105.
Разумеется, папе весьма кстати пришлась резня на Востоке в 517 г.
Трагедия разыгралась во время паломничества католических монахов к святым столпам, оставшимся от Симеона Столпника, когда они шествовали к северо-востоку от Берое. Когда эти монахи, обрастая все новыми толпами, проходили через епископство Апамеи, приблизительно в двадцати километрах южнее города, они подверглись нападению. Триста пятьдесят из них были убиты на месте, остальные были заколоты в близлежащей церкви, где они пытались укрыться. Монахи утверждали, что зачинщиками нападения были епископ Апамеи Петр и патриарх Антиохии Север. Монахи выразили протест императору и папе. Иезуит Генрих Вахт/ Heinrich Bacht пишет, что «этот протест мог быть получен в Риме в конце 517 г. Гормизда, увидевший в этом прекрасный (!) повод, чтобы вступить в сношения с Востоком, направил ответ, датированный 10 февраля 518 г. В своем письме он расточал похвалы и ободрения...»106.
Император Анастасий умер почти девяноста лет от роду во время грозы, бушевавшей в ночь с 8 на 9 июля 518 г. «Liber Pontificalis», идя на поводу у распространявшихся в Риме слухов, торжествующе сообщала, что его «поразил гром небесный». Анастасий оставил после себя колоссальную государственную казну, но не оставил ни детей, ни преемника. Тем не менее уже 9 июля на трон взошел командир придворного гвардейского полка (comes excubitorum) Юстин107.
ГЛАВА 7 ЮСТИНИАН I (527—565 гг.). БОГОСЛОВ НА ИМПЕРАТОРСКОМ ТРОНЕ
«Цель ясна: одна империя, одна церковь, и вне церкви нет на земле ни спасения, ни надежды; один император, главная забота которого — благополучие этой церкви. Юстиниан неутомимо преследует эту цель, но то, что ему представляется ложным, он преследует повсюду с усердием одержимого...»
«Нашим ревностным стремлением всегда было и остается сохранение в неприкосновенности истинной и незапятнанной веры и прочного положения святой католической и апостольской Божьей Церкви. Это мы всегда считали главнейшей целью нашего правления)». «Во имя этой цели мы вели большие войны с Ливией и Западом за правую веру в Бога и за свободу наших подданных».
«Одних он убивал просто так, других выпускал из своих когтей, обобрав до нитки, так что они завидовали мертвым и молили, чтобы самая презренная кончина избавила их от нынешнего положения. Иных вместе с имуществом он лишал и жизни. Поскольку он мог бы не моргнув глазом самолично распустить Римскую империю, то, быть может, он завоевал Ливию и Италию лишь для того, чтобы вместе со своими подданными погубить и тамошних людей».
«Дымящиеся руины Италии, истребление двух германских народов, обнищание и катастрофическое сокращение численности населения Западной империи — все это открыло глаза на подоплеку византийской религиозной политики... Большая часть ответственности за развязывание истребительных войн того времени ложится на католическое духовенство... Влияние церкви простиралось вплоть до последней деревушки».
«...так начинался первый золотой век Константинополя».
При императоре Юстине произошла стремительная перемена, началась эра новой религиозной политики. Рим и ортодоксия одержали победу.
Родившийся приблизительно в 450 г., то ли в Тауресии близ Наисса (современный Ниш в Сербии), то ли в Бедериане близ современного Скопье, сын иллирийского крестьянина возвысился от свинопаса до генерала, в то время как его сестра Бигленица оставалась прилежной крестьянкой. Юстин принимал участие в войнах с исаврийцами и персами, а также в гражданской войне против Виталиана. Этот тупой, сварливый неуч, едва умевший читать, а еще меньше писать (не мог написать даже собственного имени), был немногословен, агрессивен, но фанатично правоверен и обладал крестьянской хитрецой. «Он не имел никаких задатков для управления даже провинцией, не говоря уже о мировой империи» (Бьюри/ Вигу). Но, как полагает иезуит Грильмейер/ Grillmeiег, еще до того как стать императором, он был приверженцем Халкидонского Собора.
Заняв трон в возрасте 67 лет, он с самого начала всецело находился под влиянием своего 36-летнего племянника и преемника Юстиниана, а также католического духовенства, прежде всего монашества. Юстин и Юстиниан, по всей видимости, давно готовились к смене власти. Еще до переворота были налажены контакты с борцом за веру Виталианом и с папой. Наиболее вероятных претендентов на трон, обоих племянников императора: полководца Ипатия и ревностного католика Помпея — нейтрализовали, а многочисленную родню Анастасия обвели вокруг пальца, чем возмущались уже Прокопий и Евагрий. Уже в ночь смерти императора Юстин, чтобы обеспечить себе трон, подкупил все и вся, хотя на следующий день деланно отказывался от короны, от груза ответственности — какой мерзкий фарс! На взятки пошли все деньги, полученные от великого камергера Аманция на раскрутку его племянника как претендента на трон! Поэтому-то на следующий день, 9 июля 518 г., во время коронации Юстин мог подчеркнуть, что своим восшествием на трон он обязан прежде всего всемогущему Богу, народ мог восклицать: «Император, ты достоин Святой Троицы, достоин империи, достоин города», а в ближайшее воскресенье в храме Св. Софии можно было провести помпезное богослужение6.
Все-таки не обошлось без беспорядков и кровопролития, хотя все было тщательно подготовлено, а все хитросплетения интриг тогда могли распознать лишь единицы. Тут и там, даже в храме Св. Софии, возникали стычки. Претенденты на престол появлялись, как кометы, и также мгновенно исчезали в суматохе событий. Когда подкупленные сенаторы назвали имя Юстина, группа недовольных ринулась к нему, кто-то кулаком разбил ему губу, охрана обнажила мечи, нападавшие были частью порублены, частью оттеснены7.
Как бы то ни было, безграмотный католик, опираясь на своего образованного племянника, успел все провернуть за один день: выборы, утверждение и коронование.
Несмотря на данную во время выборов клятву не преследовать никого из прежних соперников, Юстин немедленно очистил двор от нежелательных элементов, прежде всего от тех, кто поддерживал «императора-еретика». Практически сразу после торжественной мессы в храме Св. Софии, всего через десять дней после смены власти, оппозиция была нейтрализована: камердинеры Мисаил и Ардабур были сосланы, камердинер Андрей Лаузиак и уж тем более камергер Аманций, чьими деньгами Юстин коварно воспользовался, были обезглавлены. Почти все они были евнухами. Претендент на трон Феокрит, племянник и марионетка Аманция, который, будучи евнухом, не мог занять трон, был забит камнями, а его тело брошено в море. Казненные открыто симпатизировали монофизитам и были причислены ими к мученикам. Еще до этой расправы «пропели Benedictus* и Трисвятое*"— Халкидон «праздновал свою премьеру в константинопольской литургии» (Грильмейер/ Grillmeier). Уже на следующий день после убийства конкурентов имена папы Льва I, а также католически настроенных патриархов Евфимия и Македония, были внесены в литургическую ектению об умерших, уже 7 сентября племянник императора Юстиниан сообщил в Рим: «Большая часть (вопросов) веры, с Божьей помощью, уже улажена...»8
* Benedictus (лат. Benedictus, qui venit, «благословен грядый») — начальные слова хвалебного гимна Захарии (Лк.,1,68—79); духовная песнь, составляющая часть католической мессы. (Примеч. ред.)
** Трисвятое — молитва «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас», торжественно провозглашена на Халкидонском Соборе 451 г. (Примеч. ред.)
Уже 1 августа Юстин I уведомил патриархов империи об «изъявлении Божьей милости» — т. е. о своем возвышении, а также известил Его Святейшество папу Гормизду: «Прежде всего милостию неделимой Святой Троицы, высокочтимыми вельможами нашего императорского дворца и досточтимого сената и сохранившей преданность армией мы, против нашей воли и несмотря на наше сопротивление, избраны на правление и коронованы. Теперь мы просим, чтобы Вы в Ваших святых молитвах обратились к божественной силе, дабы основы нашего правления были крепки. Нам благоприличествует надеяться на это, а Вам — способствовать нам». В своем поздравительном послании папа подчеркнул богоутодность выбора и выразил надежду на скорейшее объединение церквей9.
Захват власти Юстином поддержали: армия, которой старый вояка вскоре вменил — вплоть до последнего солдата — в обязанность исповедовать Халкидонскую веру; далее — католицизм, поскольку симпатии к нему Юстина были известны; и народ, которому не в последнюю очередь импонировало его происхождение из свинопасов и его «праворерие», поскольку столица была по преимуществу католической. Священники называли его богоугодным и всехристианнейшим императором. А племянник Юстиниан в 520 г. заявил, что Юстин основывает свое правление на «святой религии»10.
Таким образом, снова господствовал халкидонский символ веры, ибо Юстиниан, задающий тон в новой власти, во всяком случае в вопросах церковной политики, «понимал, что только однозначное признание Халкидона способно удовлетворить (курсив редактора) империю» (Вахт/ Bacht). Иными словами, католическая церковь не отказалась бы от конфронтации, пока не стала бы играть ключевую роль. «Удовлетворение» же, об этом свидетельствует и будет свидетельствовать история, надо понимать как подавление всех прочих вероисповеданий при каждом удобном случае. Аналогично понимал его и папа Гормизда, писавший императору: «Посмотрите, как в своем безумии, денно и нощно неистовствуют наши старые враги. Несмотря на то что все давным-давно решено, мир никак не наступает...» Папа же желал «возвращения любви», желал мира, правда, лишь того, который он славит императору псевдопацифистским библейским изречением: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лк.,2,14) А благоволение лишь в тех человеках, которые хотят того же, что и Рим. Бертолед Рубин/ Bertold Rubin в своей блестящей монографии о Юстиниане комментирует коротко и метко: «Мир для единоверцев, для инакомыслящих — война и террор»