Следователь еле дождался рассвета, оделся и, подгоняемый тревожным чувством, поехал в больницу. Прибыл он туда в начале восьмого, когда больные уже прошли разные процедуры — градусники, уколы, лекарства. Он поднимался по знакомой лестнице в отделение реанимации, как вдруг с ним едва не столкнулась Табачникова, нёсшаяся вниз.
— Дмитрий Александрович! — воскликнула она, еле переводя дух. — Слава бог что вы уже тут! А я названивала в гостиницу — никто не отвечает. Вот, решила сама к вам…
— Что случилось? — встревожился следователь.
— Пропал! — выпалила Юля. — Усатик пропал!
— Как? — заволновался Кичатов. — Когда?
— Кажется, ещё вчера вечером.
Дальше они бежали вместе. Из больных в палате находился один Лебедев. Подполковник допросил дежурную медсестру, которая показала: она вошла в палату минут сорок назад, чтобы сделать уколы, а постель «глухонемого» была пуста. Подумала, что он в туалете. Подождала — нету. Сунула руку под одеяло
— постель холодная, вроде в ней никто и не спал. Дежурная дала знать Табачниковой.
Кичатов спросил у Лебедева, помнит ли он, когда вышел его сосед?
— Вскоре после того, как артиста увезли, — ответил тот, — и, жестом попросив подполковника нагнуться, он дошептал Кичатову на ухо: — Я вот что скажу, товарищ следователь… Усатый этот вовсе не глухонемой.
— С чего вы взяли? — поинтересовался подполковник, не понимая, почему Лебедев опасается говорить громко.
— Ну, когда мы остались вдвоём, усатый все время прислушивался, — опять тихо ответил инфарктник. — И глаза у него были испуганные.
— Вам не показалось?
— Сначала я и сам подумал, что кажется, но тут в коридоре громко стукнула дверь. Так он чуть не подскочил на кровати. Потом так посмотрел в мою сторону…
— Как?
— Нехорошо, вот как. Ну, я сделал вид, что сплю… Он тихонько вышел. А я и впрямь уснул.
По просьбе подполковника обшарили всю больницу, каждый закуток — мало ли что? И когда следователь убедился, что «глухонемой» действительно сбежал, позвонил Чикурову. Того уже не было в гостинице. Зато Латынис находился в номере.
— Ян Арнольдович, — сказал Кичатов, — срочно приезжайте в больницу, я в отделении реабилитации. Все объясню на месте.
— Слушаюсь! — чётко ответил оперуполномоченный уголовного розыска.
И был на месте в считанные минуты, словно перелетел по воздуху.
Дмитрий Александрович начал с того, что попросил лечебную карту усатого беглеца. В графах о его данных — фамилия, имя, отчество, год рождения и так далее — стояли сплошные прочерки. Врач из приёмного покоя сказала, что «глухонемого» доставили в карете «Скорой помощи».
Следователь составил приметы сбежавшего по описанию медсестёр, врачей и Лебедева. Вручив их Латынису, он попросил оперуполномоченного отправиться в горуправление с тем, чтобы были приняты все меры к поиску и задержанию неизвестного.
— Вы думаете, — спросил майор, — именно его испугался Великанов?
— Кто знает? — развёл руками Кичатов. — Но зачем человеку притворяться глухонемым? Почему он сбежал?
— Да, очень подозрительно, — согласился Латынис.
— Постарайтесь узнать подробности, кто, как и где подобрали его в море, — дал дополнительное указание Кичатов. — И постоянно держите со мной связь.
Майор уехал, а следователь продолжил работу в больнице. Выяснилось, что, когда неизвестного привезли в больницу, на нем были только трусы, майка, рубашка и носки.
— А ещё сумочка при нем была, — вспомнила медсестра из приёмного покоя.
— Какая сумочка? — насторожился подполковник.
— Ну, такая, небольшая, с ремешком. Мужчины их на запястье носят, — пояснила та.
— И где же она?
— Да в камере хранения, где вещи больных находятся.
Прежде чем ознакомиться с сумочкой, Кичатов снова позвонил Чикурову. На этот раз он застал Игоря Андреевича и рассказал о сумке.
— Думаете, там документы? — спросил Чикуров.
— А вдруг…
— Хорошо, Дмитрий Александрович, если будет что интересное, звоните, — попросил руководитель группы. — Я на месте.
— Конечно, — ответил Кичатов.
В камеру хранения пригласили понятых, — медсестру и нянечку. При них подполковнику вручили сумочку «глухонемого». Но расстегнуть молнию не удалось — она заржавела. Принесли скальпель. Кичатов сделал аккуратный надрез.
И тут, к изумлению всех присутствующих, из сумки на стол посыпались изделия из жёлтого металла — кольца, браслеты, серьги, кулоны, броши, корпуса от часов, а также три зубных коронки.
Никаких документов, никаких бумаг.
Подполковник составил протокол. Всего в сумочке находилось сорок четыре предмета.
Кичатов позвонил Игорю Андреевичу.
— В больнице, пожалуй, вам сегодня делать больше нечего, — сказал Чикуров, выслушав подполковника. — Высылаю машину.
Когда Кичатов прибыл в управление, то прежде всего поинтересовался, как идут поиски «глухонемого».
— Приметы уже есть во всех отделениях милиции города, на вокзале, в аэропорту, — ответил Игорь Андреевич. — Интересно, в чем он удрал, неужели в больничной одежде?
— Больше не в чем. Но меня удивляет другое, как он подался в бега, оставив вот это…
И Кичатов положил перед руководителем следственно-оперативной группы сумочку. По мере того как Чикуров вынимал из неё драгоценности, лицо его становилось все озабоченнее. Украшения разложили на столе.
— Да, если это все золото — богатство огромное! — покачал головой Игорь Андреевич.
Он вооружился лупой и стал рассматривать каждый предмет в отдельности.
— Точно — целое состояние! — подтвердил Кичатов. — Тысяч на двести-триста, не меньше.
— Кто знает, Дмитрий Александрович, кто знает, — задумчиво произнёс Чикуров и показал коллеге медальон с крупным светлым камнем. — Может, это бриллиант, представляете, сколько он стоит?
— Интересно, откуда это все у «глухонемого»? Краденое?
— Действительно, подбор вещей странный. — Игорь Андреевич дотронулся до зубных коронок. — Как-то не сочетается с ювелирными изделиями.
Вдруг внимание подполковника привлекли две серьги с зеленоватыми камнями.
— Разрешите лупу? — попросил он.
Чикуров отдал ему лупу, и Дмитрий Александрович стал разглядывать серёжки через увеличительное стекло.
— Присмотритесь-ка, Игорь Андреевич, — взволнованно сказал он, возвращая лупу.
Чикуров только глянул на заинтересовавшие подполковника вещицы и, ни слова не говоря, полез в сейф.
Рядом с серёжками из сумочки беглеца лёг перстень из «дипломата», переданного Варламову Блинцовым.
— Та-ак! — протянул Игорь Андреевич. — Что же получается?
— А получается то, что серьги и перстень из одного гарнитура! — сказал подполковник. — Узоры на металлической части идентичны. А резьба на камешках? Смотрите, здесь лилия и здесь!
Волнение подполковника передалось и Чикурову.
— Насчёт того, что изделия эти из одного гарнитура, пусть дают заключение специалисты. Как и определят стоимость всего этого добра. И ещё. Смотрите, на предметах из сумочки сохранились частицы почвы. Их тоже нужно исследовать. Возможно, состав их соответствует тому, что был на перстне.
Когда первое волнение улеглось, Чикуров взял лист бумаги, авторучку и сказал:
— Итак, Дмитрий Александрович, давайте составим схему. Блинцов, — Чикуров нарисовал кружок, вписал в него фамилию управляющего стройтрестом.
— Он принёс Варламову «дипломат» с деньгами и перстнем. — Игорь Андреевич нарисовал другой круг с фамилией заместителя министра. — Неизвестный, которого мы будем пока именовать «глухонемой», владелец сумочки с ювелирными изделиями, в том числе серёжками, составляющими, по-видимому, гарнитур с перстнем. Вполне допустимо предположить, что вся эта троица чем-то связана. Так?
— Связана, Игорь Андреевич, я не сомневаюсь! — горячо произнёс подполковник.
— Хорошо, — улыбнулся Чикуров, соединив три кружка и нарисовав четвёртый, в который внёс фамилию киноартиста. — Встаёт вопрос: а Великанов? Имеет ли он отношение к ним?
— Во-первых, его нашли неподалёку от того места, где утонул в машине Варламов, — начал перечислять Кичатов. — Во-вторых, поведение Великанова в больнице: он очнулся, увидел «глухонемого», и это привело артиста в сильнейшее волнение, закончившееся приступом! Узнал его Великанов, честное слово! Поэтому усатый и сбежал!
— Почему именно?
— Очень просто: «глухонемой» и саданул Великанова по голове! Помните его слова: «Он убил, он!»
— Вы хотите сказать, усатый покушался на убийство Великанова? — уточнил Чикуров.
— Я так думаю, — кивнул подполковник.
Игорь Андреевич провёл черту от кружка с фамилией киноартиста к кружку со словом «глухонемой».
— Связь действительно прослеживается, — сказал он, не так однако категорично, как подполковник. — Но вот на какой почве? Ведь существовал интерес, который объединял их!
— И не только их…
— А Решилин? — напомнил Кичатов. — А Привалов?
— Тоже непонятно, — вздохнул Игорь Андреевич. — Совершенно разного круга люди! Но что могло объединить знаменитого художника с каким-то сомнительным типом из Барнаула?
— Деньги, Игорь Андреевич, деньги! — убеждённо ответил Кичатов. — Здесь пахнет, как говорится, крупным бизнесом!
— Каким именно? Спекуляцией, валютными махинациями?
— А может, наркотики? — высказал предположение Кичатов. — Вспомните, сколько гашиша нашли в машине Привалова и у него дома в Барнауле?
— Подпольная торговля дурманом, — Чикуров задумчиво посмотрел в окно.
— Не исключено.
— Возможно, кто-то делал деньги, а кто-то покупал для себя, — продолжил свою мысль подполковник.
— Наркотики, наркотики, — повторил Игорь Андреевич, находясь, видимо, во власти какой-то идеи. — А что, Дмитрий Александрович, это бы много объяснило… Для чего тому же Великанову нужно было брать в Южноморск столько денег? Да и Варламову иметь в номере? Потом, есть одно существенное обстоятельство: все эти люди собрались тайно и вдалеке от человеческого жилья!