— А откуда поставляют в Италию это зелье? — поинтересовалась Ольга Арчиловна.
— Из Турции, других восточных стран. В основном к нам везут сырье, а тут в подпольных лабораториях вырабатывают из него героин. А потом уже курьеры переправляют его в Америку, Канаду, и Европу.
— Много удается перехватить?
— Много. Сажаем в тюрьму, но это не останавливает дельцов от наркобизнеса. Слишком велик соблазн — барыши огромные.
— Какие, например?
— Судите сами. Килограмм сырья стоит сто пятьдесят миллионов лир. А когда оно превращается в конечный продукт, героин, его продают в четыре раза дороже.
— Вот это бизнес! — вырвалось у Ольги Арчиловны.
— Грязный бизнес, — сурово покачал головой комиссар полиции. — Замешан на человеческом горе. И смерти. Прежде всего — губит молодежь.
— Мы тоже столкнулись с этой проблемой, — сказала Дагурова.
— И поэтому надо объединиться, — продолжал синьор Фальконе. — А то получается: преступники сговариваются, а наша и ваша полиции пока даже не имеют контактов. У нас есть данные, что итальянские дельцы наркомафии снюхались с вашими.
«Вполне возможно, — подумала Дагурова. — Сейчас выезд и въезд в Советский Союз облегчен. Так сказать, издержки демократизации».
— Не понимаю, почему вы до сих пор не вступили в Интерпол, — пожал плечами синьор Фальконе.
Ольга Арчиловна развела руками и по привычке показала наверх: решают, мол, начальники. Франческо ее жест понял.
— Бюрократы? — усмехнулся он.
— Они везде одинаковы. Ну а насчет Интерпола: дело, кажется, уже сдвинулось с мертвой точки. О необходимости вступления в него говорят на самом высоком уровне. Кажется, были встречи,
— Это хорошо, — одобрительно отозвался синьор Фальконе. — Нельзя жить замкнутым обществом. Люди везде люди, преступления одинаковые и у нас, и у вас.
Контрабанда, убийства, ограбления, изнасилования…
— Согласна с вами, — кивнула Ольга Арчиловна. — Целиком и полностью. Нам есть чему у вас поучиться.
— У вас, я думаю, тоже, — совсем уже в духе дипломатического раута ответил хозяин.
— Товарищи, господа, — встряла в их разговор хозяйка, — соловья, как говорят в России, баснями не кормят… Прошу всех за стол, — показала она на дверь.
Действительно, по дому уже разносились аппетитнейшие запахи. Дагурова вспомнила, что, когда они проходили мимо кухни, там хлопотала у плиты какая-то женщина.
— Спасибо за приглашение, уважаемая Фаина Моисеевна, но не могу, — сказала следователь.
— Вы мне этого не говорили, я этого не слышала, — отмахнулась та.
— Нет, правда. Нахожусь при исполнении служебных обязанностей.
— Но они закончились. Теперь — отдых. Мужчины напряженно вслушивались, стараясь вникнуть в смысл спора. Им на помощь пришла Нина.
— Вы нас смертельно обидите, — сказал хозяин, услышав перевод.
— Но поймите меня, синьор Франческо, — взмолилась Ольга Арчиловна, — как коллега… Есть же писаные и неписаные правила. Или у вас, в Италии, иначе?
— Но ведь это исключительный случай, — пытался оправдать свою настойчивость комиссар полиции.
Дагурова незаметно пожала руку Нине: мол, выручай. Та серьезно и убедительно заговорила по-итальянски.
— Я понимаю, что вам, Ниночка, нужно быть в гостинице, — перебила ее Фаина Моисеевна. — Но при чем здесь Ольга Арчиловна?
— И у меня дел по горло, — сказала следователь. — Надо позвонить в посольство, устроиться в гостинице.
— Очень жаль, — огорчилась Фаина Моисеевна. — А я хотела свозить вас в тот замок на горе, где был штаб эсэсовцев, показать собор, который находится в Монреале… А сколько здесь еще достопримечательностей! Действующий вулкан, парк фаворитки, картинная галерея, театр Гарибальди, памятник жертвам мафии…
— На это не хватило бы и недели, — улыбнулась Дагурова. — Ладно, может быть, выпадет случай еще раз побывать в Палермо…
Хозяева пытались одарить Ольгу Арчиловну и Нину подарками на память. Наборы косметики, коробки с шоколадом, игрушки. Например, забавную собачонку, которая прыгала, тявкала и махала хвостиком. К огорчению синьора и синьоры Фальконе, гости от сувениров отказались. Однако, чтобы окончательно не обидеть хозяев, Нина согласилась взять брелок для ключей с изображением папы римского.
Отвез советских женщин до «Паласа Монделло» Джованни Росси.
— Приезжайте еще, — сказал он, расставаясь. — Но только без официальных дел.
Полковник уехал.
— Спасибо, Ниночка, — сказала Дагурова, — прямо не знаю, как бы я смогла отбояриться…
— Да чего уж там. Откуда будете звонить в посольство? Может, зайдем в отель, из моего номера? Или прошвырнемся по магазинам? Уверяю вас, они что в Риме, что здесь — разницы никакой.
— Какие магазины, — вздохнула Ольга Арчиловна и рассказала о своем финансовом крахе в результате поездки на такси. — Тысяча лир — вот все, что я имею, — закончила она.
— На такую штуковину хватит, — поиграла брелоком, подарком Фальконе, переводчица. — И ни на что другое… А как же с гостиницей?
— Да никак, — грустно развела руками следователь. — Я должна была связаться с нашим посольством еще в Риме, но не позвонила. Глупость, конечно, страшная…
— А где будете ночевать?
— Придется на аэровокзале. Вопрос только, как туда добраться? Моих финансов хватит?
— Откуда, — протянула переводчица. — В Риме, например, билет на метро стоит семьсот лир. На автобус — шестьсот. Но это в черте города. А отсюда до аэропорта километров двадцать пять, не меньше. Но я вам могу одолжить. Мы почти миллионеры. Каждому члену делегации выдали на неделю полмиллиона лир.
— Богатенький же ваш Союз писателей…
— Да что вы, Союз не выделил нам ни копейки валюты! Лиры — из Фонда Монделло. Из него же оплачивали гостиницу, а это сто пятьдесят тысяч в день, и питание. Между прочим, один только обед обходится в сорок пять тысяч лир.
— Господи, сотни тысяч, миллионы! Голова идет кругом от таких цифр…
— Да, непривычно. — Переводчица вдруг забеспокоилась. — Ольга Арчиловна, а что вы будете делать в аэропорту до завтра? Там даже негде голову приклонить. Зачем вам мучиться? Давайте ко мне в гостиницу.
— Если я все с себя продам, — Дагурова показала на платье, туфли и тощий чемоданчик, — и то не хватит на оплату.
— Все давно оплачено.
— А дежурная?
— У вас наши, советские, представления. Абсолютно никого не интересует, кто будет со мной в номере. Кстати, там две кровати. А завтра утром подадут автобус до аэропорта. Место найдется. Когда ваш рейс?
— В двенадцать.
— А у нас в семь…
Откровенно говоря, предложение Нины было единственным выходом из создавшегося положения.
— Я не стесню вас? — все же спросила Дагурова.
— Нисколечко. Ведь в номере две шикарные кровати. А сейчас, — переводчица посмотрела на часы, — у нас есть время потолкаться по магазинам.
«Что бы я делала, если бы не эта отзывчивая душа?» — с благодарностью подумала о Нине Ольга Арчиловна.
Потолкаться. Это слово для здешних торговых заведений звучало с большой иронией. Покупателей было куда меньше, чем продавцов. Встречали их, как самых дорогих родственников. В пустых магазинах прилавки ломились от обилия товаров. Что продовольственных, что промышленных. И все броско развешано, разложено, расставлено, красочные упаковки так и притягивали взгляд. Постоянно звучало: синора, грациа, аривидерчи…
«До чего же убого мы живем, — вспомнила дорогую Родину следователь. — Сплошной дефицит, очереди. Самое страшное — уже свыклись с постоянным унижением…»
Она пробовала сопоставить стоимость товаров с нашими ценами, но запуталась. Например женские колготки стоили 3 тысячи лир. Это значит — пять поездок на автобусе. Если взять в расчет наши пять копеек… Самые дешевые часы — штамповка, как сказала Нина, — две тысячи. А вот туфли — 150 тысяч, килограмм говядины — 50 тысяч. С другой стороны, дубленка — 130 тысяч, выходит, меньше, чем три килограмма мяса!
Ольга Арчиловна поделилась своими наблюдениями со спутницей.
— Здесь, так сказать, совершенно отличные от наших градации, — пояснила Нина. — Например, бытовая электроника по сравнению с другими товарами очень дешевая. Однако развлечение и зрелище стоит дорого. Билет в театр — семь тысяч лир, в музей — восемь тысяч…
— Почти трое колготок.
— Вот-вот. Но те же самые колготки в фирменном магазине будут в несколько раз дороже.
— А как это соотносится с зарплатой?
— Водитель автобуса, закрепленного за нами, получает миллион лир в месяц. Профессор — четыре миллиона.
— А комиссар полиции, ну, тот же муж Фаины Моисеевны?
— Он капитан, так? Насколько я знаю — миллиона два…
— Это много или мало?
— Не богач. Хотя автомобиль стоит десять миллионов. Соображайте сами…
— Не могу, — засмеялась Ольга Арчиловна. — Тут черт ногу сломит.
— Ладно, чего ломать голову, тем более что с нашими возможностями ни к чему не подступиться.
Наличности Нины хватило на пару коробок конфет и печенья, да еще на две пачки жевательной резинки. Переводчица заставила свою новую знакомую взять из купленного половину.
Устав от хождения по магазинам, воротились в отель.
— Писатели еще жалуются, — вздохнула Дагурова, увидев роскошные апартаменты, отведенные Нине. — Вы бы знали, как приходится в командировках нашему брату, следователю. Зачастую в номере даже нет крана с холодной водой. Грязь, тараканы, мыши…
Она с удовольствием полезла в ванну. И когда вышла оттуда, свежая и бодрая, Нина сказала:
— Сейчас пойдем перекусим, потом будем слушать стихи, поздравлять лауреата.
— Кто удостоился этой чести?
— В этом году мексиканский поэт. Говорят, очень талантливый. Жаль, не знаю испанского…
От еды Ольга Арчиловна отказалась, сославшись на то, что раз в неделю голодает. Для здоровья. Сегодня якобы у нее как раз разгрузочный день. Нина пошла одна, включив для Дагуровой телевизор и объяснив, как пользоваться дистанционным управлением. Программ было десятка два с лишним. Сплошные развлекательные фильмы, мультяшки, прерываемые вездесущей рекламой. Но все это Ольге Арчиловне вскоре надоело — не знала языка. Одной в номере было тоскливо. Она решила спуститься во внутренний дворик, манящий зеленью и о