— Смотрите, товарищ подполковник, что получается, — подытожил водитель. — Рыба лежит как бы полосой шириной метров в пятнадцать — двадцать и длиной метров сто. И ещё — морская растительность…
Действительно, в этой полосе, пересекающей Чернушку, находилась не только рыба, но в спутанной траве на земле темнели пучки засыхающих водорослей.
— И часто здесь у вас бывают такие сюрпризы природы? — спросил у своих помощников следователь.
— Случаются смерчи, — кивнул водитель.
— Ещё какие ураганы бушуют! — более эмоционально ответила Маджидова.
— Если вам нужно получить более полные сведения, поехали к синоптикам,
— предложил шофёр.
— Дельная мысль, — согласился Кичатов.
Но прежде чем отправиться к машине, он набросал схему, где прошёл смерч по ущелью.
Поехали в город. Сначала подбросили домой Маджидову, затем завезли одежду и аппаратуру с покойного в НТО, а уж потом побывали на местной гидрометеорологической станции.
Виталий Тарасович Сирбиладзе, начальник службы гидрометеорологии и контроля природной среды (так официально называлась его должность), услышав о находке возле Верблюда, стал благодарить Кичатова:
— Хорошо, что сообщили, товарищ следователь! Об этом смерче у нас никаких сведений нет!
— А что, были и другие? — поинтересовался Дмитрий Александрович.
— Да, неделю назад был ураган с другой стороны города, но не такой силы, — ответил Сирбиладзе. — Послабее.
— А очень сильные бывают?
— Конечно! Катастрофические, можно сказать! В прошлом году в декабре смерч нанёс такой удар порту, что трудно словами передать! — рассказывал Виталий Тарасович. — Портовые краны опрокинул. А каждый из них двести тонн весит. Представляете? Контейнеры разметал по причалу, словно детские кубики. Крыши с домов срывал, автомобили отбрасывал на несколько десятков метров!
— Автомобили? — переспросил Кичатов, у которого из головы не выходил «жигуленок» с барнаульским номером.
— Для урагана, какой был тогда, даже самосвал — все равно что игрушка!
— А жертвы были?
— Да, к сожалению, — вздохнул Сирбиладзе. — Я уж который год бьюсь, чтобы создать службу предупреждения стихийных бедствий, но никакой поддержки! Многие уверены, что подобные удары непредсказуемы и неизбежны! А я считаю, что нужно вести систематическое наблюдение за морем! Техника есть, нужно только с умом её использовать!
И начальник гидрометеослужбы развернул перед Кичатовым свои планы по искоренению трагических последствий смерчей и ураганов. Он был, по всему видать, болеющий за дело и знающий специалист, но, увы, не могущий пока сломать барьеры косности и предубеждения.
Выслушав его внимательно и посочувствовав, Дмитрий Александрович попросил Сирбиладзе составить подробную справку о прошедшем в районе Чернушки смерче с указанием времени прохождения, силы урагана и его направления.
— Сделаем, товарищ следователь, — пообещал Сирбиладзе, принимая официальный запрос. — Сейчас же пошлю туда людей.
— Если можно, побыстрее, пожалуйста.
— Не волнуйтесь, не задержим.
Попрощавшись, Кичатов поехал в горуправление внутренних дел. Жур только что сам прибыл туда: он занимался поисками неизвестных, которых видел Зайковский на берегу.
— Тяжёлый случай, — пожаловался капитан. — Ищу то, не знаю что! Ни единой приметы! Я уже опросил водителей загородных автобусов, таксистов… Это в случае, если те двое возвращались в город общественным транспортом. Но ведь они могли поехать и на своём авто или мотоцикле. Так?
— Так, — согласился следователь.
Он понимал, что повода для претензий к оперуполномоченному уголовного розыска у него нет: пока капитан действует оперативно и грамотно.
— Дмитрий Александрович, а что, если эти незнакомцы оказались там случайно? — спросил Жур.
— Случайно вытащили из воды мертвеца? — хмыкнул подполковник. — Ну, допустим… Но почему тогда они не сообщили о, мягко выражаясь, странной находке в милицию? Как это сделал Зайковский?
— Испугались… Кому охота, чтобы таскали? — дал своё объяснение капитан.
— Такое, конечно, возможно. Но, мне кажется, маловероятно. Поэтому прошу, Виктор Павлович, не ослабляйте усилий в их поиске.
— Само собой! — заверил Жур. — А у вас какие успехи? Что-то задержались вы возле Чернушки.
Кичатов рассказал о том, что ему удалось узнать. По реакции старшего оперуполномоченного Дмитрий Александрович увидел, что тот расстроен, подобные сведения скорее уж его, сыщика, хлеб, а не следователя.
Они не успели обсудить, имеет ли отношение смерч к трагическим событиям в районе устья Чернушки, так как пришла вдова Варламова. Допросили её в кабинете Жура.
Вероника Петровна, как выяснил из анкетных данных Кичатов, была на три года старше мужа. Но выглядела ещё более пожилой. Может, от того, что была крупная, высокая, с рублеными чертами лица. Женственного в ней было чрезвычайно мало. Она и профессию имела неженскую — технолог сталелитейного производства.
Вдова была в чёрном костюме и коричневой блузке. Выражение лица — больше суровое, чем скорбное. Во всяком случае, следователь не заметил той опустошённости и отчаяния, которые ему приходилось видеть у женщин, только что потерявших любимого человека. На вопрос Кичатова, зачем она прилетела в Южноморск, Вероника Петровна ответила:
— Чтобы отправить Кима Харитоновича в Москву.
— Неужели тут не нашлось никого, кто мог бы сделать это без вас? — заметил Дмитрий Александрович. — Женское ли это дело?
— А я считаю, что как раз-таки на вашего брата, мужчину, не очень-то можно полагаться, — сказала вдова без тени юмора и вообще каких-либо эмоций.
И она поведала Кичатову, сколько нужно приложить усилий, чтобы организовать отправку в Москву запаянного цинкового гроба с телом покойного. Это при том, что расходы по транспортировке берет на себя министерство, которое всячески способствует преодолению разного рода трудностей.
— Представляете, речь идёт о замминистра! А что бывает, когда простой смертный?
Следователь перешёл к тому, какой был у покойного круг знакомых по службе и вне её, почему Варламов очутился в автомобиле с барнаульским номером и что Вероника Петровна могла бы сказать об огромной сумме денег, найденных в чемодане её мужа.
Но, к удивлению следователя, вдова почти на любой поставленный вопрос отвечала: «Не знаю».
Дмитрий Александрович терялся в догадках: она действительно не осведомлена или это всего-навсего какая-то непонятная для следователя тактика? Обычно жены знают о своих мужьях больше, чем им положено, а тут…
Быть настойчивым мешали обстоятельства, в которых находилась Вероника Петровна. Подполковник решил прекратить допрос.
— Да, странная женщина, — сказал Жур, когда они остались одни. — Заметили, ни слезинки, ни вздоха по покойному?
— Может, умело скрывает своё горе, — пожал плечами следователь.
— Такое не скроешь, — покачал головой Виктор Павлович. — Не баба, а мужик в юбке, честное слово!
Кичатов вспомнил, что рассказал ему Чикуров о бывшей секретарше Варламова: молодая, стройная, миловидная.
«Да, — подумал он, — вполне возможно, что Золотухин прав: не за деловые качества двигал замминистра Ростоцкую вверх по служебной лестнице».
Старший оперуполномоченный отправился по делам, а подполковник позвонил в Москву Игорю Андреевичу. Они обсудили события сегодняшнего дня.
— Ваша версия, что оба покойника, найденные в море, жертвы смерча, весьма перспективна, — сказал Чикуров. — Работайте в этом направлении, но не забывайте и о других.
— Само собой разумеется, — ответил Кичатов. — Когда будете в Южноморске?
— Завтра. Билет уже в кармане. — Следователь прокуратуры назвал номер рейса.
— Тогда до встречи, — сказал Дмитрий Александрович. — Надеюсь, до вашего приезда не будет никаких сюрпризов…
— Я уже боюсь зарекаться, — засмеялся на том конце провода Чикуров.
Попрощавшись с ним, Кичатов позвонил в местное управление госбезопасности и сообщил о необычном утопленнике. Затем связался с руководством порта, где ему обещали выделить завтра катер с водолазом для обследования дна моря в районе устья Чернушки: вдруг там удастся обнаружить ещё кого из погибших или что-нибудь, проливающее свет на странные события последних трех дней.
После этого Кичатов наконец отправился в гостиницу.
Игорь Андреевич Чикуров оказался прав: нельзя было зарекаться от очередных сюрпризов.
Утром, в половине восьмого, подполковника Кичатова разбудил телефонный звонок Жура.
— Дмитрий Александрович, выезжаю за вами! — взволнованно сказал старший оперуполномоченный угрозыска.
— А что случилось? — спросил следователь, с трудом соображая, где он и что, так глубоко спал после бессонных сорока восьми часов.
— Опять вести с нашего злополучного места!
— И неужто снова наш роковой гонец Зайковский? — предположил Кичатов, окончательно сбрасывая с себя остатки сна.
— Нет, на сей раз дежурному по городу звонил спасатель из Дома творчества. Но по поручению Марата Спиридоновича. Ещё один труп обнаружен.
— Ладно, расскажете, когда приедете, — сказал Дмитрий Александрович. — А мне надо умыться, одеться.
— Буду через семь минут! — пообещал капитан.
Он постучался в дверь минута в минуту, как обещал.
— Так что же там произошло? — спросил Кичатов, когда они, перепрыгивая через несколько ступеней, спешили вниз по лестнице к выходу.
— Сегодня Зайковский отправился на рыбалку не один. Чувствовал, что ли… Взял с собой спасателя.
Они вышли из гостиницы, вскочили в милицейский «уазик».
— Сели наши рыбачки в лодку, отплыли от берега, — продолжил капитан. — И только закинули в воду удочки, как заметили утопленника. В одежде. Мужчина. Раздулся уже… Значит, утонул несколько дней назад. Как увидел Зайковский труп, за сердце схватился! Хорошо, у его напарника по рыбалке был с собой валидол, сунул Марату Спиридоновичу таблетку под язык. Тот еле в себя пришёл. А когда пристали к берегу, Зайковский заявил: хватит с меня покойничков, сейчас же упаковываю чемодан — и в Москву! А то, говорит, так недолго и самому загреметь в могилу или попасть в дурдом… «Скорую» вызвал и нам звонил уже один спасатель, без Зайковского.