То ли мой аутотренинг дал результаты, то ли ощущение притупилось, а может, просто уступило место переживаниям за собственную шкуру, но я стал как-то спокойнее воспринимать это. Жаль, что Наташки больше нет, но что поделаешь? Нужно жить дальше, тем паче усилий для этого требуется теперь немерено.
В любом случае нужно уносить ноги из города, а еще лучше из страны. Лучше, как сказал кто-то из сатириков, «мыть унитазы в Хайфе», чем дрыхнуть в безымянной могиле.
Я решил вот что. Держусь в Москве неделю, пока не приедет та группа в Париж. Если ни Натальи, ни загадочной Полеску в ней не будет, придется считать, что мафиози имел в виду именно то, о чем я подумал. В этом случае я буду искать пути выбраться в Европу самостоятельно. Хоть в бандероли. Если же Наталья приедет с этой группой, то… все понятно.
Впрочем, я не собирался всю эту неделю прятаться по углам и сидеть овощем на грядке. Можно попытаться навестц справки о Наталье у моих неприятелей. Почему нет? Определенный риск, конечно, есть, но чем может грозить звонок по телефону? Выехать вот так в пригород и звякнуть из автомата. Пока они до меня доберутся, я успею «Евгения Онегина» продиктовать! И как знать, вдруг удастся сквитаться с Валдисом? С кастетом в кармане шансов, сами понимаете, минимум, но…
Тут я вспомнил о последних словах Лишая. Инструмент мне определенно понадобится. На крайний случай. Конечно, возникнут некоторые сложности с законом: могут остановить, проверить. Но, черт возьми, сколько лет живу в Москве — ни разу не останавливали. Почему должны остановить теперь? А какой-нибудь ствол мне очень пригодится. С моим бюджетом, конечно, ничего путного не купишь, но что делать?
А Сходня ведь по пути! Почему не зайти? Торопиться мне некуда, а тут такая оказия.
Я вышел на Сходне. Рынок увидел сразу, но торговцы уже закруглялись, собирая вещички и закрывая лавочки.
Что ж, я решил хотя бы ознакомится с местной географией, чтобы в следующий приезд быстрее ориентироваться. На все ознакомление ушло минут десять. Закончить экскурсию я решил в пивнушке: почему не пропустить немного в ожидании следующей электрички?
Едва войдя в зал, я увидел Грюню. Не в пример Лишаю, он почти не отличался от того шныря, каким был на зоне. Шмотки, конечно, были уже не казенные, однако выглядели они так, словно выдавались на два года, а щетина, стрижка, папироса и выражение лица оставались неизменными.
Грюня сидел за столом в углу и распивал с каким-то мордастым ханыгой, чей социальный статус был, очевидно, не выше.
Я подошел и сел за столик.
— Чего надо? — ощетинился собутыльник Грюни.
— Ко мне это, — нехотя ответил Грюня. Что-то старые кореша не испытывали радости при моем появлении. Может, день такой?
— Привет. — Я кивнул по очереди обоим.
— Чего пришел-то? — Грюня загасил окурок и отхлебнул из кружки.
— Да вот, мимо шел… — сказал я нарочито небрежно.
— Не гони, — оборвал меня Грюня.
— Дело есть, — перешел я на серьезный тон.
— Ну? Ко мне? — Грюня изобразил на лице удивление.
— Я от Лишая. Слышал, с тобой можно поговорить насчет инструмента.
— От Лишая? — переспросил Грюня с недоверием. — Когда ж ты его видел?
— Да вот сейчас от него еду.
— М-м… — Грюня кивнул и махнул в сторону бара: — Тогда наливай!
— Да я…
— Пустой, что ль?
— Да как сказать. Может, и пустой.
— Как это?
— Ну, смотря по твоим ценам. Если что, то я всегда.
— Ладно, — Грюня хлопнул меня по руке, — не парься. Я налью. Кореша как-никак.
Он пододвинул мне кружку, отлил пива и добавил водки.
— Будем!
Мы выпили.
— Так чего ты хотел? — спросил Грюня, понижая голос. Его собутыльник, опершись на локти, тоже подался вперед.
— Да мне с моими крохами смешно выбирать, — признался я, — Лишь бы вид был. Ну, может, чтобы раз сработало… знать, что сработает.
— А сколько у тебя есть-то?
— Сто баксов. — Я заранее решил, что оставаться вообще без денег даже опаснее, чем быть безоружным.
— Не густо. — Грюня с напарником переглянулись.
— Все, что есть.
— А у тебя баксы?
Я кивнул.
— Ладно… — Грюня закурил новую папиросу. — Есть тут одна вещь. Уж не взыщи… но работает, как часики!
Его собутыльник поднялся и вышел. Пока он отсутствовал, Грюня успел поинтересоваться, с кем еще я поддерживаю контакты. Я честно ответил, что ни с кем. Повисла пауза, которую прервало возвращение мордатого. Сев на место, он под столом протянул Грюне сверток.
Грюня развернул холст и продемонстрировал мне довольно преклонного возраста «ТТ».
— Не из музея, случайно? — спросил я, осторожно перекладывая сверток себе на колени.
— Нет. До музея он не добрался. Ты не морщись. Работает дай бог! Правда, всего пять патронов, но тебе ведь больше для понту?
— Это весь ассортимент? — спросил я.
— За такие деньги — да. Я ведь ломом не занимаюсь. У меня техника современная, прямиком с заводов поступает. Даже германские пушечки имеются. Но там, сам понимаешь, цены… Ну, так как, берешь? Или сворачиваем базар?
— Беру.
И вот я уже вооружен. Интересное ощущение, когда ты знаешь, что любой амбал против тебя — ничто. Когда у тебя в руках нечто огнестрельное, то габариты противника превращаются в минус — в большое легче попасть.
Разумнее было бы выйти на какой-нибудь небольшой станции, но я решил сразу отучать себя шарахаться от каждого мента. Что с того, что у меня ствол? Если вести себя нормально, то вероятность того, что на меня обратят внимание, — один к ста. Из этого «одного» вероятность проверки документов — один к тысяче. С паспортом у меня все в порядке: прописка московская, фотография вклеена. Так что по теории вероятности дергаться нечего.
Я вышел на Ленинградском вокзале.
Основная масса народа ломанулась вниз, к метро, а я решил ознакомиться с залом ожидания. Войдя в здание вокзала, увидел посреди зала некое сооружение. Присмотревшись к надписям, я выяснил, что это переговорный пункт: междугородний и международный телефон.
Если я счел удачным совпадением то, что на моем пути оказалась Сходня, то не счесть счастливым случаем международный телефон было бы несправедливо. Звонить в Париж я, разумеется, не стал — сколько можно за сегодня звонить! — но решил, что через неделю приду звонить именно сюда. Не знаю почему, но эти будочки, торчащие здесь под присмотром мраморного Ильича, показались мне добрым знаком. Я не стал себя разубеждать. Так хотелось верить в то, что в далеком Париже тебя ждет любимая девушка с миллионом баксов наличными!
Проблему ночлега я решил довольно быстро. Возле здания вокзала топталось несколько человек с самодельными табличками, на которых значилось «комната» или «квартира». Мы поладили с бабушкой, сдававшей комнату на ночь. Первый этаж и отсутствие решеток я расценил отнюдь не как недостаток: вдруг придется сигать через окно? Вслух я, разумеется, своих заключений не высказал.
Глава X
Я проспал до десяти утра и проспал бы еще, но бабуля начала ненавязчиво громыхать кастрюлями, ведрами и вообще всем, что в доме гремело, намекая, что пора просыпаться и проваливать. По-своему, она, конечно, была права, ибо ночь уже кончилась, но я бы поспал еще.
Одеваясь, я прикидывал, чем бы заняться сегодня. Решил начать с поисков Шито. Раз он знает что-то о Наталье, то логично начать именно с него. Задача это будет не простая: я не представлял, где его искать, кто он, чем занимается, даже имени его не знал. Шитов! Мало ли в Бразилии…
Но если этот Шитов ищет меня, то ситуация упрощается. Если он не махнул на меня рукой, то несомненно что-то предпринимает, чтобы меня найти. Что именно? Верно! Он оставил кого-нибудь в засаде у меня дома. А раз так, то перед ним встает тот же вопрос, который терзал меня сутки назад: подходить ли к телефону? Поскольку возможностей у мафиози побольше, то самое логичное — починить мой автоответчик, чтобы заодно прослушивать оставляемые для меня сообщения.
Попросив у бабули напоследок разрешения позвонить, я набрал свой домашний номер.
Мои предположения оказались верны: после четвертого гудка я услышал свой голос, извиняющийся за отсутствие и предлагающий ляпнуть что-нибудь после сигнала. Я дождался гудка и быстро произнес:
— Слушай, Шито! Это я. У меня есть к тебе разговор. Телефонный. Будь по этому номеру с часу до двух. Я буду звонить каждые десять минут. Пока!
Я положил трубку, простился с бабушкой и покинул гостеприимную квартиру.
Настроение было чуть лучше вчерашнего. Радоваться особенно нечему, но, во-первых, я прожил еще один день, а во-вторых, я разгадал следующий ход противника, что всегда приятно.
Впрочем, пройдя метров пятьдесят в сторону метро, я хлопнул себя по лбу. Не стоило мне звонить из этой квартиры. Конечно, я сюда не вернусь, но ребята Шитова нагрянут туда непременно и сообразят, что я бичую по столице, снимая комнату на ночь. Кто знает, насколько хорошо им известен контингент сдающих жилье? Теперь искать пристанища таким образом будет небезопасно. С другой стороны, я опять-таки разгадал возможный ход неприятеля и даже могу извлечь из своего промаха некоторую выгоду. Они будут просеивать бабулек и вокзалы, а я спокойно переночую где-нибудь еще. Вот только где?
Вопросы ночлега я оставил на вторую половину дня. Сейчас мне нужно было переехать в другой район Москвы и позвонить из автомата к себе на квартиру. Доехал до «Парка культуры». Время еще было, и я съел какую-то пакость, выдаваемую за гамбургскую колбаску. Не верится, чтобы немцы потребляли такое в пищу.
В час дня позвонил из автомата. Никто не подошел. Я передал привет и повесил трубку.
Теперь нужно сменить дислокацию. Если я буду торчать здесь дальше, то не исключено, что дождусь Толика, который примчится к аппарату. Я спустился в метро и доехал до «Белорусской». Позвонил оттуда. Результат прежний.
Одно из двух: либо мое сообщение еще не прослушали, что маловероятно, либо меня надеются вычислить, заставив сделать несколько звонков.