Решив начать с «Луна-парка», я отправился в Парк Горького.
Прибыв на место, обнаружил, что «культура и отдых» уступили место беспардонной обдираловке. Польские аттракционы здесь уже не котировались. Их место поделили всякие кегельбаны, американские горки и качели, мотающие тебя так, что за твои же деньги вытрясали сигареты, ключи, мелочь из карманов и душу.
Потыкавшись в административные кабинеты, я выяснил, что поляки продолжают приезжать в Россию. Сейчас они развернули свой городок в Химках.
Поехал в Химки. Поляки на месте. Направился к жилым вагончикам, выстроившимся в ряд за «Пещерой страха». Возле одного прицепа сидело несколько человек; слышалась польскую речь.
— День добрый!
Разговор оборвался. Все повернули головы и принялись внимательно изучать меня. Приступа радушия ждать от них не приходится.
Не дождавшись ответа, я приступил к делу:
— Я ищу одного человека. Он поляк. Он не из вашего аттракциона, но я слышал, он перевозил с вами товар. Его зовут Збышек. Он из Варшавы… — Я выдержал паузу, рассчитывая, что кто-нибудь из них ответит. Тщетно. Нужно продолжать монолог, но я уже выложил все, что знал. — У него был друг Станислав. Они возили матрешки, антиквариат разный… — выдавил я из себя остатки информации, с надеждой глядя в хмурые лица.
Одна из женщин обратилась по-польски к своему соседу. Тот кивнул одобрительно. Тогда женщина поднялась со ступеньки, на которой сидела, и сказала по-русски:
— Тебе нужно поговорить с Лехом. Подожди там, я позову его. — Последовал неопределенный жест в сторону. Видимо, мне просто предлагалось отвалить от вагончиков на безопасное расстояние.
Оставив полякам свое «спасибо», я отошел метров на десять.
Через пять минут женщина появилась снова и махнула мне рукой от крайнего фургона. Я поспешил туда.
Возле фургона, прямо на асфальте, стоял пластиковый стол, на котором были разложены фрукты, хлеб и ветчина. За столом сидел пожилой мужчина. Колоритная личность: длинные седые волосы, падающие на плечи, густые усы, свисающие ниже подбородка. На плечи накинута клетчатая рубаха, оставляющая возможность узреть покрытые наколками руки и правую сторону груди. На объемистом животе поляка лежал внушительных размеров позолоченный крест, украшенный безумным числом дополнительных лучиков и завитков. Надо думать, это и был тот самый Лех, с которым мне предстояло пообщаться.
Женщина указала ему на меня и, выдав скороговоркой какие-то комментарии на своем языке, удалилась.
— Кого ты ищешь? — спросил Лех низким мелодичным голосом.
— Я ищу поляка. Его зовут Збышек… — Дальше я повторил на бис все, что только что рассказывал возле другого фургона.
— Зачем тебе Збышек? — спросил Лех, дослушав меня.
— Видите ли, я ищу не столько Збышека, сколько свою знакомую. Ее зовут Наталья. Она поехала в Варшаву, а потом мы должны были встретиться, но…
— Но она не хочет тебя видеть?
— Нет. Тут другое. Так получилось, что… мы не встретились в условленном месте и теперь не можем найти друг друга.
— При чем здесь Збышек?
— Она должна была заехать к нему… кое-что передать.
— Она полька или русская? — Лех взял персик и смачно надкусил его.
— Она русская, москвичка. Но мы едем… ехали в Амстердам… — Я начал тормозить, все ближе подходя к рубежу, за которым была область того, о чем говорить не стоило.
— А как фамилия этого Збышека? — Поляк вытянул из персика косточку и бросил в пластиковый стаканчик, стоявший в центре стола.
— Я не знаю. Это ее знакомый, друг. Я его даже никогда не видел.
— А почему, — Лех отправил в рот остатки мякоти и некоторое время жевал, прежде чем закончить фразу, — мы должны знать этого Збышека?
— Ну, я же говорил. Он возил с вашим грузом свой товар.
— Много кто возил с нами свой товар. А Збышеков… — Он поднял гроздь винограда и начал тыкать в разные ягоды пальцем. — Тебя как зовут?
— Олег.
— Я — Лех. Так вот, Збышеков в Польше больше, чем у вас Олегов.
Кажется, и эта ниточка обрывается.
— Но ведь среди тех, кто возил с вами груз, — ухватился я за соломинку, — может оказаться не так много Збышеков из Варшавы?
Поляк покачал головой:
— Зачем мне их имена? Они давали груз, давали деньги. Я вез.
— Да, я понимаю. Конечно… Ну, извините тогда… всего доброго.
— А та девушка… — Поляк поднял палец, призывая меня остановиться. — Наташа. Она с нами не ездила? Может, до Германии?
— Не знаю.
— Но ее фамилию ты знаешь?
— Конечно. — Лучик надежды вспыхнул вновь. — Ливская. Наталья Станиславовна Ливская.
— Ливская? — Поляк задумчиво вытирал усы сверху вниз, от крыльев носа до подбородка, и пальцы его встретились над кадыком. — Интересная фамилия.
— У меня даже есть фотография! — вспомнил я. Развернув сумку, извлек пакет и начал рыться в нем, ища нужные фотографии.
Лех приподнялся со стула и, протянув руку, довольно бесцеремонно забрал у меня всю стопку карточек. Бросив беглый взгляд, он вытянул одну, где мы сидим с Наташкой в обнимку на перилах смотровой площадки.
— Это она?
Я кивнул в ответ.
Некоторое время поляк изучал фото. Потом положил его обратно в стопку и вернул мне.
— Я вижу, тебе можно говорить, — резюмировал он.
— Что говорить?
— Вообще говорить. Но я ее не знаю. Она с нами не ездила. Но… — Он снова отер усы. — Сколько лет этому Збышеку, ты не знаешь? И Станислава тоже не видел?
Я помотал головой.
— А не может такого быть, что Станислав — Станислав Ливский?
— И что? — Я задумался, прикидывая, что следует из этого предположения.
— Ничего. Просто подумай об этом. Больше я помочь тебе ничем не могу. — Поляк развел руками.
— И на том спасибо. — Я убрал пакет в сумку.
— Возьми виноград. — Лех протянул мне гроздь. — И привет твоей девушке.
Я отправился искать следы поляков на Арбате. Здесь ситуация полегче. Я знал некоторых Натальиных приятелей не только по именам, но и в лицо. Кое-кто должен помнить меня, так что проверок, как у поляков, можно не опасаться.
Выйдя на «Смоленской», я не спеша прошел весь Арбат насквозь, заглядывая в кафешки и под арки, вытягивая шею на перекрестках. Ни одной знакомой физиономии. Но я и не рассчитывал на быстрый успех. Тусовка — дело специфическое.
Оказавшись на пятачке возле «Праги», заглянул в переход. Удача! Возле бабули с сигаретами стояли двое парней. Одного я знал.
Сбежав по ступеням, я подошел к парню вплотную.
— Здорово, Гарик! — произнес я с придыханием, словно бежал от самой Рязани.
— А, это ты? — Гарик признал меня и протянул руку. — Привет.
— Слушай, — мгновенно сориентировался в ситуации второй парень, — добей руль пятьдесят, а то цены убежали — не догонишь!
Он ткнул в товар, разложенный в коробочке у бабули. Я отметил про себя, что цены и впрямь увлеклись спринтом. Узнать бы, что творится в родной стране! Я достал два рубля и протянул парню. Пока он рассчитывался с бабулей, я обратился к Гарику:
— Слушай, выручай. Мне нужно Наташку срочно найти.
— Наташку? — Тот соображал секунду. — А, ну да. Вы ж с ней это… А чё, поссорились?
— Да нет. Она, понимаешь, поехала к Збышеку в Польшу. Я должен был сегодня следом двигать, а у меня ночью пожар случился!
— Какой пожар?
— Ну, какой бывает пожар! Новости по ящику смотришь? Дома у меня пожар! Видишь, — показал я на свои обгоревшие джинсы, — в чем был, в том и выскочил! Последние штаны остались…
— Ну… — Гарик с уважением посмотрел на пятно. — Круто! Круто ты попал. И чего, все сгорело, что ли? И шмотки?
— Да черт с ними, со шмотками, — безнадежно махнул я рукой. — Но ты понимаешь, старик, у меня и книжка записная сгорела, билеты, путевки…
— A-а, — парень мгновенно погрустнел, — у меня бабок нет. Совсем пустой, понимаешь…
— Да мне деньги не нужны, — успокоил я его. — Ты понимаешь, у меня теперь нет ни адреса, ни телефона этого Збышека. Мне бы его как-то найти…
— A-а, понял, — кивнул Гарик и хлопнул по спине своего приятеля: — Шур!
— Чего? — Тот повернулся и протянул мне открытую пачку «Мальборо». Впрочем, он так быстро убрал ее, что, даже если бы мне хотелось курить, я бы не успел и руку поднять, не то что вытянуть сигаретку. Но внешне Шура был сама любезность.
— Слышь, — сказал Гарик, — тут проблема у мужика.
— Что за проблема?
— Ну, помнишь Збышека? Лики скупает, хохлому разную.
— Ну? Конечно.
— Вот надо человеку адрес его найти. Вишь, в гости собирался, а билеты и все дела сгорели. — Он показал на мои джинсы жестом опытного экскурсовода. — Пожар у него случился.
Шура без церемоний нагнулся, чтобы взглянуть на прожженную дырочку. Он с удивительной легкостью складывался почти пополам.
— Любопытно, — сказал он, распрямившись столь же стремительно.
— Так что? — вернул я его к предмету разговора. — Адрес-то дашь?
— Адрес? — Он удивленно посмотрел на Гарика. — А у меня-то откуда адрес?
— Ну, вы же ездили к нему, — напомнил тот.
Этот диалог начинал походить на клоунскую репризу.
— Да, точно! — Шура хлопнул себя по лбу. — Но ты знаешь, мужик, — обратился он ко мне, — я адреса не помню. Мы все пьяные были в дымину. Да и зачем мне адрес? Я могу тебе его дом показать…
— У него собственный дом?
— Ну. У него свой дом в Варшаве. Вернее, чуть не доезжая… Нет, но все равно это считается Варшавой… Короче, им всем строить разрешили, и они теперь все строят, строят, как муравьи. Большой такой дом, двухэтажный. — Парень добросовестно напряг память. — Крыша черепичная…
— Ну ладно, — остановил я его. — А у кого еще можно спросить?
— Еще у кого? — Парни переглянулись. — Пашки нет, Ольга?.. Стас?..
— Слушай, похоже, что больше спросить не у кого, — подвел неутешительный итог Гарик. — Кого-то нет, Наташка — сам говоришь — уже там. Так что…
— Да ты не парься, мужик, — встрял Шура, — сегодня не поедешь, завтра не поедешь, а послезавтра она тебе сама позвонит.