Велизарию, подоспевшему тем временем с тремя полками ветеранов, и фавориту Феодоры, командиру лейб-гвардии Нарсесу удалось после пяти дней анархии восстановить «порядок»: «более тридцати тысяч» человек/как пишет Прокопий, были заманены в цирк, где их час за часом забивали без разбора, как стадо баранов. Подражавший греческим образцам антиохийский хронист Иоанн Малала (не исключено, что он впоследствии стал константинопольским патриархом, известным как Иоанн Схоластик) сообщает о примерно тридцати пяти тысячах. Иоанн Лид, смиренный свидетель и поклонник императора, с удовлетворением сообщает даже о пятидесяти тысячах убитых, а Захария Схоластик, епископ Митиле-ны, в прошлом монофизит, а в то время неохалкидонец, приводит цифру: восемьдесят тысяч. Эта резня еще более чудовищная, нежели прославленное Августином побоище, устроенное католиком Феодосием I в цирке Фессалоник (кн. 1, стр. 383), была, пожалуй, на совести не столько Юстиниана, сколько Феодоры. Во всяком случае, им обоим их христианство не помешало утопить восстание в море крови. Покатились головы и простолюдинов, и знатных. Лишился головы и Ипатий, которого Юстиниан намеревался помиловать. Та же участь постигла его брата Помпея. 18 патрициев (patrikioi) были сосланы, все их владения конфискованы — и еще более прекрасные соборы выросли на руинах. А Феодора, повинная в гибели огромного числа людей, возвысилась, как водится, до официальной соправительницы. Ее имя стали указывать на государственных грамотах, оно появилось над входами в казармы и даже на благодарственных досках церквей! И по сей день восточная церковь поминает ее с почтением и благодарностью58.
Недостает только «почести алтарей» — какая несправедливость!
Поддержанный своим епископатом, Юстиниан настаивал на всеобщем единообразии веры: одна империя, один император, одна церковь — т. е. на истреблении всех некатоликов. Прокопий сообщает, что «всю Римскую империю сразу же захлестнули кровавые приговоры, беззаконные ссылки и толпы беженцев»59.
Первыми шагами Юстиниана-тирана, начавшего действовать еще при Юстине, стали жесточайшие преследования «еретиков», прежде всего коснувшиеся сравнительно мелких сект. «Будет справедливо, — декретировали сообщники в 527 г., — лишить и мирских благ тех, кто почитает не истинного Бога». Религиозная нетерпимость повлекла за собой нетерпимость гражданскую. В неслыханно жестком законе они провозгласили необходимость «лишения еретиков всех земных благ, дабы они погибали в нищете» и привели длинный перечень ограничений и наказаний для выполнения этого благочестивого плана60.
Борьба с монофизитами, манихеями, монтанистами, арканами и донатистами ширилась, а религиозная нетерпимость превратилась в «гражданскую добродетель» (Диль/ Diehl)61.
Как и его благочестивый предшественник и дядя, Юстиниан запретил «еретикам» проведение собраний и богослужений, назначение духовных лиц, владение церквами, многие из которых при нем были разрушены. Он запретил им все виды преподавательской деятельности. Он удалил их со всех должностей и из адвокатуры, а также лишил их всех почестей. В 536 г он ввел отсечение руки за переписку их литературы. «Еретикам» разрешалось завещать свое имущество исключительно католикам, а права наследования они были лишены вовсе. Многим сектам было отказано вправе осуществлять какие-либо правовые действия, но и прочие «еретики» «практически не имели никаких юридических прав» (Справочник истории церкви/ Handbuch der Kirchengeschichte). Нарушителям закона грозило лишение гражданских прав и полная конфискация имущества, а в случае рецидива — смертная казнь, причем приговоры неукоснительно приводились в исполнение. В конце концов император ввел смертный приговор не только за клятвопреступничество и колдовство, но и за святотатство и богохульство, причем «ересь» квалифицировалась просто как богохульство, т. е. каралась смертью. Все это вполне вписывалось во «знутрицерковную жизнь», являлось «недуховным решением религиозной проблемы, которое сказывается и по сей день» (Меркель/ Мег kel)62.
В неопубликованной при Юстиниане «Тайной истории» Прокопия описаны эти погромы «еретиков»: «Толпы агентов тотчас отправились по всей стране и каждого встречного принуждали к отречению от веры отцов. Но крестьяне восприняли это как святотатство и отважились на единодушное сопротивление этим ищейкам. Многие еретики нашли смерть от меча, многие кончали жизнь самоубийством. В своем простодушии они полагали, что это будет угодно Богу. Но большинство бежало из родных мест. Во Фригии монтанисты запирались в своих Божьих домах, поджигали их и без колебаний принимали смерть. Вся Римская империя полнилась убийствами и ужасом...»63
Вот вам и «опыт спасения»!
Еще жестче, чем начиная с 519 г., Юстин, Юстиниан преследовал крупнейшую «еретическую» церковь — монофизитов. Полиция и солдатня отбирала их молельные дома, десятки их епископов ссылались или были вынуждены постоянно менять места убежищ, бесчисленные монахи и монахини изгонялись из монастырей, царило зверство. Народные восстания в Сирии были жестоко подавлены под руководством католического патриарха Антиохии Ефрема (526—544 гг.), бывшего военачальника, проводившего насильственные обращения. Католический «Справочник истории церкви» называет его «воинствующим ортодоксом», а католическая же «Энциклопедия теологии и церкви»/ «Lexikon fur Theologie und Kir-chew прославляет его за «исключительную благотворительность во время землетрясения...». Так же как Ефрем, в Египте действовал Павел, бывший аббат пахомианского (киновитного) монастыря, назначенный одновременно и высшим имперским чиновником, и патриархом Александрии. Юстиниан, воспользовавшись всей полнотой своей власти, провозгласил его князем церкви, но позднее, в 542 г., сместил за чрезмерное интриганство и произвол (кроме всего прочего, Павел обвинялся в соучастии в убийстве диакона). На синоде в имперской столице в мае-июне 536 г. патриархов Севера из Анти^ охии и Анфимия из Константинополя (535—536 гг.) предали анафеме, и Юстиниан утвердил это решение. Приверженцы Севера были изгнаны из Константинополя, а сам Север вновь бежал в Египет. Все это, разумеется, вызвало удовлетворение в Риме, но шло в разрез с основополагающими политическими интересами64.
Находясь под влиянием Феодоры, Юстиниан время от времени пытался отыскать возможности для примирения. Поэтому периоды преследований чередовались с периодами поиска взаимопонимания. Уже в 531 г. император под давлением Феодоры, а также, видимо, из государственно-политических соображений, отказывается от жесткого курса по отношению к монофизитам. После восстания «Ника» он принимает промо-нофизитскую, так называемую теопасхистскую* формулу: «Один из Троицы пострадал во плоти», как формулу примирения, которую 25 марта 534 г. поддержал и папа Иоанн II. В 535 г. Феодора возводит монофизитов Феодосия и Анфимия на патриаршие престолы Александрии и Константинополя, что вызвало немедленный протест со стороны папы Агапета, который весной следующего года прибыл ко двору и добился смещения Анфимия и высылки его влиятельных приверженцев из столицы. Вслед за этим Юстиниан ужесточает гонения на монофизитов. Временами на всей территории империи имелось лишь три монофизитских епископа. Монофизитские историки сообщают даже, что ортодоксальные епископы сжигали монофизитских епископов на кострах или пытали до смерти. Но проблема оставалась нерешенной, поскольку Юстиниан мог быть императором лишь одной церкви, а он в ходе отвоевывания Италии все больше склонялся на сторону Рима- Ему приходилось делать это, поскольку он нуждался в папе и католиках Италии. Но после того как он отвоевал католическую Северную Африку и католическую же Италию, когда политический и военный центр тяжести вновь перемещается на Восток, император Юстиниан незадолго до своей смерти переходит к афтартодокетам** — наиболее радикальному крылу монофизитов!65
* Теопасхизм — богострадание. (Примеч. ред.)
** Афтартодокеты, или юлианисты (гайаниты) — сторонники взглядов епископа Юлиана Галикарнасского, который считал, что тело Христово нетленно с самого воплощения, а несогласные с этим явления его земной жизни были только видимостью. (Примеч. ред.)
Некоторые течения монофизитства существенно укрепили свои позиции, прежде всего благодаря скончавшемуся в 578 г. митрополиту Иакову (по имени которого западно-сирийских монофизитов стали называть «яковитами»). Монофизитство создает свои оплоты, в Сирии и Египте оно становится «национальной церковью». Правда, их преследуют на протяжении веков. Уже при Юстине II (565—578 гг.) начинаются новые жестокие погромы. В областям, населенных греками, их иногда принуждали к переходу в католицизм, как и в Антиохии, где в 1072 г. патриарх мелькитов, т. е. «правоверных», или «императорских» христиан, приказал разрушить церкви монофизов и яковитов, а их священников заточить в тюрьму и пытать66.
К «еретикам», которых Юстиниан считал наиболее вредными — например, монтанистам, гностическим офитам (которые центральное место отводили Змею), борборитам (которые практиковали сообщества женщин, а добытое при помощи мастурбации семя, а также менструальную кровь, жертвовали и вкушали, чтобы освободить содержащиеся там зародыши света и души) — относились, разумеется, и манихеи. Подобно борборитам, они стремились пресечь продолжение человеческого рода путем планомерного предупреждения зачатия67.
Подобно многим иерархам церкви (мы детально показали это на примере папы Льва I) и многим христианским императорам, особенно Валентиниану I, Валенту, Феодосию I и Феодосию И, Юстиниан не знал снисхождения к манихеям и преследовал их еще более жестоко, чем все его предшественники. Сначала он дискутировал с ними, чтобы опровергнуть их идеи. Но они отстаивали свое учение «с дьявольским упорством», и многие отдали за него свои жизни. Уже в 527 г. Юстиниан угрожал «проклятым» манихеям изгнанием и смертной казнью, где бы они ни находились на территории империи. Даже каждый бывший манихей, продолжавший поддерживать связи со своими прежними единоверцами, не говоря уже о вернувшихся в манихейство, расплачивался за это своей жизнью