— Хорошо. Припомните, пожалуйста, был он в Южноморске двадцать третьего — двадцать четвертого июня? — спросила Инга Казимировна.
Евгений Иванович долго что-то высчитывал в уме, вспоминал (все-таки прошло много времени) и наконец сказал:
— Двадцать третьего, кажется, было воскресенье?
— Так точно, — подтвердила следователь.
— В этот день он мне звонил вечером домой.
— Откуда?
— От себя. У него в квартире тоже телефон.
— А в понедельник, двадцать четвертого, вы видели его на фабрике?
— Как будто заходил. — Анегин опять подумал и сказал: — Да, забегал, по-моему…
Как выяснилось, у начальника цеха с Марчуком близких отношений не было, поэтому о частной жизни его Анегин ничего сказать не мог.
С фабрики Гранская отправилась в ателье индивидуального пошива, где работала жена Марчука Тамара.
У нее был отгул. Дома, на Цветочной улице, на долгие звонки следователя никто не открыл.
Вернувшись к себе в номер и выйдя на балкончик, Инга Казимировна ахнула — пляж был в буквальном смысле переполнен людской массой. Казалось, не было ни одного свободного квадратного сантиметра. Даже море словно бы отступило метров на пятьдесят — так было тесно у берега от купающихся.
Гранской нестерпимо захотелось самой окунуться в теплую убаюкивающую волну, понежиться на горячем песке, но она вспомнила, что купального костюма у нее с собой нет.
Инга Казимировна спросила у дежурной по этажу, где можно купить купальник.
— Та на каждом углу, — ответила дежурная с мягким южным выговором. А хотите покрасивше — как выйдете из гостиницы, потом через рощу, где акации растут, там универмаг наш…
Уже выходя из магазина с покупкой, она увидела в толпе знакомого заместителя директора зорянского машиностроительного завода Грача Павла Васильевича.
Он был в светлых хлопчатобумажных брюках, в рубашке с короткими рукавами, соломенной шляпе и сандалиях на босу ногу. В руках держал большой кулек с виноградом.
Гранская окликнула Грача.
— Привет! Категорический привет! — воскликнул Грач, но Инге Казимировне показалось, что смотрит он на нее как-то настороженно.
— На отдыхе, в санатории? — спросила Гранская.
— Отдыхаю. Через два дня — домой, — ответил Павел Васильевич.
Разговаривать среди обтекающей их толпы было неудобно, и Инга Казимировна предложила:
— Если не спешите, присядем? — показала она на скамейку под развесистой акацией. — Думала, тихий городок, а тут настоящий Вавилон, сказала Инга Казимировна, когда они сели.
— Не говорите! Как в Сочах, — откликнулся Грач. Он почему-то вел себя скованно. — Угощайтесь, — предложил он виноград. — Я мыл…
Гранская оторвала от кисти янтарную крупную ягоду. Виноград оказался удивительно вкусным и сладким.
— Каков, а? — заулыбался Павел Васильевич. — Знаменитая шасла. Тут ее называют «березкой». Между прочим, лечебная штука. Многие сюда специально из-за этого винограда приезжают. Ампелотерапия…
— Что? — не поняла Инга Казимировна, невольно отправляя в рот виноградину за виноградиной: остановиться было невозможно.
— Виноградолечение. Врачи уверяют, что благоприятно действует на сердечно-сосудистую систему, почки, печень. Короче, универсальное средство… Вы давно из Зорянска?
— Вчера вечером. Смотрите-ка, и сразу земляка встретила…
— Да, видите, как хорошо, — подозрительно посмотрел на следователя Грач. — Ну, как там у нас? Новостей, кажется, много?..
— А что вы имеете в виду? — в свою очередь, насторожилась Инга Казимировна: вопрос Павла Васильевича ее удивил.
— У вас, кажется, скоро будет новое начальство? — осторожно поинтересовался Грач.
— Да, наверное, в конце месяца, — ответила Гранская, думая, что Грач имеет в виду Ермакова, которого должны были прислать на должность заместителя прокурора города. Ей говорил об этом Измайлов.
— Смотрите-ка, значит, правда… — вздохнул Павел Васильевич. — А что с Захаром Петровичем? Надо же…
Грач испытующе посмотрел на собеседницу, и она вдруг поняла, что они говорят о разном.
Инга Казимировна почувствовала — Павел Васильевич что-то знает об Измайлове. Больше того, что ей было уже известно из сплетен, распространившихся в последнее время в Зорянске, будто бы у прокурора города какие-то серьезные неприятности. И связано это якобы с женщиной, живущей в Рдянске.
— Выходит, меня просят зайти в областную прокуратуру по этому вопросу?.. — полувопросительно сказал Грач.
Гранская сама хотела бы узнать, что же все-таки произошло на самом деле, и, в свою очередь, спросила:
— Кто вам сообщил это?
— Глеб Артемьевич. Наш директор. Ему звонил из облпрокуратуры какой-то Авдеев. Меня разыскивал. Просил мне передать. Понимаете, мы ведь с Захаром Петровичем тогда вместе ехали в поезде… Ну, он на конференцию в Рдянск, а я — сюда…
— И что же произошло? — не удержалась Инга Казимировна.
— Ничего особенного, — сказал смущенно Павел Васильевич. — Обычное путевое знакомство…
Из его слов Гранская только и поняла: в поезде в одном купе с Измайловым ехала какая-то женщина. В дороге все перезнакомились, и она пригласила своих попутчиков к себе домой якобы на день рождения. Захар Петрович и двое других мужчин приглашение, кажется, приняли, а он, Грач, спешил на южноморский поезд. А посему, что произошло на квартире этой женщины, знать не может…
— Так и попрошу вас передать товарищу Авдееву, — закончил Павел Васильевич, вытирая платком пот, обильно выступивший не то от волнения, не то от жары.
— Вы сами все расскажете Владимиру Харитоновичу: Я-то тут при чем? — удивилась следователь.
— А разве вы здесь не по этому поводу? — растерянно спросил Грач.
— Нет, — ответила Инга Казимировна, приведя собеседника в окончательное замешательство. Павел Васильевич некоторое время молчал, не зная, как выкрутиться из щекотливого положения. Он полагал, что, возможно, наговорил лишнего, и боялся: если разговор со следователем дойдет до Измайлова, как это может обернуться для него, Грача. А портить отношения с прокурором ему, естественно, ни к чему…
— Я здесь совсем по другому случаю, — прервала затянувшееся молчание Гранская. Ей не хотелось обсуждать дела Захара Петровича. — А вам здесь как отдыхается?
— Великолепно! — воспрял Грач, радуясь, что тема разговора сменилась. — Всем буду рекомендовать Азовское море. Категорически!
— Вы по путевке?
— Да. В «Зеленом мысе». Это дом отдыха местной сувенирной фабрики. Ну, скажу я вам, лучше, чем в любом санатории. Прекрасный отдельный домик, телевизор… А питание! — Павел Васильевич восхищенно закатил глаза. — Не говоря уже о том, что у нас прекрасный пляж. На городском яблоку негде упасть, а в доме отдыха свободно! Между прочим, хотите понежиться милости прошу. Ко мне в гости…
— Спасибо…
То, что заместитель директора зорянского завода пребывает в доме отдыха сувенирной фабрики, насторожило Гранскую. Она вспомнила сведения, добытые старшим лейтенантом Коршуновым. А не были ли роскошные условия, предоставленные Грачу, платой за какие-то услуги? За отходы металла?
— Я слышала, ваш завод чем-то связан с сувенирной фабрикой? — спросила она осторожно.
— У нас тесное сотрудничество, — ответил Павел Васильевич. Полезное. — В его голосе даже прорезалась гордость. — Мы поставляем им всякие отходы, а они взялись оформить нам стенд на заводской Аллее героев. Когда закончат — ахнете! Представляете, сплошная чеканка! Барельефы погибших на войне работников… Вы сколько еще пробудете здесь? — неожиданно спросил Грач.
— Не знаю. День. Может быть, два.
— Могу устроить вас в дом отдыха фабрики. Не пожалеете, честное слово!
— Благодарю, — сказала Инга Казимировна. — У меня хороший номер в гостинице «Азов». Удобно: в центре, все рядом…
— Ну смотрите, — назидательно сказал Грач. — Упускать такую возможность… У меня прекрасные взаимоотношения с директором фабрики.
— Фадеем Борисовичем?
— Вы его знаете? — удивился Павел Васильевич.
— Познакомились, — уклончиво ответила Гранская. — А вы обычно с кем еще имеете дело, кроме Зарембы?
— С главным художником… Очень толковый. Боржанский. Знакомы?
— Нет.
— Автор эскиза нашего стенда героев, — охотно рассказывал Грач. — Сам фронтовик…
— А Марчука вы знаете?
— Григория Пантелеймоновича?
— Пантелеевича, — поправила следователь.
— Знаю, как же. Он иногда наведывается к нам в Зорянск.
— По каким вопросам?
— Отбирает нужный для фабрики материал. Я имею в виду те самые отходы.
— И часто приезжает?
— Когда как.
— В прошлом месяце, например?
— Был, был, — подтвердил Павел Васильевич. — Ко мне даже заходил…
— Вы не припомните, в каких именно числах?
Грач задумался.
— А это что, важно? — спросил он тревожно, сообразив, наверное, что любопытство следователя далеко не праздное.
— Важно, Павел Васильевич.
— Боюсь соврать… Где-то во второй половине июня. Числа девятнадцатого — двадцатого. Точнее сказать не могу, просто не помню. Но, если нужно, можно уточнить у наших товарищей. Когда вернусь домой.
— Хорошо. Возможно, мы там снова вернемся к этому… И еще один вопрос. Деликатный, но все же я попросила бы на него ответить.
— Разумеется, — пробормотал замдиректора. — Если это в моих силах…
— Не предлагал ли Марчук вам лично или кому-нибудь еще из работников завода подарки? Например, какой-нибудь дефицит?
— Ну, знаете! — искренне возмутился Грач. — Мы с вами, Инга Казимировна, кажется, знакомы не один год! Как вы могли подумать такое?
— Я же не говорю, что вы взяли, — заметила следователь. — Я спрашиваю: предлагал или нет? К сожалению, ведь встречаются и такие.
— Да посмей он только заикнуться! Духу его больше не было бы на заводе! — с негодованием воскликнул Павел Васильевич и долго вытирал платком взмокшее от пота лицо, шею, руки. — Я хочу спать спокойно.
Гранская посмотрела на часы: