Вопрос был сугубо риторическим и бессмысленным, о чем красноречивее всего свидетельствовал искалеченный труп Анатолия Вадимовича Сурина, скорчившийся в жутковатой позе под сводами арки, под которой уже начала собираться толпа зевак.
Свидетелей убийства — а в том, что это было заранее спланированное, преднамеренное убийство, не сомневался никто — помимо Лии Абрамовны оказалось еще трое: час, когда большинство людей отправляется на работу, уже миновал, большинство собачников успели выгулять своих питомцев. Момент, когда из своих подъездов выползают на утреннюю прогулку старики-пенсионеры, еще не наступил.
Исключение представляли собой как раз оставшиеся свидетели: две бабульки, решившие пораньше отправиться в какой-то «дешевый магазин», о котором прослышали накануне, и тот самый трудный подросток пятнадцати лет от роду, из-за которого и наведывался в дом участковый. Очевидно, предчувствуя его появление, парень сбежал из дома пораньше и все это время прятался в соседнем подъезде, у окна третьего этажа… Именно он-то и сообщил о том, что на джипе, за рулем которого находился убийца, вообще не было никаких номеров, а сзади на стекле торчала приклеенная скотчем картонная табличка, какие навешивают на машины, подлежащие перегону из пункта «А» в пункт «Б»…
— …И это, — хмуро заключил спустя сутки после гибели Сурина-младшего, сидя за своим рабочим столом, Турецкий, — все, что мы на данный момент знаем. Не считая того, что стреляли вновь из «макарова». Само оружие не найдено, но эксперты уверены…
В кабинете, несмотря на то что помимо Александра Борисовича здесь находилось еще несколько человек, царила тишина.
Турецкий откашлялся и продолжил:
— Оба дела — о гибели отца и сына Суриных — связаны настолько очевидно, что не соединить их в одном производстве было просто невозможно, полагаю, все присутствующие это понимают, так что позвольте опустить перечисление официальных оснований и статей… Далее, упомянутое дело передано под юрисдикцию Генеральной прокуратуры, оперативно-следственной группой руководить будет ваш покорный слуга… Савва Васильевич, если вы испытали облегчение, должен вас разочаровать: работать будем фактически в прежнем составе.
— Что значит — фактически? — нерешительно поинтересовался сидевший рядом с Олегом Александровым Борис Погорелов.
— Во-первых, то, что вы все на время следствия прикомандированы к Генпрокуратуре. Во-вторых, вместе с нами и под контролем Генеральной будут трудиться люди из Первого департамента МВД и МУРа. Если кто-то с кем-то из присутствующих не знаком, прошу любить и жаловать, — он бросил быстрый взгляд на пристроившихся в креслах у журнального столика Вячеслава Ивановича Грязнова и Яковлева-старшего, — генерал-майор Грязнов, заместитель начальника Первого департамента, и… А уж Владимира-то Михайловича наверняка все знают… В случае надобности они помогут нам доукомплектовать оперативную часть группы, а пока будут заниматься оба ведомства тем, чем и занимались…
— Поисками Январева? — полуутвердительно обронил Савва Васильевич.
— Кстати, — повернулся к нему Турецкий, — как на ваш взгляд, нашу основную версию убийство младшего Сурина не разрушает?
Алексеев, прежде чем ответить, на секунду задумался, затем решительно покачал головой:
— Нет, по-моему, скорее, наоборот. Если речь идет о стремлении захватить капитал Сурина, как явный, так и тайный, лишние наследники и претенденты бандитам ни к чему…
— В таком случае следующей жертвой должна стать вдова, — заметил Александр Борисович.
— Мы ей уже отзвонили, — осмелел и подал голос из своего угла Олег, — настоятельно порекомендовали в ближайшее время без крайней необходимости из дома не выходить… И усилить охрану.
— Хотите сказать, — едва заметно усмехнулся Турецкий, — что, для того чтобы с ней повидаться, вызывать ее сюда нет смысла? Придется и дальше наносить визиты туда? Ладно, не смущайтесь, думаю, вы поступили правильно. Давайте-ка лучше перейдем к плану оперативно-следственных мероприятий. Для начала мне хотелось бы послушать вас, Савва Васильевич, как человека, находящегося в материале по самую макушку…
Выслушав Алексеева, который ничего нового практически не сказал, разве что сообщил, что контакты с агентурой по поводу места пребывания Январева продолжаются и пока что не завершены, Турецкий кивнул следователю — исключительно для того чтобы его подбодрить. Не ускользнула от него и преисполненная скептицизма мина, с которой слушал Савву Вячеслав Иванович Грязнов.
— Согласен с вами, — произнес Александр Борисович, — что отыщи мы Январева — и дело, скорее всего, сдвинется с места. В этой связи, Савва Васильевич, я попрошу вас пообщаться с его сестрой, Екатериной Константиновной Январевой и одним из замов Сурина — Голдиным. Именно в такой последовательности — вначале она, затем через пару дней он… Есть у нас, — Турецкий бросил быстрый взгляд на Грязнова-старшего, — одна идея, с которой я всех ознакомлю позднее…
— Володя, — он повернулся к Яковлеву-старшему, — что там с джипом, по-прежнему глухо?
— Как сквозь землю провалился… План «Перехват» пока ничего не дал… Да и что он может дать? Не останавливать же все черные машины на предмет осмотра колес?.. Ребята, конечно, останавливают, но выборочно.
— Н-да… Поиск иголки в стогу сена, — констатировал Турецкий. — Что ж, думаю, в таком случае наша идея тем более актуальна…
9
Следствие по делу об убийстве отца и сына Суриных развивалось в обычном темпе, реализуя традиционный набор оперативных мероприятий.
По согласованию с Центробанком капитан Александров присоединился к ликвидационной комиссии, изучавшей деловые бумаги покойного Вадима Вячеславовича. Были изъяты и документы, находившиеся в домашнем кабинете Сурина-старшего, в его загородном особняке, а сам кабинет опечатан. Несмотря на то что к их анализу, так же как из вытекавшего отсюда анализа деловых связей банкира, присоединились «экономисты» из МУРа, ожидать скорых результатов по этой линии следствия было нельзя: работа специалистам предстояла сложная и длительная.
Борис Погорелов вместе с откомандированным для этого в распоряжение Турецкого Яковлевым-младшим параллельно изучали как рабочие, так и деловые связи Анатолия Вадимовича. Шансов на то, что убили его по причинам, не связанным с убийством отца, имелось всего ничего. Но и проигнорировать такую возможность тоже было нельзя, тем более что свои исследования погибший ученый вел в сфере, по преимуществу засекреченной…
Подведя в один прекрасный день итоги работы следственной группы, а точнее, практически полное их отсутствие, Александр Борисович Турецкий и начал наконец осуществление своей собственной идеи, вопреки откровенному скептицизму в этой связи ознакомленного с ней Славы Грязнова. Первый звонок он сделал своему давнему знакомому, возглавлявшему одну из кафедр Бауманки.
— Знаешь, — приступил Турецкий к делу после неизбежных реплик типа «куда ты пропал» со стороны профессора, — у меня к тебе на самом деле просьба несколько необычная…
— Кто б сомневался, что просто так ты вряд ли позвонишь, — усмехнулся тот. — Ладно, выкладывай!
— Понимаешь… — Сан Борисыч слегка помялся. — Мне нужен электронный гений…
— Кто тебе нужен?.. — Похоже, его собеседник решил, что ослышался.
— Электронный гений! — вполне серьезно повторил Турецкий. — Сейчас поясню, что имею в виду. Мне нужен человек, способный провести математический анализ… Ну или логический — я в этом не слишком разбираюсь! — но именно с математической точностью, телефонных разговоров двоих субъектов. Местонахождение одного из них известно, второго — нет. Есть подозрение, что каким-то образом они систематически встречаются, надо выяснить, где и когда… Есть среди твоих сотрудников или коллег подходящий человек?
Некоторое время профессор молчал, переваривая услышанное. Александр Борисович терпеливо ждал и наконец дождался.
— Ну, во-первых, гений тебе нужен не электронный, как ты выразился, а математический… Слушай, а откуда вообще у тебя такая, я бы сказал, сверхоригинальная идея образовалась? Между прочим, я бы не удивился — прийди она в голову спецу, математику например. Но уж ты-то от этого далек настолько, насколько вообще возможно, мне ли не знать?
— Да понимаешь… — Турецкий неожиданно ощутил смятение, подумав, а не купился ли он в свое время на обыкновенную газетную утку? — В общем, я пару месяцев назад о возможности такой штуки прочел то ли в «Известиях», то ли в «Труде»… Честно говоря, не помню… Что, полная лажа, да?
— Да нет, — усмехнулся профессор, — публикация действительно была. Если память мне не изменяет, речь шла о поимке какого-то взбесившегося снайпера в Штатах. Эту статью имеешь в виду?
— Точно! — обрадовался Александр Борисович.
— Ага… Ну что касается отечественных специалистов, у нас, насколько знаю, этим методом никто пока не пользовался, первопроходцем будешь!
— Так, значит, подходящий сотрудник у тебя есть? — обрадовался Турецкий.
— Ни сотрудника, ни тем более коллеги, способного осуществить эдакое дело, у меня нет, но впадать в отчаяние не спеши: у меня зато есть подходящий студент, между прочим четверокурсник…
— Студент? — Теперь уже наступила очередь Александра Борисовича всерьез растеряться. — А ты уверен?
— Более чем! — твердо перебил его профессор. — Ты ведь, кажется, хотел заполучить в свое распоряжение гения?
— Н-ну да.
— Так ты его получишь! Думаю, Саша, ты с ним не промахнешься, во всяком случае, если интересующий тебя субъект не свалил за рубеж.
— Слава богу, нет. Это пока что единственное, что удалось установить достоверно.
Записав координаты гения, звали которого, как выяснилось, Евгением Силиным, Александр Борисович положил трубку и с некоторым сомнением уставился на листок бумаги, на котором упомянутые координаты записал: дело в том, что Жене Силину оказалось всего девятнадцать лет. По словам профессора, талантливый пацан закончил школу по ускоренной программе на два года раньше сверстников, после чего в неполные пятнадцать поступил в Бауманский… Раньше Турецкий о парочке таких случаев знал понаслышке и всегда полагал, что имеет дело с развесистой клюквой, на которую так горазда современная журналистика.