Леня загадочно улыбнулся, оценив мой юмор.
– А что, вы и вправду не знаете, как мы гладим?
Я покачал головой:
– Нет, не знаю.
– Фанычем.
– Фанычем? – удивился я.
Леня улыбнулся.
– Берешь металлическую кружку, нагреваешь ее на плитке и гладишь. – Тут же он посмотрел на свои брюки, вероятно, подумав, что я мог заметить какой-либо брак, складочку.
– Нет, нет, – успокоил я его, – у тебя все нормально, по высшей категории! Даже у меня брюки так не отглажены, хоть я и с воли.
– Кстати, как на воле? – спросил Леня. – Мою жену видели?
– Да, вчера приезжала. Обрадовала меня, так сказать, что тебя опять «приняли».
– Да, – махнул рукой Леня, – и опять по-глупому!
– Слушай, Леня, сколько я тебя знаю, все одно и то же! Назови хоть один раз, когда ты попал не по-глупому! Все говорят одно и то же: по-глупому, случайно, а результат все равно один – опять под следствием, опять на нарах!
Леня молча улыбнулся и кивнул, соглашаясь со мной.
– Насколько мне известно, ты сегодня не один идешь, а в какой-то компании?
– Да, – подтвердил Леня. – Законник, цыганка и бывшая спортсменка.
Как я понял, все они обвинялись в одном – в незаконном хранении и распространении наркотиков.
– А вы знаете, – неожиданно сказал Леня, – с кем я в камере сижу?
– С кем же?
– Догадайтесь!
Я понял, что Леня хочет ошеломить меня своим сообщением о своем сокамернике.
– С бывшим Генеральным прокурором? – предположил я, зная, что не так давно бывший и.о. Генерального прокурора был помещен в Лефортовский следственный изолятор.
– Нет, – отрицательно покачал головой Леня и, наклонившись ко мне, прошептал: – С Пашей Цирулем.
– С Пашей Цирулем? – переспросил я в полный голос.
Леня утвердительно кивнул головой:
– Вы его знаете?
– Ну, лично его не знаю, но, конечно, очень много о нем слышал.
Это личность очень яркая и известная в элите криминального мира. Вор в законе союзного значения, да еще из тех, кто был крещен чуть ли не раньше, чем сам Япончик! Архиепископ криминального мира, держатель общака славянских группировок – вот что мне было известно о Павле Васильевиче Захарове, больше известном под кличкой Цируль.
– Ну и как он? – спросил я.
– Нормально. Я-то с ним раньше знаком был. На зоне вместе отдыхали. А сейчас в какой-то мере повезло.
Я понимающе кивнул. Забегая немного вперед, к будущим нашим беседам, которые проходили позже, хочу сказать, что восемьдесят процентов нашего разговора с ним касались именно Паши Цируля.
Леня рассказывал мне детали его биографии, случаи из его жизни, о сегодняшнем состоянии Паши, говорил о его взглядах на разные вещи.
Я не понимал, зачем он мне это рассказывает, для чего. Может, для того, чтоб высказать свое отношение к нему? Или чтобы поделиться впечатлениями о яркой фигуре криминального мира? Может, были и иные причины, но почти все наши разговоры были именно о Паше.
Вскоре, через несколько посещений, я уже полностью знал биографию Паши, знал, чем он питается, что говорит по тому или иному поводу. Наши беседы стали до такой степени традиционными, что иногда я начинал разговор с вопроса – как там Павел Васильевич, что нового? И Леня рассказывал мне последние новости.
Однажды Леня сказал:
– Мы тут про вас говорили с Пашей. Он изъявил желание познакомиться.
– И как же я могу с ним познакомиться? – улыбнулся я. – В камеру, что ли, к вам пройду?
– Да нет, вы можете стать его адвокатом!
– Я? Адвокатом Цируля? – ошеломленно переспросил я. – Но ведь у него есть адвокат! Да, наверное, и не один, а целая компания!
– А кто может запретить вам быть его адвокатом? Закон ведь не ограничивает количество адвокатов. Хоть двадцать адвокатов может иметь человек!
Я кивнул, соглашаясь с Леней.
– Конечно, это так. Но я не понимаю, зачем это нужно?
– А что делать-то? У вас что, работы много?
– Конечно, работа у меня есть. Но такой знаменитый клиент! Конечно, это большая удача, находка для любого адвоката! – Я неопределенно пожал плечами.
– Так все же, что ему передать? – продолжил Леня.
– А кто ведет его дело?
– Следователь Новоселов.
– Погоди, он ведь заместитель начальника отдела!
– Да, – согласно кивнул Леня.
Следователь Сергей Новоселов был в то время заместителем начальника отдела Следственного комитета МВД России и был известен тем, что вел дела таких известных личностей, как Дато Ташкентский, Раф Скво, Тенгиз Пицундский, Расписной, Бичико, Бархошко, Сибиряк, и других известных воров в законе и крупных авторитетов.
– Так что мне ему передать? – повторил Леня.
– Не знаю, дело в том, что сейчас я должен уехать в командировку.
– Далеко?
– В Грецию. Меня не будет пару недель. А потом, когда вернусь, поговорим. Наверное, я дам согласие.
– Ну, отлично! Значит, пару недель мне вас не ждать?
– Да. Через четыре дня я улетаю. Как только вернусь, сразу же навещу тебя.
Греция, Афины, январь 1997 года
Через неделю я был уже в Греции, точнее, в Афинах. Окунуться из зимы в весну было очень приятно, и я с наслаждением совмещал командировку с отдыхом.
Как-то днем, прогуливаясь по солнечным улицам Афин, я вдруг заметил в одном из газетных киосков русскую газету «Омония», издающуюся в Греции для русскоязычного населения и эмигрантов.
Мое внимание привлек крупный заголовок, располагающийся над газетной шапкой: «Загадочная смерть в Лефортовском изоляторе Паши Цируля».
Не знаю почему, но мне стало как-то не по себе. Я подошел к киоску, купил газету. Быстро пробежал глазами небольшую заметку: такого-то числа при странных обстоятельствах умер от сердечной недостаточности известный вор в законе Паша Цируль.
Больше ничего не сообщалось.
Я посмотрел на последнюю страницу, нашел телефон и адрес газеты. Через несколько минут я уже был в помещении редакции. Газета находилась в центре города, на знаменитой площади Омония, в сером здании. Поднявшись на шестой этаж на лифте, я вошел в помещение.
Я хотел получить дополнительную информацию о загадочной смерти Паши Цируля. Для меня это было сенсацией. И не то, что в Греции, за границей, знают вора в законе Пашу Цируля, а то, при каких обстоятельствах он умер.
Разыскав главного редактора, Ариса Пападимоса, я заговорил с ним. Арису было сорок два года. Раньше он учился в нашей стране и хорошо говорил по-русски. Он объяснил мне, что информацию получил по факсу из Москвы, от одной из газет. Я попытался выяснить детали. Но Арис ничего больше сказать не мог.
Звонить в Москву мне было некому, тем более что через пять дней я должен был возвращаться.
Москва, Лефортовское СИЗО, январь 1997 года
Почти сразу после возвращения я поспешил в Лефортово, навестить Леню. Каково же было мое удивление, когда Леня предстал передо мной совершенно в другом виде. Он был какой-то потерянный, небритый.
– Ты слышал новость? – спросил я.
Он кивнул и тут же посмотрел по сторонам, на потолок. После этого наклонился к моему уху и прошептал:
– Сразу же после вашего отъезда меня перевели в другую камеру.
– И что?
– Так вот, последнее время с ним стало твориться что-то странное, – продолжал Леня. – Я подразумеваю, что его просто убили.
– Кто?
Леня пожал плечами:
– «Погоны», спецслужбы какие-нибудь, кому он дорогу перешел.
– Да кому же он ее перешел? – не понимал я. – Насколько мне известно, после освобождения он жил спокойной, тихой жизнью, ни в какие дела не вмешивался.
– Все это, конечно, так, – сказал Леня, – но вы же знаете, что он был хранителем общаковских денег. А там, говорят, 150 миллионов долларов было. А Паши нет – нет и общака, и на него теперь все списать можно.
– Погоди, – заинтересовался я, – ведь это только твоя версия. Но насколько она верна? Ведь еще никто ничего точно не знает!
– Конечно, не знает, – согласился Леня. Неожиданно он продолжил, еще ближе придвинувшись ко мне: – У него были два адвоката, я сейчас назову вам их фамилии, вы найдите их, переговорите. Они должны что-то знать!
Я быстро записал фамилии в блокноте. Номеров телефонов у Лени, конечно же, не было, но для меня, адвоката Московской городской коллегии, найти телефоны большого труда не представляло.
В этот же вечер я позвонил одному из названных Леней адвокатов. Это был пожилой мужчина. Он очень настороженно отнесся к моему предложению встретиться.
– А по какому вопросу? – переспросил он меня.
– По поводу одного клиента, коллега.
– Какого клиента?
– Я не могу назвать его по телефону, – ответил я, опасаясь, что наши разговоры могут прослушиваться.
– Хорошо, – после длительного молчания раздалось в трубке, – приезжайте ко мне в консультацию.
В этот же вечер я приехал к нему. К сожалению, никакого разговора у нас не получилось. Конечно, какая-то солидарность у адвокатов существует, но я не знаю, что произошло между этим адвокатом и Павлом Захаровым.
Вероятно, в чем-то они не сошлись. Адвокат был настроен враждебно и сказал, что никакой информации предоставить мне не может. И вообще, на эту тему он разговаривать не будет.
– А как же мне быть? – спросил я.
– Свяжитесь с другим адвокатом.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать этому совету.
Второй адвокат оказался более общительным. Он сразу же согласился встретиться со мной. Встреча произошла также в консультации, уже другой.
– Послушайте, – спросил я, – почему же первый адвокат так недружелюбно отнесся ко мне?
– А вы разве ничего не слышали? – удивился коллега.
– Нет, а что случилось?
– Он же в последнее время стал прогонять адвокатов. Вот этого старичка он обвинил в том, что тот якобы является агентом КГБ. Представляете? – улыбнулся адвокат.
– И что?
– Просто выгнал его из кабинета.
– То есть вы хотите сказать, что у него начались определенные странности?