— На какой срок? — хмуро уточнил Президент. — Лично у меня президентский срок скоро заканчивается, и я не могу больше ждать. Вы что, не понимаете, что этим визитом я начинаю свою предвыборную компанию? А если я изменю срок начала предвыборной компании, оппозиция это может расценить, как неуверенность Президента в собственных силах, и раструбит на всю страну! И избиратели поверят! Тогда вся компания, как говорится, псу под хвост. И я не понимаю вашей логики, какая может мне грозить опасность, если жители сами борются за декриминализацию острова? Тогда что прикажете делать с поездками в другие города, где жители не выдвигают таких прогрессивных лозунгов?
…Из президентского кабинета руководитель Администрации вышел в расстроенных чувствах: вместо ожидаемой похвалы за проявленную бдительность он получил солидную порцию критики.
«Отчитал, как мальчишку! А ведь в том, что он стал Президентом, во многом моя заслуга», — обиженно думал он по дороге к в рабочий кабинет. Оскорблённый в лучших чувствах опытный чиновник сгоряча подумывал о том, чтобы уйти в отставку и переметнуться в стан оппозиции, у лидера которой на предстоящих президентских выборах были неплохие шансы занять рабочий кабинет в Кремле, но после обеда успокоился и решил не делать резких телодвижений. Политика — дама капризная, и политик, если хотел как можно дольше оставаться на плаву, должен уметь терпеливо дожидаться её расположения.
«Всё пройдёт! И это тоже!» — подумал про себя кремлёвский чиновник, не догадываясь, что данное изречение было начертано на кольце царя Соломона.
А тем временем общественно-политическое движение под руководством бывшего милицейского полковника с каждым днём крепло и набирало политические дивиденды. Хорошо зная милицейскую систему по охране общественного порядка, Сахно организовал и экипировал народную дружину «Закон и порядок». Дружинники получили специально заказанную для них форму, сильно напоминающую армейское обмундирование, только почему-то чёрного цвета, средства связи и спецтехнику. Кроме новенькой удобной формы, дружинники от милиционеров отличались более высокой зарплатой, наличием вместо огнестрельного оружия травматического и полным отсутствием бумажной волокиты.
Весть о дружине быстро разлетелась по всему Приморскому краю, и на Сахалин потянулись крепкие молодые люди, жаждущие адреналина и денег. Но принимали в дружину далеко не всех, предпочтение отдавали молодым мужчинам до тридцати пяти лет, прослужившим в армии или другом силовом ведомстве, прошедшим специальную подготовку и обязательно без уголовного прошлого.
Командиром дружины Сахно назначил специально вызванного на остров офицера запаса по фамилии Комиссаров, про которого поговаривали, что он был одним из тех, кто в девяносто первом году в Москве во время известных событий организовал защиту Белого Дома, а потом был незаслуженно забыт. С лёгкой руки дружинников командира дружины прозвали Комиссаром, а его должность — комиссарской.
С первых дней руководства Комиссар организовал совместно с милицейскими нарядами круглосуточное пешее патрулирование крупных населённых пунктов острова. Позже, когда Союз предпринимателей в виде спонсорской помощи закупил для дружины пять новеньких внедорожников, патрулирование стало мобильным. Когда численность дружины стала вдвое превышать численность всего личного состава базирующихся на острове милицейских подразделений, дружинники отказались от помощи милиционеров и стали патрулировать город самостоятельно.
Милицейское начальство возмутилось, но Сахно выступил с разъяснением в местной печати.
. — Мы не совершаем ничего противозаконного, и наши действия, нельзя расценивать, как самоуправство, — писал в передовице бывший милиционер. — Попытки очернить наши действия — это не что иное, как слабые потуги криминала сбить волну народного гнева против засилья уголовщины. На материке ещё десять лет назад широкое распространение получили казачьи патрули, которые наказывали хулиганов и нарушителей общественного порядка нагайками и при этом никто не смел квалифицировать их действия, как уголовное преступление, то есть побои. Мы же не занимаемся самосудом, все задержанные нами граждане передаются в дежурную часть ОВД для проведения дальнейших разбирательств.
И действительно, пьяницы, хулиганы и домашние дебоширы очень профессионально задерживались дружинниками, и после проведения с ними профилактической беседы передавались в руки милиции.
— То, что ты творишь — форменное безобразие! — терпеливо выговаривали дружинники пьяному дебоширу. — Нельзя бить женщин, и шуметь нельзя по ночам. Понимаешь ли ты это, пьяная образина?
— Понимаю, — пьяно скалился нарушитель. — Значит, ночью бить женщин нельзя. А когда можно?
— Плохо понимаешь, — вздыхали дружинники и деловито засучивали рукава. — Нагибайся! Сейчас мы тебе ума в «задние ворота» всыпем! — и брались за резиновые палки.
После такой убедительной профилактики нарушителя грузили во внедорожник и отвозили в дежурную часть, где странным образом присмиревший дебошир «…с восторгом отдавался в руки представителей закона»!
По вечерам и в ночное время дружинники вели охоту на «ночных бабочек», которые в последнее время, как тля, заполонили город. Укрывшись в ночной мгле, дружинники терпеливо дожидались, когда клиент снимет проститутку, и в тот момент, когда сладкая парочка в обнимку направлялась в любовное гнёздышко или в ближайшие кусты, их окружала четвёртка крепких молодых мужчин. Четыре фонарика ослепляли проститутку и её клиента, и из темноты звучал уверенный голос:
— Прошу сохранять спокойствие и оставаться на месте! Это патруль «Закон и порядок». Сейчас мы вас, граждане, фотографировать будем. Девушка, прекратите лицо сумочкой закрывать, а то можем и силу применить! А Вы, мужчина, станьте к ней поближе и обнимите за талию.
— Не хочу я её обнимать! — ерепенился любитель запретных удовольствий и пытался сделать шаг в сторону, но натыкался на дружинника.
— Странный Вы какой-то! — притворно удивлялся старший патруля. — Ещё минуту назад Вы были согласны переспать с ней за деньги, а теперь и бесплатно обнять не хотите.
— Я не проститутка! — бесновалась в бессильной злобе «ночная бабочка». — Не докажете!
— А мы и доказывать ничего не будем. Вывесим ваши фотографии в интернете на сайте «Они позорят наш город» с соответствующим комментарием и все дела. Можем ещё листовку с аналогичным содержанием выпустить и по всему городу расклеить. А то, что Вы не проститутка, это пусть ваш клиент своей жене доказывает. Она, может, ему и поверит, что Вы подруга его босоногого детства и с ним вместе в детском садике рядом на горшках сидели, а я, извините, нет. Так что улыбнитесь, сейчас вылетит «птичка»!
После того как импровизированная фотосессия заканчивалась, мужчину отпускали, а с жрицей любви продолжали профилактику.
— Завязывали бы Вы, девушка, со своей древнейшей профессией, — строго говорил старший патруля, пряча в накладной карман цифровой фотоаппарат.
— Что же мне теперь, на завод к станку? — злобно цедила проститутка.
— Хоть на завод к станку, хоть на рыбокомбинат к конвейеру — дело твоё, но если мы тебя ещё раз поймаем — обреем налысо. Больше предупреждать не будем.
— Да пропадите вы пропадом, законники хреновы! — ругалась в сердцах ударница интимного труда, и через пару-тройку дней, распродав нехитрые пожитки, уезжала на материк, туда, где контроля меньше, а клиентов больше.
Со временем во всех школах, расположенных на острове в один прекрасный день появились улыбчивые молодые люди в форме дружинников, которые следили за порядком на переменах, препятствовали проникновению на школьный двор посторонних. Дружинники были со всеми учащимися и преподавателями предельно вежливы, но сознательно допускали одно нарушение: вместе со старшеклассниками курили в туалетах и других укромных местах и даже угощали школьников сигаретами. Десятиклассницы строили молодым людям глазки и были не прочь завести интрижку. Таким образом, через месяц парочка симпатичных дружинников стала восприниматься выпускниками не как туполобые вышибалы, а как свои парни, которые умеют хранить секреты и с которыми можно быть откровенными.
Через месяц дружинники чётко знали клички, приметы и методы работы наркодилеров, промышлявших в школе, а также фамилии учеников, которых они успели подсадить на иглу.
Самостоятельных действий дружинники не принимали, а добросовестно передавали полученную информацию Комиссару.
И вот в один из хмурых осенних дней во всех школах Сахалина дружинники вдруг из улыбчивых и вежливых парней, как по команде, превратились в решительных и жёстких бойцов. Они быстро и безошибочно, по известным им приметам, разыскали на перемене среди школьников молодых людей, тайно проникших на территорию школы, взяли их под руки и без лишней суеты препроводили в туалет.
Дальнейший сценарий во всех школах был до обидного одинаков. Дверь туалета запирали на швабру, после чего молодого человека, который по совместительству с основной работой являлся наркодилером, раздевали догола и обыскивали. Все расфасованные по дозам наркотики, которые у него находили, выбрасывали в унитаз, куда также макали головой и их владельца, после чего спускали воду.
— Ещё раз узнаем, что ты детям «дурь» продаёшь, заставим самого эту гадость проглотить, и врачи констатируют преждевременную смерть от передозировки, — угрожающим голосом обещали дружинники. Напоследок мокрого и присмиревшего наркодилера фотографировали в фас и профиль, после чего голым выталкивали в школьный коридор.
Вечером этого же дня в семьи школьников, которые регулярно употребляли наркотик, пришли молодые люди в форме дружинников, которые популярно объяснили родителям, чем занимается их чадо. Родители ахали, охали, заламывали руки и слёзно обещали завтра же уложить наследника в наркологическую клинику.
— А если я не хочу лечиться? — ерепенился подросток. — А если мне и так по кайфу?