— Махнем куда-нибудь? — с легким прищуром предложил Белозерцев. — Жара сегодня была страшная. Посидим за холодным пивком, расслабимся, а? А еще у меня есть сюрприз. Супер! Так как?
— Как скажете, — с видом девственницы потупила взор Садовская.
Вот зараза, с удовольствием подумал Белозерцев, глядя, как женщина разыгрывает невинность, — сплю с нею не переставая уже столько времени, а она все в игры играет. Как будто у нее все со мной в первый раз.
— Тогда давай так, — предложил с улыбкой Белозерцев. — Я сейчас уеду на полчасика. А потом встретимся у «Баварии». Идет?
Причина того, чтобы не уходить с работы вместе, была проста. Интуиция подсказывала Белозерцеву, что в свете назревающих событий не стоит публично демонстрировать свою связь с Садовской. Мало ли как жизнь сложится. Да и ей пока не стоит знать всего. Ее дело — быть любовницей, а не спутницей жизни. Хотя дела у Романа сейчас тоже имелись. И посвящать в них Садовскую он не намерен. Например, его очень беспокоило то, что вот уже третий день не давал о себе знать Лука. Кинуть его с «товаром» он, скорее всего, не мог, а вот беда случиться могла запросто.
Уже сидя в машине, Белозерцев позвонил и дал указание найти Луку и втихаря посмотреть, что там происходит. Потом он позвонил сторожу.
— Ты смотри там, не спи! Я часиков в десять заскочу кое с кем. Показать. Смотри, чтобы был как огурчик!
У навеса открытого павильона «Баварии» он стоял уже за пять минут до назначенного им же времени. Выпендриваться так выпендриваться, и Роман купил шикарную розу на длинном стебле. Если бабе нравятся эти игры, то надо ей подыгрывать. Чего для удовольствия не сделаешь! Садовская появилась со стандартным опозданием в пять минут, как и положено даме. Увидела цветок, смущенно улыбнулась, позволила поцеловать себя в щеку, уткнулась носиком в душистый бутон. Белозерцев, глядя на ее действия, криво ухмылялся.
За пивом они просидели часа полтора, пока не начало темнеть. Болтали о разном, флиртовали, курили дорогие сигареты. Потом Роман сделал загадочное лицо.
— Ну, поехали смотреть сюрприз?
— Какой сюрприз? — сделала Садовская большие глаза.
Белозерцев опять ухмыльнулся тому, что женщина уже переигрывает. Но это не имело значения. У него был хороший настрой задрать ей сегодня подол по полной программе, так пусть поиграет в школьницу.
Они вышли из кафе, и Роман повел свою подругу к припаркованной машине. Садовская чуть замедлила шаг и выразительно посмотрела на спутника. Она не любила, когда шеф садился за руль выпившим. На этот раз она промолчала. Белозерцев завел мотор и без лихачества, в угоду подруге, вырулил с парковки. Он вел машину спокойно, без агрессивности. Его сейчас волновали не столько другие участники движения, которых он в иное время обязательно поносил бы последними словами, сколько коленки женщины. Очень Романа подмывало положить ладонь на эти круглые, соблазнительно обтянутые колготками коленки. Другое дело, что в состоянии легкого подпития его тут же потянет лезть дальше под подол. За рулем во время движения машины не тот кайф, поэтому он решил потерпеть.
Белозерцев давно уже свернул с трассы и ехал по проселку вдоль берега реки. Садовская сидела рядом и ничего не спрашивала. Может, уже узнала каким-то образом? Хотя вряд ли. Наконец показался забор из ржавой рваной сетки на высоких столбах, а за ним в свете фар машины заблестели стекла экскаватора.
— Вот и обещанный сюрприз, — довольно сказал Роман. — Сейчас я тебе покажу такое, чего еще никто не видел. В смысле, я держу это пока в тайне. Потом для всех сюрприз будет.
— Загородную виллу строите? — хмыкнула Садовская.
— Дворец! — торжественно заявил Роман, глуша мотор машины.
Наталья Васильевна вылезла следом. На берегу было тихо, тянуло свежестью. Белозерцев бесцеремонно эту тишину нарушил, став пинать в ворота и звать какого-то Пахана. Наконец он отчаялся дозваться, наверное, сторожа и стал позвякивать в темноте железом. Через минуту одна створка ворот распахнулась.
— Пошли! — шепотом позвал он женщину. — Здесь скоро вырастет чудо моей мысли. Всплеск фантазии и чувств…
— И денег, — поддакнула женщина, зябко ежась и входя на огороженную территорию.
— И денег! — с энтузиазмом согласился Роман. — Вон видишь кирпичное здание? Это все, что осталось от детского лагеря «труда без отдыха». Деревянные домики все растащили и пожгли, а это осталось. И вот тут поднимутся стены моего замка. Кирпичное здание я оставлю под хозяйственные и подсобные помещения, там же поставлю автономную котельную, трансформатор. А вот здесь будут теннисный корт, поле для мини-гольфа, вон там конюшня, бассейн. Тут виноградник. И тень будет, и закуска. Лежишь в шезлонге с вискариком, руку протянул, ягодку сорвал и в рот. А вон там сооружу мраморную лестницу к воде. А на берегу солярий.
— Пляж?
— Это раньше пляжами называли, а для современного дома требуется солярий.
— А чем обычный пляж отличается от современного солярия?
— А хрен его знает! — хохотнул Роман в темноте. — Название красивое. А где все-таки Пахан? Велел же сидеть и не рыпаться! Опять, гад, в деревню за водярой подался. Убью я его когда-нибудь.
— Я извиняюсь, Роман Павлович, — кокетливо проговорила Садовская. — А могу я после пива уединиться где-нибудь, чтобы носик попудрить?
— А? Да везде! А я пойду этого урода поищу.
Наталья Васильевна обошла стройплощадку, стараясь не попортить туфли об арматуру и битый кирпич. Луна, как назло, спряталась за набежавшую тучку и под ногами ничего не было видно. Пришлось отойти за пределы стройки, на траву. Шагах в двадцати темнели кусты. Женщина ступала мягко и тихо. Ее неуемному ухажеру могла взбрести в голову любая идиотская мысль. Вплоть до того, чтобы догнать и прямо здесь завалить в траву. Пусть лучше не знает, куда я отошла, а то деловой костюм будет точно испорчен.
И в этот момент к стройке на тихих оборотах и с притушенными фарами подъехала машина. Садовская услышала, как Белозерцев что-то громко спросил, как ему ответили. Кажется, свои. А потом раздался вскрик, удар, матерщина и шумная возня. Женщина в ужасе замерла на месте.
Сторожа Пашку, которого он в привычной манере называл по кличке Пахан, Белозерцев нашел в своей сторожке. Крупное тело, испещренное наколками, лежало на старенькой тахте. В сторожке стоял застарелый запах пота, дешевого курева и алкоголя. Естественно, на столе красовалась ополовиненная бутылка водки, а с тахты раздавался курлыкающий храп. «Сволочь, нажрался все-таки! Завтра же вышвырну, — с бешенством подумал Роман. — Отметелю как цуцика и вышвырну отсюда, козла!»
Подойдя к лежанке, Роман с ненавистью пнул Пахана в бедро. Но к его удивлению, сторож не проснулся, он даже не издал какого-нибудь негодующего спросонок звука. Это было странно. У Романа даже мелькнуло подозрение, что сторож отравился какой-нибудь паленой водкой, которую купил по дешевке. И тут он услышал звук автомобильного мотора. Это кого еще принесло ночью? Он двинулся к выходу из сторожки, машинально доставая из кармана мобильный телефон. Может, батарея села или сам по какой-то причине отключился? Кто-то из своих прилетел, потому что не смог дозвониться? А кто знал, что он сюда поедет? После убийства Петра он себе так и не подобрал телохранителя. Да если бы и подобрал, то сейчас бы сюда с бабой не потащил все равно.
— Эй, кто там? — крикнул он в сторону машины.
— Роман Палыч, это я, Максютин, — послышался голос офисного водителя.
Голос Белозерцев узнал, только машина была не Максютина. Он вышел к воротам, привычно хмурясь и готовый отчитать всех, если приперлись по пустяковому делу. В последний момент он понял, что не знает в лицо никого из четверых, приехавших с водителем. Что-то взлетело в темноте в воздух, и страшный удар обрушился Белозерцеву на голову.
Страх и звериное бешенство переполнили Романа. Он падал в полуобморочном состоянии, но сознания так и не потерял. И тому виной был крепкий череп или буря эмоций. Испытывая страшную боль в голове, которая практически ослепляла, Роман заскреб ногами и руками по земле, пытаясь подняться на ноги. Но тут его ударили ногой в середину груди, отчего дыхание перехватило будто стальным обручем, последовал еще один удар в поясницу. Чьи-то руки схватили его, перевернули лицом вниз, придавили к земле.
— Суки… не жить вам… — прохрипел Белозерцев.
— Хрен конский! — ответил злобный голос над ним. — Куда товар дел, падла? Ты Остапа заказал? Ну?
Что-то холодное и острое прижалось к горлу, надавило, прокололо кожу. По шее потекла горячая, липкая кровь.
— Стой, не так! — сказал другой голос. — Ты его не кромсай, бестолково это. Он в запале сейчас, хрен чего добьешься. Тащи его к экскаватору, а ты машину разверни и фары вруби на полную.
Белозерцев почувствовал, что его, выворачивая кисти рук, тащат по земле, по битому кирпичу. Потом ослепил яркий свет автомобильных фар. Затем его бросили спиной на крошево битого кирпича. Сверху нависло лицо, блеснул бритый череп.
— Где товар, Белый? — схватив Романа за челюсть жесткими пальцами, спросил хрипловатый голос.
Голос был знакомый. Белозерцев закашлялся и смачно выругался. Он попытался снова вырваться, но руки держали его как клещи. Потом затарахтел экскаватор.
— Говори, падла! Где товар? Говори, иначе я тебя разорву, как тряпку! Ну? Где товар?
Рука сдавила челюсть так сильно, что от боли из глаз Белозерцева брызнули слезы. Что-то заскрежетало, и над его головой появился ковш.
— Последний раз спрашиваю, сука, где товар?
— Нету товара, — прохрипел Белозерцев злорадно, — хоть утрись…
— Ну и подыхай! — заорал бритоголовый. — Давай, Монах!
Руки вдруг отпустили его. Роман почувствовал только, как в спину впились осколки кирпича. А мотор трактора взревел, скрежет приблизился, и ковш над головой закачался. Роман приподнялся на локтях, не понимая, что происходит. Но тут ковш резко опустился. Хрустнуло каменное крошево. Зубья экскаваторного ковша пропороли человеческое тело, размозжили лицо и замерли, уйдя глубоко в землю. От удара Белозерцев взмахнул конечностями и съежился, как будто обнял стальной окровавленный ковш.