Осторожно перебираясь с бревна на бревно, Игнатьев поднимался все выше и выше. Наконец он устроился на самом верху, раскорячив ноги, чтобы опираться на две балки. Вид отсюда был изумительный. Окраинные переулки выходили на прибрежные луга местной речушки. Вдоль извилистого русла кустились ивняки, пышной шапкой покачивался рогоз. В другую сторону уходили не очень ровными квадратами и прямоугольниками жилые сектора окраины. А чуть дальше стали подниматься здания в два, три этажа. Ну а дальше уже центр с его многоэтажками.
Черным горбом стоял закопченный остов дома Никольченко. Забор был разворочен пожарными, чтобы могли подъехать машины. Они, как помнил Игнатьев, подъезжали справа, со стороны центра. Место людное, проходимое даже в позднее время. А убийц было много. Толпой они по улицам к дому не шли. Могли, конечно, маленькими группами собираться по два-три человека. Но такая тактика была нехарактерна для преступников. Их могли увидеть в лицо десятки людей совершенно случайно. Нет, так они к дому не подходили бы.
«Самое вероятное, — думал Игнатьев, оглядывая окрестности, — что они тихо подъехали на двух машинах к укромному месту, а оттуда все вместе незаметно прокрались к дому. На двух? Быстро, не поднимая шума, могут столько же людей убить восемь человек. Ну, может, чуть меньше. Но не четыре человека и не пять. В любом случае они были на двух машинах.
Теперь, откуда лучше в темноте пробираться к дому? Со стороны реки, потому что там даже уличных фонарей нет. А вон и старенькая дамба. Куда по этой дамбе можно ездить? Только траву на лугах косить. На мотоцикле, на телеге, машине. Значит, могут быть следы протекторов, следы обуви.
А вон, кстати, теленок на привязи пасется, вон коза. Вон еще корова или бычок лежит, но это уже далеко. Скот с луга на задах загоняют обычно засветло, так что свидетелей там нет. Но вон виднеются копны сена. Может быть, кто-то чего-то и видел. Теоретически умный оперативник, как и я, догадается посмотреть на плане пути подхода и отхода преступников. Теоретически он должен был опросить и жильцов тех домов, хотя они и находятся за квартал от сгоревшего дома. Но это теория. А если кто-то прикажет считать все несчастным случаем, то никакого особого расследования ведь проводиться не будет. Значит, надо взять себе это дело на заметку, особенно в плане возможных следов машин и людей. Где-то я видел неподалеку магазин строительных материалов. Килограммов пять алебастра мне, наверное, хватит».
Второе, что на сегодня Игнатьев наметил себе сделать, — это посетить, кроме банкомата, пару мест, которые ему показывал как-то Никольченко. Его партнеры и заказчики. Жаль, Сергей офиса не держал, какой-нибудь помощницы не имел. Было бы проще кое-что узнать. А так, то ли будут с ним разговаривать, то ли нет. Люди ведь прибегают к услугам частного детектива, а не полиции не просто так, а для того, чтобы сохранить в глубочайшей тайне некоторые обстоятельства.
— Здорово, мужики! — Игнатьев легко взбежал по ступенькам и вошел в тесный домик пункта ДПС. Этот пункт он выбрал именно потому, что преступники по дороге к дому Никольченко никак его миновать не могли. А в том, что они перебирались на машинах через дамбу, он теперь был уверен.
— Чего хотел? — бросил старший лейтенант с бычьей шеей, не поднимая головы от журнала, в котором делал записи.
Его напарник сидел развалившись в углу на диванчике и поигрывал полосатым жезлом, с интересом поглядывая на незнакомца.
— Поговорить хотел, — как можно дружелюбнее ответил Игнатьев и без приглашения сел на стул, на который, наверное, сажали нарушителей во время заполнения протоколов.
— Машину угнали? — без всякого интереса и также не поднимая головы, спросил старший лейтенант. — Звони «02».
— Права небось отобрали, — усмехнулся лейтенант, сидевший на диване. — Так это не к нам. Это к командиру роты в отдел иди, мужик.
— Да я не об этом, — нетерпеливо перебил Игнатьев. — В этот понедельник вы тут дежурили поздно вечером?
— А тебе чего? — наконец поднял голову старший лейтенант.
— Так вы или не вы?
— А тебе чего? — уже агрессивно повторил старший лейтенант. — Проблемы есть? Топай в отдел.
— Тут в поселке совершено преступление, — сдерживая злость, сказал Игнатьев. — Вы наверняка в курсе, что убита семья вон там, в поселке, а дом сожгли. Восемь тел.
— Я не понял, а мы-то тут при чем? И ты кто такой?
— Ты из РУВД, что ли? — развязно спросил лейтенант, расположившийся на диване. — Опер? Тогда удостоверение предъяви.
— Документы ваши? — поддакнул старлей.
Игнатьев выругался про себя и полез во внутренний карман пиджака. Он извлек пенсионное удостоверение МВД и протянул его старшему.
— Майор Игнатьев, — прочитал милиционер, — Зосима Иванович. Кабардино-Балкария. И что? — Он закрыл книжечку и, постукивая ею по столу, вопросительно посмотрел на Игнатьева.
— Да поймите вы, ребята, — начал горячиться Игнатьев, — это же мои родственники. Это семья моего двоюродного брата. Вы же видите, что я не со стороны, что я бывший работник полиции. Преступники должны были проезжать мимо вас на двух машинах в ту ночь, вы могли их видеть. Вот в чем дело!
— И у них на лбу написано, что они преступники! — ощерился лейтенант. — А мы, значит, лопухнулись и не задержали! Так, что ли?
— Да не за этим я! — чуть не выругался Игнатьев. — Вы могли что-то подозрительное заметить. Мало ли чего! У вас же глаз наметан.
— Ты что, частное расследование решил проводить?
— Именно!
— А что, полиция не справится, что ли?
— Да подстава это, — хмыкнул из угла лейтенант. — Его надо обыскать. У него запросто в кармане еще удостоверение из службы собственной безопасности! Извини, мужик, мы справок не даем!
— Да люди вы или нет! Вам трудно поговорить со мной?
— А нам говорить не о чем. Иди к следователю, он тебе все расскажет. А что не расскажет, то тайна следствия, — посоветовал старший. — Слушай, а может, ты как раз из преступников и будешь? Хочешь выяснить, что полиции известно, а что нет?
— Да пошел ты! — заорал Игнатьев, вскакивая на ноги. — Работники, мать вашу. Дай сюда пенсионное!
— Та-ак, — отвел руку с удостоверением назад старший лейтенант, — оскорбление работников полиции при исполнении. Давай, давай, зарабатывай себе неприятности.
— Неприятности? — глаза Игнатьева полыхнули злобой. — Ты мне неприятности устроишь, гаденыш? У меня брата убили с женой, а потом сожгли! А может, и заживо сожгли, понимаешь ты это своей тупой башкой? Каких ты мне еще неприятностей можешь доставить?
— Ты чего сказал, ты, пенсионер? — вскочил старший лейтенант и отошел на шаг назад. — Ты как меня назвал? А ну, Леха, вызывай машину! Я его за такие слова так оформлю.
– Ах ты… – в бешенстве Игнатьев отшвырнул стул, который с грохотом ударился в стену и развалился на две части…
Черемисов поднял трубку и с изумлением выслушал сообщение.
— Игнатьев, говорите? Да, был такой, проходил как свидетель. Где-где? На пункте ГИБДД? И чего он от них хотел? Пьяный, что ли, был? Трезвы-ый? Еще интереснее. Про убийство выпытывал? Я… сообщу следователю, который ведет это дело, но не знаю… Что? Ну, вы сами решайте! Направляйте материалы в суд, можете его на пятнадцать суток отправить. Ну да, конечно, ни один судья такой фигней заниматься не будет. Ясно, что ни одного свидетеля из посторонних людей не было. Ладно, я подъеду, только вы показания у него без меня не берите, я сам.
Черемисов был уверен, что Иван Трофимович не придаст этому инциденту большого значения. Но сам следователь Черемисов был иного мнения. Игнатьев для следствия представляет угрозу, и его обязательно нужно изолировать. Пугачева как раз три дня не будет, значит, есть шанс попытаться доказать причастность к делу Игнатьева. Хотя бы косвенно, но это уже основание для того, чтобы выбить для него меру пресечения в виде содержания под стражей.
Игнатьева ввели в комнату дознания, где расположился Черемисов. Руки задержанного были сцеплены за спиной наручниками. Следователь сначала удивленно поднял брови, потом увидел, что две пуговицы на рубашке Игнатьева вырваны «с мясом». Это побудило отказаться пока от того, чтобы снять с задержанного наручники.
— Ну, садитесь, Игнатьев! — весело предложил следователь.
— Рановато предлагаете, — огрызнулся Игнатьев. — Предпочитаю слово «присаживайтесь».
— Это вы зря! В нашей стране, Зосима Иванович, надо быть фаталистом. Не зря именно в нашей стране придумали поговорку «от тюрьмы и от сумы не зарекайся».
— А вы-то чего так развеселились? Преступника поймали? У вас на шее групповое убийство висит с особой жестокостью, а вы улыбаетесь. Вы слишком веселый для следовательской работы человек.
— Ладно, давайте не переходить на личности, — мгновенно потускнел Черемисов. — Приступим к допросу. Учитывая, что личность ваша установлена, а время позднее, я заранее заполнил вводную часть протокола допроса. Давайте сразу перейдем к вопросам.
— Протокол допроса меня в качестве кого? — перебил Игнатьев и, повернувшись, демонстративно позвенел наручниками.
— А вы как думали? — усмехнулся Черемисов. — Так что не обольщайтесь на свой счет, вы допрашиваетесь в качестве подозреваемого в соучастии в совершении преступления. Итак, зачем вы сегодня приходили в пункт ДПС?
— Выяснить, эта ли смена дежурила в ночь, когда совершено убийство семьи Никольченко.
— Зачем?
— Мною установлено, что предполагаемый маршрут преступников мог пролегать мимо поста, а инспектора могли запомнить кое-какие приметы машин или самих преступников.
— О как! О каком маршруте вы говорите, где он мог пролегать?
— Это к теме допроса отношения не имеет, и это оперативная информация.
— Не хамите, Игнатьев, я могу рассердиться.
— Ваша фамилия, кажется, Черемисов?
— Да, а что?
— Пошел ты в задницу, Черемисов! — выразительно посмотрел на следователя Игнатьев. — Ну как? Не рассердились?