллергенен, правда, стоит подороже, чем резина и силикон. Зато изделия из него кипятить можно.
— А можно потрогать? — протянул руку Синцов. — Прикоснуться, так сказать, к космосу.
— Пожалуйста, — любезно позволила продавщица и выставила перед Андреем на прилавок несколько устрашающего вида искусственных фаллосов и имитаций женских половых органов. — У нас есть реалистики звезд порнофильмов, и вы можете приобрести точную копию половых органов, например, Рокко Сифреди или Сина Михаэльса, в комплекте с видеофильмом, где эта звезда играет…
Синцов тут же отдернул протянутые было пальцы.
— Это вы мне? — угрожающе спросил он, по-детски спрятав руки за спину, и Олеся рассмеялась.
— Ну что вы, это я к примеру. Реалистики фаллосов не для вас.
— Да? А вы считаете, что здесь есть что-то для меня? — не отставал Синцов, набычившись, как перед задержанием рецидивиста.
Я незаметно дернула его за рукав, он стряхнул мою руку. Страшно подумать, как бы он повел себя дальше, если бы Олеся не сменила тему. Она ловко смахнула с прилавка все эти муляжи половых гигантов и сказала сухим и деловым тоном:
— Мне показалось, что этот человек был тут не один.
Мы с Синцовым уставились на нее, и Андрей наконец преобразился. Куда-то испарилось мальчишеское смущение, и проступил на первый план нормальный опер. На богатую экспозицию плеток, перчаток, массажеров, эротических сувениров, секс-косметики и прочих противоестественных излишеств он больше не смотрел. Мы на пару стали терзать Олесю вопросами о том, почему она так решила.
— Он был очень напряжен и вел себя так, будто на него кто-то смотрит, кто-то наблюдает за ним, — добросовестно анализировала она свои ощущения.
— Может, он опасался засады? — предположила я.
— Нет, — покачала головой продавщица. — Нет, он не боялся ни засады, ни меня, ни камеры…
— Камеры?! — мы с Андреем вскинули головы, ища глазами объектив, но ничего не увидели.
Олеся нас разочаровала:
— Во многих интим-магазинах ведется съемка, и мы первое время вели, но был скачок напряжения, и камера сгорела. А хозяин не стал восстанавливать. Все равно у нас очень спокойно. Мы даже от охраны отказались, видите?