стиниану было недостаточно частного письма папы. Он потребовал от него подробного и публичного осуждения и получил требуемое, В «Constitutum И» от 25 февраля 554 г. Вигилий в очередной раз проклял вышеуказанных лиц, чем и обеспечил себе право на возвращение домой весной следующего года. Но в начале июня 555 г. на пути в Рим он умирает в Сиракузах на Сицилии. Таким образом, в Рим был доставлен его прах, прах первого папы со времен Петра, который не был причислен к лику святых186.
В энциклике от 5 февраля 552 г., «на 25 году правления владыки Юстиниана, вечного августа», Вигилий поведал всему миру или, как он выражался, «Божьему народу во всем мире» («universo populo Dei») о своих страданиях, своем «мученичестве» в когтях католического императора, «его кроткого Величества», по выражению самого папы. Его Святейшество многословно сокрушается о «досадных хлопотах», о « непереносимых мучениях (multa mala intolerabilia), которым нас непрестанно подвергали», которые становились «все невыносимее». Все его «неоднократные устные и письменные протесты оставались без внимания; напротив, день ото дня наши беды возрастали». Вот как описывает папа Вигилий кульминационный момент свок£ страданий: «За два дня до Рождества нам довелось самолично наблюдать и слышать собственными ушами (auribus nostris), как все ворота дворца», в котором Вигилия содержали, «окружили отряды стражников... их дикие вопди достигали нашей опочивальни, в которой мы как раз отдыхали; эти вопли мы слышали вплоть до той ночи, когда нам удалось бежать... Вообразите причину и размеры той опасности, которую мы презрели вопреки всему ужасу: нам пришлось протискиваться через узкую щель возводимой стены, мы стояли во мраке ночи, будто скованные ужасной болью. Из этого можно понять, в какой беде мы пребывали исключительно во имя церкви и из какой темницы нам пришлось бежать в тот миг наивысшей опасности»187.
Папа-мученик, который вообще-то являлся и папой-убийцей, которому пришлось самого себя «в миг наивысшей опасности» протискивать сквозь «узкую щель» в стене и потом стоять во мраке ночи, очень хотел, чтобы о таком кошмаре непременно узнали все христиане. В конце собрания своих жалоб он, как водится, ластится к императору: «Важнее всего для меня — важнее уз любви, уз крови, важнее всех земных благ — моя совесть и моя добрая репутация в глазах Его кроткого Величества» («piissimi principis»)188.
Иезуит Хуго Раиер/ Hugo Rahner называет это «великой энцикликой от 5 февраля 552 г., адресованной всему католическому миру» и утверждает о Вигилии: «Своими страданиями папа искупил все свои неблаговидные деяния прежних лет...»189
Перечислим же неблаговидные деяния Вигилия: всеохватывающее интриганство, алчность, продажность, предательство своей веры, убийство, да к тому же убийство папы. И даже если он, вопреки всем подозрениям, не замешан в таинственной смерти Агапета I, то в смерти Сильверия он замешан с полной очевидностью. И подобно тому, как в промежутке между этими двумя смертями апокрисиарий Вигилий поспешил из Константинополя в Рим, чтобы по уговору с императрицей Феодорой, столь благоволившей к нему, сделаться папой, «наместником Христа», так и теперь, после смерти Вигилия, апокрисиарий Пелагий поспешает из Константинополя в Рим, чтобы по желанию императора Юстиниана, столь благоволящего к нему, сделаться папой, «наместником Христа». Всякий раз папы умирали или в Константинополе или на пути оттуда, а преемник уже находился на пути из Константинополя в Рим. Бесспорно, Вигилий вступил на святой престол не с первой попытки и не скончался в Константинополе, как Агадет, а только по дороге оттуда, в Сиракузах. Но разве не следовало хотя бы менять место преступления, чтобы не делать слишком очевидной повторяемость событий? Во всяком случае, Вигилий скончался в Сиракузах столь же внезапно, как в свое время Агапет в Константинополе. И когда Пелагий прибыл в Рим, чтобы занять с высочайшего, то есть императорского, соизволения, «святой престол», многие клирики и представители знати воспротивились этому, поскольку считали Пелагия причастным к внезапной кончине Вигилия — причем настолько причастным, что ему пришлось принести клятву в своей непричастности перед всем народом. С Евангелием в руках, крестом Христовым над головой — а рядом стоял Нарсес, его византийский покровитель!190
К тому же Пелагий написал письмо в защиту не своего усопшего предшественника, нет! — но в защиту «Трех глав». В этом письме он высказал в адрес папы Вигилия серьезнейшие обвинения, поскольку «его нерешительность и продажность провоцировали врагов Халкидонского Собора на бесконечные скандалы и на злоупотребление религиозным усердием Его Императорского Величества»191.
Если абстрагироваться от антиеретических законов, то наиболее долговечным оказалось то, что не имело никакого отношения к религиозному усердию Его Императорского Величества: речь идет о продолжавшем действовать вплоть до Нового Времени кодифицированном римском праве — Кодексе Юстиниана 529 г. и о еще более значительных «Дигестах», или Corpus iuris civilis («Своде законов») 533 г., составленного под руководством императорского доверенного и министра юстиции (quaestor sacri palatii) Трибониана. Юстиниана, по аналогии с Константином (кн. 1, стр. 228), охотно прославляют за более гуманное, благодаря влиянию христианства, правосознание этого Кодекса. Но если участь рабов и была облегчена, то прежде всего по причине того, что в производственных процессах, особенно в сельском хозяйстве, главное место уже давным-давно принадлежало не рабам, но колонам. А вот по отношению к ним юстинианское право оказывается абсолютно беспощадным. И можно ли вообще рассуждать о гуманности права, если оно отказывает в какой-либо правовой защите всем иноверцам?
Религиозное усердие Его Императорского Величества, как и всякое другое религиозное усердие государств и церквей, оплачено нуждой и кровью. А поскольку вселенские амбиции Юстиниана не уступали таковым у 2-й династии Флавиев (династии Константина), то расплата нужной и кровью была велика, как никогда. Это религиозное усердие означало неимоверное и постоянно возрастающее обдирание подлинных, так как строительный раж и длившиеся десятилетиями войны деспота поглощали гигантские средства. Это религиозное усердие обернулось непрерывной религиозной борьбой: страданиями монофизитов, гонениями на манихеев, угнетением евреев, истреблением самаритян, непреклонным подавлением язычества, которое Юстиниан преследовал более жестоко, чем любой правитель, начиная с Феодосия I и остатки которого он практически уничтожил. Это религиозное рвение оплачено истреблением вандалов и готов. А также жизнями собственных солдат.
Борьба Юстиниана за католицизм, причиной которой, как полагают, в большей мере были его завоевательные планы по отношению к Западу, нежели его религиозные убеждения, имела следствием сепаратистские выступления в Египте и в Сирии и образование двух «еретических» национальных церквей: сирийской монофизитской церкви и церкви коптов. А большие захватнические войны в Северной Африке и в Италии и триумфальное отвоевание части Запада — все это было оплачено тяжкими потерями на востоке и на севере. Это оплачено все возрастающими контрибуциями персам, армии которых свирепствовали на незащищенном Востоке, а в 540 г., в разгар «вечного мира» дотла сожгли Антиохию, перебили или увели в рабство ее жителей, которые дошли до самого моря и все явственнее обретали превосходство на Ближнем Востоке. Грандиозная экспансия в западном направлении оставила беззащитной границу по Дунаю. Все новые орды чужих народов — преимущественно славян — с первых лет правления Юстиниана захлестывают Балканы. Они прокатывались по всей империи, вплоть до Адриатики, Коринфского залива и Эгейского моря. Если они и отступали, то в конце концов они владеют Балканами и по сей день, в то время как нападения других «варваров» были эпизодическими.
Но и победы императора на Западе оказались недолговечны. Восстановленная империя просуществовала недолго. Уже в 568 г. лангобарды завоевывают большие территории в Италии. Приобретенные на юго-востоке Испании земли спустя несколько десятилетий вновь переходят к вестготам. И наконец, натиск арабов и ислама уничтожает плоды усилий Юстиниана в Египте, Северной Африке и Испании почти бесследно.
ПРИМЕЧАНИЯ К ПЕРВОЙ КНИГЕ
Полные названия цитируемых Трудов приведены в Списке основной литературы: Цифра в квадратных скобках — номер работы в данном списке.
Полные названия античных источников приведены в Списке сокращений.
Введение: КРУГ ТЕМ, МЕТОД, ПРОБЛЕМА ОБЪЕКТИВНОСТИ И ПРОБЛЕМАТИКА ВСЕЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Стр. 9: К. Д. - [329], 50. Ницше — (1030], 1234—1235. Лшштенберг — [864], 423. Канетти — [237], 37—38.
Стр. 10: *Gloriapatri» — [344], 103—104. [75], 17. [361], 46—47. [1171], 272, 45, [1170], 37, 184—185. [1057], 152—153 [1531]. 89.
... и прогрессу». — ср. с формулировкой в [194], 4—5. [1175], 130—131. Стр. 11: «...(Рост)».— [1171], 27.
Стр. 12: «...Дарлапп». — Шиллер Ф., «Маленькие прозаические письма», Дейпциг (Крузиус), 1800 г., часть 2, 28. Цит. по: [885], 76. Гете, «Итальянское путешествие», запись от 28 августа 1787 г. Ср.: [450], 153 , 169. [1184], 157. [141], т. II, 299, 312.
«... и делается». — цит по: [1171], 170. Лев XIII, «Satis Cognitum» — Acta Leonis XIII, vol. 16. 160.
«... и преступности». — [324], 7, 14. [326], 111,118. [331]. 115, 122.
Стр. 13: «... (Рендторф)». — [159] 445.
«мистицизмом». — [1143], 121—122. Для различения светского и церковного подходов ср., например: [960], 12—13. [1184], 159. [1489], 2. [141], 229, 312. «... отдается в темноте ...» — [74], 53.
Стр. 14: «... отходить в вечность». — Ср., напр., названия следующих трудов: [287] и [288]. Сверх того, см. умную работу: [1184], 160.
Стр. 15: «... (Тойнби)». — [1400], I, 220. [985], 10.
«... на бойню». — [6111, 24, 40, 64, 79, 103. [737], 131—132.