В принципе как раз треп оказался очень полезным. Александр даже не догадывался, что сообщил и показал немало интересного.
Ян Арнольдович попросил подробнее рассказать об отдыхе на так пленившей певца яхте. Белов снова ударился в воспоминания, которые были весьма кстати для дела.
Прощаясь, Латынис сказал:
— Прошу вас о моем визите и нашем разговоре — никому.
— Разумеется, — пообещал Белов.
На улице все так же мерзли несчастные фанаты, не решаясь покинуть свой пост: а вдруг снова повезет взглянуть на кумира?
«Представляю, что было бы, покажи я им визитку, — усмехнулся про себя Латынис. — Разорвали бы! Да и Колосов умрет от зависти»…
Подумав об Антоне, Ян Арнольдович снова ощутил тревогу: надо что-то вспомнить.
И вдруг в голове словно молния сверкнула: Южноморск, беседа со следователем городской прокуратуры, который знакомил Латыниса с материалами нераскрытого убийства в телефонной будке у ресторана «Воздушный замок».
К себе в кабинет подполковник буквально ворвался.
— Ну-ка, дай фото твоего члена-корреспондента! — ошарашил он Колосова.
Тот, удивленный поведением коллеги, протянул снимок.
— С тебя причитается! Я его видел! — проговорил Латынис, убедившись в своей догадке.
— Где? Когда? — аж привскочил Колосов.
— В Южноморске. Этого человека убили в августе.
— Не может быть! — все еще не верил удаче Антон.
— Черт побери! — взъерошил волосы Латынис. — Хоть скажи, как его фамилия! Тамошний следователь уже который месяц ломает голову.
— Ляпунов, — ответил Антон.
Услышав кое-какие подробности от Латыниса, он стал названивать в южноморскую прокуратуру.
По возвращении в Южноморск Дагурова первым делом позвонила в Бузанчи, где лежал в больнице Евгений Мухортов. Но врачи сказали, что у арестованного тяжелое психическое состояние. Такое обычно бывает, когда наркоманов отлучают от наркотиков, применяя соответствующие лекарственные препараты. С ногой же было лучше.
Позвонил Латынис и сообщил, что задержится в Москве, хочет съездить в Звенигород и лично проверить алиби Ларионова.
Через пару дней следователь снова позвонила в больницу. На этот раз врачи были благосклоннее, разрешили допрос.
При появлении Ольги Арчиловны в больничной палате на лице Мухортова появилось нечто вроде вымученной улыбки. Дни, проведенные в полном одиночестве, сделали свое — тут любой собаке обрадуешься, было б только с кем поговорить.
Начала Дагурова с того, что расспросила Евгения, откуда он родом, кто родители. Выяснилось, что Мухортов родился в небольшом поселке на Кубани. Без отца. Мать была готова поскорее сбагрить его куда-нибудь и с радостью отпустила в южноморское ПТУ, готовящее работников общепита. Евгений получил специальность официанта. По окончании ПТУ сразу забрили в армию.
— А когда пристрастился к наркотикам? — поинтересовалась Ольга Арчиловна, пока обходясь без всяких записей.
— После армии. До этого я даже грамма вина в рот не брал.
— Как тебе это удавалось?
— Не имел права, — серьезно ответил Мухортов. — Тут же бы турнули из спорта.
— Чем занимался?
— Подводным плаванием. Был кандидат в мастера спорта. Когда вернулся на гражданку, устроился в ресторан. Первое время держался. Вернее, старался держаться, — поправился Евгений. — Ну а потом пошло-поехало. По сто, по двести грамм. А скоро уж без горючего и работать не мог. К концу дня накачивался — счет не мог выписать.
— И долго это продолжалось?
— Сгорел за полтора года, — горько усмехнулся Евгений. — Из ресторана выперли. Никуда устроиться не мог: кадровики по физиономии определяли, что алкаш. Перебивался в порту, грузил по ночам бочки, мешки. Только бы на пузырь хватило. А потом — на опохмелку. Выпивка дорогая, потреблял всякую дрянь.
— Одеколон?
— Одеколон?.. — снова усмехнулся Мухортов. — Это, считайте, как коньяк. Политура, клей, клопомор… — Он передернул плечами. — Жуть! Ну и как-то попробовал сесть на иглу. Знакомые ребята поделились мулькой. Тоже кайф. Не нужно глотать всякую гадость и закуски не требуется. Так и втянулся. Вам не нужно объяснять, что это такое.
— Где брал наркотики?
— Мир не без добрых людей, — уклончиво ответил Евгений.
— На наркотики нужны деньги. Много денег… Мухортов не ответил.
— Ладно, Женя, — выдержав паузу, сказала Дагурова. — Теперь расскажи, с какой целью ты стрелял в человека в сквере возле яхт-клуба.
Обвиняемый глубоко вздохнул, посмотрел в потолок.
— Отпираться, надеюсь, не будешь? — продолжала следователь.
— А чего отпираться? Можно сказать, тепленького взяли… А стрелял я, чтобы попугать.
— Давай договоримся не играть в детские игры. Отвечай серьезно. Согласен?
— Согласен…
— И правду, — добавила Ольга Арчиловна. — Когда хотят попугать, стреляют в воздух. А ты ранил человека из боевого оружия, которое у тебя изъяли. Знаешь хоть, в кого стрелял?
— Знаю, — тихо проговорил обвиняемый. — В сыскаря.
— Подполковника милиции, — уточнила Дагурова. — Фамилия его Латынис… В армии хорошо стрелял?
— Был отличником боевой и политической подготовки, — не без гордости ответил Мухортов.
— Выходит, промахнулся?
— Выходит, — уставился в пол обвиняемый.
— Чем же тебе насолил Латынис?
— Ничем, — поспешно ответил Евгений. — Меня попросили стрельнуть.
— Кто?
— Один парень.
— Фамилия?
— Не знаю, — стараясь не глядеть на следователя, сказал Мухортов. — Кличка у него Борода, зовут Жора.
— Это он был с тобой в сквере?
— Да.
— Где живет этот Жора по кличке Борода? Чем занимается?
— Не знаю.
— Выходит, любой человек попросит тебя: убей, мол, такого-то, и ты выполнишь? — усмехнулась следователь.
— Конечно, нет! — вскинул на нее глаза обвиняемый и тут же отвел. — Борода снабжал меня марафетом.
— И за Шмелева тоже?
— К-какого Шмелева? — от испуга стал заикаться Мухортов.
Ольга Арчиловна показала ему снимок повешенного. У Евгения на лбу выступили капли пота.
— Это не я, — дрожащим голосом проговорил он. Дагурова зачитала ему документ:
— «На клавишах и табуляторе пишущей машинки «Рейнметалл», принадлежащей Шмелеву, имеются отпечатки указательного и среднего пальцев правой руки Е. С. Мухортова…» — Следователь взяла другую бумагу — «…На листе бумаги с текстом «Никто не виноват устал» имеются потожировые выделения, идентичные потожировым выделениям Е. С. Мухортова. Его же потожировые выделения обнаружены на рычаге передвижения каретки пишущей машинки «Рейнметалл», на клавишах и табуляторе…» — Она протянула бумаги Евгению. — Можешь сам ознакомиться с заключением экспертов.
Обвиняемый прочитал документы, молча вернул Ольге Арчиловне.
— С наукой не поспоришь, — сказала она. — Отпираться бессмысленно. Ты был в квартире Шмелева, когда его избили и повесили.
— Не бил я! — с отчаянием произнес Мухортов. — И не вешал!..
— А кто?
— Жорка это все! Жорка Борода!
— Один?
— Да… — ответил Мухортов, но в его словах послышалась неуверенность.
— Евгений, мы же договорились, — покачала головой Дагурова. — Никогда не поверю, что с таким делом — повесить человека — можно справиться в одиночку. Кто-то держал, кто-то накидывал петлю… Выходит, ты тоже участвовал.
— Ну нет! Честное слово! — в испуге замотал головой Мухортов. — Не подводите меня под вышку!
— Значит, помимо тебя и Бороды был еще кто-то. Ведь так?
В комнате установилось долгое молчание. В глазах Мухортова метался страх. Он, видимо, пуще всего боялся выдать этого третьего. Но брать на себя убийство…
— Шмелева повесили Борода и Сэр, — наконец выдавил из себя Мухортов.
— Сэр, как я понимаю, кличка?
— Кличка. А звать Генрих. Но фамилию я не знаю. «Знаешь, как миленький знаешь, — подумала Дагурова. — Просто трусишь».
За что был убит бывший следователь облпрокуратуры, что убийцы искали в его квартире — на эти вопросы Мухортов не ответил, ссылаясь на то, что якобы Борода и Сэр его не посвятили. А согласился помочь только ради наркотиков.
— Без марафета просто сдох бы, — заключил Евгений.
— Хорошо, последний вопрос. Собаку Шмелева устранил ты?
— Я, — легко признался Мухортов. — Мы подкараулили Шмелева в парке, когда он гулял со своим псом. Я словил момент, кинул овчарке кусок мяса с отравой. Она схапала и лапки кверху. Мы ее засунули в машину к Жорке. Куда он ее отвез, не знаю.
— Померла, значит?
— Сдохла, — вздохнул Мухортов.
— Ан, нет, Евгений, воскресла. И прибежала в дом хозяина.
— Да? — растерянно заморгал обвиняемый.
— Так что полежи еще, подумай, — начала заполнять протокол Ольга Арчиловна. — В следующий раз, надеюсь, с памятью у тебя будет получше…
Сумерки в Южноморске наступили рано. Шамиль Асадуллин, прикрепленный к следственно-оперативной группе Дагуровой, подкатил к аэропорту, когда уже были зажжены фонари. Ольга Арчиловна попросила его встретить московский самолет, которым прибывал подполковник Латынис. Шамиль видел его всего раз и боялся проворонить. Он поставил свою «Волгу» в сторонке и направился к зданию аэровокзала. Самолет задержался. Когда объявили, что он произвел посадку, Асадуллин занял пост у выхода с летного поля. Шофер облпрокуратуры волновался зря: Ян Арнольдович узнал его сам. Поздоровались. Шамиль потянулся за чемоданчиком подполковника, но тот сказал:
— Зачем такие почести? И не дал свою поклажу.
Сели в «Волгу». Асадуллин влился в поток машин, направляющихся в город. А их было немало. Из-за задержки нескольких рейсов в аэропорт нахлынула масса прилетевших, спешащих поскорее добраться до Южноморска. Приходилось ограничивать скорость.
— Не знаешь, где Ольга Арчиловна? — спросил Латынис.
— В гостинице, наверное. Сегодня ездили в Бузанчи, вернулись в конце рабочего дня.
«Значит, допрос Мухортова наконец состоялся», — отметил про себя Ян Арнольдович.
Асадуллину надоело плестись, он прибавил газу и пошел на обгон.