[21]
1. Понятие и общая характеристика
Термин «терроризм» происходит от латинского слова terror – страх, ужас. Как социально-политическое явление и общественно опасное деяние терроризм имеет многовековую историю. Его обыденное и юридическое понимание с течением времени изменялось и расширялось, но суть – наведение страха и ужаса на власть и население путем совершения жестокого насилия и угроз насилия с целью запугивания, устрашения и подавления политических противников и конкурентов, навязывания им своей линии поведения – остается практически неизменной. Террологи (специалисты по изучению терроризма) отмечают, что в политологической, социологической и юридической литературе приводится до ста определений терроризма, но все они, как правило, указывают на два основных признака собственно террористических действий – насилие и его необходимое следствие – устрашение. Использование крайнего насилия и угрозы его применения для достижения публичных или политических целей является наиболее распространенным определением терроризма в мировой и отечественной литературе.
Это основная черта терроризма, его специфика, позволяющая отделить его от смежных и похожих на него преступлений. Терроризм выступает в качестве способа ослабления противника путем и физического изменения, даже уничтожения объекта (объектов) нападения, например путем убийства, и одновременно психического воздействия на противоборствующую сторону. Иногда физическое воздействие практически отсутствует, например при небольшом взрыве, не причинившем никакого вреда или нанесшем минимальный урон, хотя он и совершен ради достижения сугубо корыстной цели, например ради устрашения коммерческого конкурента. Здесь психическая агрессия является единственной и ведущей и носит демонстративный характер. Демонстрация имеет место и тогда, когда не преследуются никакие материальные цели, а террорист желает лишь показать себя, самоутвердиться. Отдельный акт террора может быть символическим и призван воздействовать на гораздо большую аудиторию, чем непосредственно устрашаемая жертва.
Терроризм ни в коем случае нельзя сводить только к убийствам руководящих государственных и общественных деятелей, равно как и считать терроризмом вооруженные разбойные нападения революционеров с целью завладения материальными ценностями для своей партии. В современном мире найдется немало общеуголовных группировок, которые, учиняя банальный разбой, прикрываются революционными фразами.
Терроризм в широком понимании многолик. Он вбирает в себя самые разные формы террористической активности – от политической, идеологической, сепаратистской, религиозной и даже так называемой партизанской борьбы до разовых кровавых криминальных акций; от справедливой вынужденной борьбы с угнетением ради выживания до зверского уничтожения ни в чем не повинных людей в корыстных политических интересах. В связи с этим до сих пор не выработано общемирового юридического и политического его понимания. Тем более, что после окончания «холодной войны» терроризм трансформируется, приобретая не только политическую, но и религиозную направленность, распространяясь в сферы экономики, бизнеса и других общественных отношений, в том числе и криминальных. Сегодня никто не застрахован от террористического нападения, в том числе и самые охраняемые люди в мире (монархи, президенты и главы правительств, руководители банков и т. д.).
К терроризму можно отнести не только собственно террористические акты (ст. 205 УК РФ) или посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (террористический акт, ст. 277 УК РФ), но и такие преступления, как похищение человека, захват заложника и некоторые другие, суть которых состоит в устрашении.
Террористические преступления в России в целом имеют тенденцию к росту. Преступлений, квалифицируемых в соответствии со ст. 205 УК РФ, в 1997 г. было зарегистрировано 32, а в 2001 г. – 327.
Суммарный уровень преступлений террористической направленности увеличился за анализируемое пятилетие в 3,7 раза, уровень собственно терроризма – более чем в 10 раз, заведомо ложных сообщений об акте терроризма – в 3,8 раза, организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем – в 165 раз, организации преступного сообщества – в 2,5 раза. Количество же захватов заложников и угонов воздушного и водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава сократилось наполовину.
Статистические данные о похищении людей (ст. 126 УК РФ) приводится в табл. 1 и 2 (в абсолютных цифрах).
Первое, что бросается в глаза, – это значительное уменьшение числа похищений человека в 2000 г. как по стране, так и по всем регионам, с последующим ростом числа таких преступлений, в том числе в Южном федеральном округе. Это вообще единственный год, когда было зафиксировано уменьшение числа похищений человека по сравнению с предыдущим годом. Представляется, что во многом это объясняется общепревентивным воздействием. Во-первых, в 1999 г. были внесены изменения в ст. 126 УК РФ, которые существенно увеличили размеры санкций за квалифицированные составы похищения человека, в том числе из корыстных побуждений. Во-вторых, конец 1999–начало 2000 г. – это время проведения антитеррористической операции в Чечне, которая тоже имела общепревентивное значение. Проведением этой операции, которая с правовой точки зрения представляет собой восстановление юрисдикции России над своей мятежной окраиной, можно объяснить и резкое увеличение темпов прироста похищений людей в Южном федеральном округе – 37 % в 2001 г. и 44,4 % в 2002 г.
Статистические данные о захвате заложников (ст. 206 УК РФ) отражены в табл. 3 и 4 (в абсолютных цифрах).
Как и в ситуации с похищениями, в 2000 г. преступления, связанные с захватом заложников, также характеризовались отрицательной динамикой темпов прироста как по стране в целом, так и по регионам (кроме Приволжского федерального округа). В остальном наблюдаются различия.
Повышенное число выявленных преступников при захвате заложников говорит о том, что это преступление совершается группами чаще, чем похищение человека. Если за анализируемый период число похищений человека в абсолютном выражении выросло (1997 г. – 1140 случаев, 2002 г. – 1535), то захват заложников, напротив, уменьшился в три раза – со 114 случаев в 1997 г. до 39 в 2002 г. И это на фоне резкого скачка актов терроризма (ст. 205 УК РФ): с 32 случаев в 1997 г. до 360 случаев в 2002 г. Понятно, что этот рост в основном произошел за счет Чечни. Еще можно отметить низкую латентность преступлений этого вида.
Данные официальной статистики не позволяют осветить многие важные моменты. Для углубленного изучения приходится прибегать к выборочным исследованиям. Так, при выборочном исследовании захвата заложников (1997–1999 гг.) были получены следующие результаты.
– захваты совершаются равномерно по временам года, а по времени суток чаще всего днем (29,9 %) и вечером (39,1 %);
– чаще всего целью захвата является получение выкупа (36,1 %), значительно реже происходят захваты для обмена на арестованных боевиков (17,6 %) или приобретения оружия (11,1 %).
Окончание «холодной войны» и интенсивный процесс глобализации в последние годы ведут мировое сообщество все к большему единству во взглядах на насильственные террористические методы для достижения любых политических, национальных, религиозных и уж тем более сугубо криминальных целей. Но данное единство пока не закреплено в международном праве, и оно не может запретить борьбу людей (иногда многолетнюю и многовековую) за политическую, социальную, национальную и религиозную справедливость, что при определенных условиях может вылиться в радикализм, экстремизм, насилие и терроризм. Лобовое военное насилие против таких «борцов» и поддерживающего их народа, как показывают события на Ближнем Востоке и в других регионах и странах, лишь «загоняют болезнь вглубь». Выход лежит в переговорном процессе и поиске компромиссов. Но озлобившиеся друг на друга стороны для принятия таких решений, как правило, не готовы.
Терроризм представляет собой повышенную опасность потому, что:
– часто влечет за собой массовые человеческие жертвы, наносит многим людям непоправимые телесные увечья и психические травмы, приводит к разрушению материальных и духовных ценностей (в том числе культовых), которые иногда бывает трудно, а подчас и невозможно воссоздать; террористы часто уничтожают людей, не имеющих к их конфликтам и проблемам никакого отношения;
– способен сращиваться, а в ряде случаев и сращиваться с организованной преступностью, в первую очередь в связи с незаконным оборотом наркотиков и оружия;
– может использовать ядерное и иное оружие массового поражения для достижения своих целей;
– таит в себе угрозу провоцирования серьезных военных конфликтов и даже войны, не говоря о национальных и религиозных конфликтов;
– влечет за собой не улучшение, а ухудшение общественно политической и экономической ситуации в данной стране или регионе мира, снижения уровня жизни населения.
К терроризму прибегают не только более слабые, но и менее цивилизованные люди, что является оценкой их нравственности, их приобщенности к культуре. Это относится к террористам не только из малоразвитых, но и из самых цивилизованных стран. Вообще, в малоразвитых странах терроризм не относится к числу распространенных явлений. Само террористическое убийство, как правило, является посягательством не против конкретной личности, а против самой жизни, против тех, кто выступает, кто вызывает злобу и ненависть просто потому, что выступает символом, олицетворением, носителем иных отношений и иной культуры, субъективно воспринимаемой в качестве постоянно враждебной и угрожающей.
Сейчас террористы используют более жесткие, более изощренные меры проведения террористических актов, на более высоком технологическом уровне. Современная техника позволяет сделать террористу такой же снайперский выстрел, какой может сделать профессиональный контртеррорист. Если в начале века террористы-революционеры в основном не обладали специальной военной подготовкой, доходили до всего опытным путем, фактически не имели тренинговой базы, то представители современных групп имеют такие базы в своей стране и за рубежом, специальную технологию, квалифицированных инструкторов, многие из которых прошли подготовку в частях специального назначения.
Материальное обеспечение террористических групп, а следовательно, уровень их возможностей и масштабов действий различны. Среди них могут быть нуждающиеся, которые живут разбоем или за счет нерегулярно выдаваемых сумм отдельными лицами. Но встречаются и организации хорошо обеспеченные, с внутренним разделением труда и специализацией, современным оружием, складами, тренировочными лагерями, госпиталями, лабораториями, убежищами, средствами связи, транспортом, маскировкой и т. д. Такие организации, связанные, например, с наркобизнесом, можно встретить в Латинской Америке, на Ближнем Востоке с мощной поддержкой местных нефтяных собственников, в Афганистане – до событий 11 сентября 2001 г. Террористические организации могут кооперироваться, оказывать друг другу помощь деньгами, оружием и людьми.
Субъектом терроризма может быть государство, его высшие и местные органы, его воинские части и карательные учреждения, суды и правоохранительные органы, партии (движения) и их боевые звенья, партизанские формирования, отдельные группы, в том числе тайные, создаваемые собственными силами или государством, тайные общества, наконец, отдельные лица.
В зависимости от того, кто является субъектом терроризма и какие цели преследуют террористические акты, можно различать следующие виды терроризма:
1. Политический – связан с борьбой за власть и соответственно направлен на устрашение, а в ряде случаев и на устранение политических противников и их сторонников.
2. Государственный – определяется потребностью в устрашении собственного населения, его полного подавления и порабощения и вместе с тем уничтожения тех, кто борется с тираническим государством или может быть заподозрен только в неприязни к нему. В XX в. государственный терроризм господствовал в СССР, Германии, Италии, Китае, Камбодже.
3. Религиозный – осуществляется ради того, чтобы утвердить, заставить признать свою религию, свою церковь, обеспечить ей государственную поддержку и одновременно ослабить другую конфессию, нанести ей как можно более ощутимый урон. Сейчас религиозный терроризм имеет место в Пакистане, Индии, в России на территории Чечни.
4. Корыстный – устрашаются те, кто препятствует получению материальных благ, коммерческие соперники и те, кто обязан платить дань преступникам либо кого принуждают принять заведомо невыгодные условия. Война наркомафии с властью в Колумбии в 1994–1995 гг. является типичным примером корыстного терроризма.
5. «Криминальный» – тесно примыкает к корыстному и во многом сливается с ним. Его содержанием является уничтожение соперников и устранение их сторонников при конфликтах между организованными группами преступников. Как показывает практика, такого рода террористические акты встречаются достаточно часто и их жертвы многочисленны.
6. Военный – имеет место во время войны и направлен не только на экономическое и военное ослабление противника, уничтожение его промышленной и военной мощи, стремясь привести его в оцепенение, навести ужас на население, деморализовать. Таков был смысл англо-американских бомбардировок фашистской Германии, атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Военным терроризмом можно назвать действия германского вермахта в оккупированных странах, уничтожение там населения, расстрел заложников, разрушение и похищение материальных и духовных ценностей и т. д.
7. Националистический – преследует цель путем устрашения вытеснить другую нацию, захватить ее имущество и землю, иногда избавиться от ее власти, отстоять свое национальное достоинство и национальное достояние. Этот вид терроризма часто принимает форму сепаратизма (Чечня в России, Страна Басков в Испании, Северная Ирландия в Великобритании). Террористический сепаратизм не имеет ничего общего с патриотизмом, ибо это есть именно национализм – глухой, фанатичный, истеричный, не приемлющий никаких доводов.
8. «Идеалистический» – может быть выделен в связи с тем, что террористические акты могут совершаться ради иллюзорной идеи переустройства мира, «счастливого будущего», победы «справедливости» и т. д. При этом преступники опять-таки пользуются устрашением, уничтожением тех, кто думает иначе, а тем более препятствует достижению их целей. «Идеалистические» террористы не менее страшны, чем любые другие, они не останавливаются перед жертвами, тем более, что среди них много фанатиков.
9. Партизанский – направлен против оккупантов или против тех, кого считают оккупантами. В годы Великой Отечественной войны партизанский терроризм был распространен очень широко. В конце XX—начале XXI в. в Чечне развернуто партизанское движение против российских вооруженных сил.
Отдельные виды терроризма могут переплетаться между собой, например религиозный с националистическим, особенно в сепаратистских целях. Именно этнорелигиозный терроризм получил наибольшее распространение в современном мире.
Отдельным видом терроризма является международный, распространившийся после Второй мировой войны. Сначала к нему были склонные идеологически противоборствующие страны (социалистические и капиталистические), затем слаборазвитые страны (против богатых государств), а также развитые страны (против развивающихся и других государств) в целях военно-политической экспансии и расширения зоны влияния.
В резолюции ООН «О недопустимости политики государственного терроризма и любых действий государств, направленных на подрыв общественно-политического строя в других суверенных государствах» эта деятельность получила международное осуждение, и ее уровень стал постепенно уменьшаться. Но борьба за зоны влияния продолжается, в том числе и методами, близкими к террористическим.
Формой государственного терроризма является поддержка, финансирование, предоставление оружия, баз для обучения террористов, укрытие их от возможного наказания и т. д. некоторыми странами с военными диктаторскими режимами (например, Ливией, Афганистаном во время правления талибов), использование террористических организаций в собственных политических интересах. Этот вид государственного терроризма также получил международное осуждение. Против таких стран (Ливия, в прошлом Ирак и др.) применяются жесткие международные политические, экономические и иные санкции.
Международный терроризм может быть осуществлен как террористическими государствами (государствами, поддерживающими терроризм), так и международными террористическими организациями типа Аль-Каиды Бен-Ладена, которые в настоящее время представляют основную опасность. Можно назвать такие международные террористические организации как «Хамас» (Палестина, Израиль), «Хезболла» (Ливан), «Братья мусульмане» (Египет, Сирия, Саудовская Аравия). Террористические государства часто сотрудничают с такими организациями.
Если внешний государственный терроризм (в своем изолированном виде) более или менее контролируем, преступная активность международных террористических организаций в условиях глобализации, расширяющейся свободы передвижения, интенсивных миграционных и коммуникационных процессов является трудно отслеживаемой. Более того, различные международные террористические организации, располагающиеся на территории многих государств, имеют тенденцию к политическому, организационному, материальному и финансовому взаимодействию, что делает их еще более опасными. Особую опасность международный терроризм представляет не столько для отдельных стран, сколько для международного правопорядка и международных отношений в целом.
Внутренний терроризм также может быть осуществлен двумя субъектами: государством против собственного народа и внутренними террористическими организациями и отдельными лицами против своих политических, экономических и иных конкурентов. И если первая разновидность внутреннего терроризма более или менее надежно контролируется международными организациями, наблюдающими за соблюдением прав человека и гражданина в разных странах, то террористические организации политической, националистической, религиозной, а тем более уголовной, корыстной направленности, нередко сросшиеся с организованной преступностью внутри страны, труднее поддаются социально-правовому контролю.
Международные и внутренние террористические акты в зависимости от среды, технологии и формы совершения могут быть наземными, воздушными, морскими, технологическими, информационными, ядерными, биологическими, химическими, генетическими и т. д. Особо распространенным является наземный, воздушный, химический и биологический терроризм. Наибольшую опасность может представлять ядерный терроризм, посягательства на объекты применения атомной энергии, использования ядерных материалов, радиоактивных веществ, источников радиоактивного заражения.
Терроризм как явление социально-политической жизни известен в России давно. Первые попытки какого-то определения его в действующих законах специалисты относят к XVI в. В истории российского самодержавия были частыми политически мотивированные заговоры и убийства сановников или царствующих особ в политических и иных целях. Наряду с этим фактический властный террор осуществлялся царями и вельможами против своих подданных. В XIX в. террор в России приобрел наиболее зримые черты: народнический, революционный террор, с одной стороны, и черносотенный, с другой.
С 1917 г. в нашей стране существовали специфические формы политического и идеологического терроризма: революционный (ленинский) и контрреволюционный (белый и красный) террор в период революции и Гражданской войны; государственный внутренний террор в период сталинских и последующих политических репрессий; государственный международный терроризм в течение всего периода существования советской власти. Эти формы терроризма, конечно, не были криминализированы во время их существования и оценены обществом и государством в качестве политического террора только после разрушения советской системы.
Государственный террор в советское время, особенно во времена сталинизма, был действительно ужасающим. Им занималась юстиция, которая может быть определена как «часть юридической системы, специально созданная или используемая для подавления политических противников, путем применения правовых и противоправных средств».[22] Миллионы людей были уничтожены и репрессированы по политическим мотивам. По нашим подсчетам (В.В. Лунеева) общее число репрессированных составило около 40 млн человек. В то же время массовый страх и жесточайший тоталитарный контроль советского режима фактически заблокировали реальное и политически мотивированное насилие против существующей власти.
Террористические акты были единичны (в 1973 г. взрыв самолета, летевшего из Москвы в Читу, в 1978 г. серия взрывов в московском метро, совершенные армянскими националистами, в 1982 г. угон самолета в Турцию братьями Шмидт, в 1983 г. захват самолета в тбилисском аэропорту, покушения на руководителей КПСС и Советского государства и др.).
В период перестройки в СССР в 1980-е годы, распада советского государства и непоследовательного демократического и рыночного реформирования России и других стран, образованных на постсоветском пространстве на рубеже XX и XXI вв., насильственная террористическая активность этнополитической, сепаратистской, националистической и религиозной мотивации приобрела практически новый и массовый характер (Азербайджан, Армения, Грузия, Таджикистан, Узбекистан, Чечня и т. д.) и со временем получила поддержку международных террористических организаций и стран, поощряющих международный терроризм. Внутренний терроризм объединился с международным.
В России нет консолидированной террористической организации, хотя террористических групп, особенно чеченских, много, и террористические акты совершаются статистически почти ежедневно (в 2001 г. было зарегистрировано 327 случаев терроризма на 365 дней года). Другой особенностью российского терроризма является то, что террористы не берут на себя ответственности за совершенные взрывы и нападения, за исключением отдельных случаев, когда такую ответственность публично брал на себя Радуев, но это могло быть «игрой на публику». Из сказанного можно сделать вывод, что российский терроризм еще не отошел от традиционной организованной преступности и не «легализовался» в отдельную политико-террористическую структуру. Его идеи не обладают большой притягательной силой, но от этого действия не менее опасны.
2. Причины терроризма
Причины терроризма следует различать в зависимости от того, к какому виду относятся преступные действия. В целом же причины таковы:
1. Нерешенность социальных, в том числе национальных и религиозных, проблем, но не любых, а только тех, которые имеют для данной социальной, национальной или иной группы бытийное значение, связаны с ее самооценкой и самоприятием, представлениями о себе, с ее духовностью, фундаментальными ценностями, традициями и обычаями. Иногда подобную группу отличают нарциссизм, склонность к декларациям своей исключительности и избранности. Разумеется, проблемы такого рода практически неразрешимы, поскольку могут пострадать другие группы, чьи интересы неизбежно будут ущемлены, например, при межнациональном или религиозном конфликте.
Речь идет о неразрешенности именно витальных проблем, а не о простом разделении общества, об остром взаимном неприятии, вражде, ненависти, исключающих компромисс. Должна произойти утеря общей духовности, первопричинных, исконных психологических, ценностных начал, дотоле цементировавших людей.
Детерминантами современного терроризма были и остаются социально-экономические причины, выраженные в величайшей социальной несправедливости, на которую потом наслаиваются многие другие обстоятельства. Эти причины окрашиваются в тот или иной политический, идеологический, национальный, религиозный или в психологический «цвет», что еще более упрочает террористическую направленность различных групп и слоев населения и его отдельных представителей.
Поэтому сегодня терроризм в его широком понимании (особенно международный) – это не только столкновение религий, наций, цивилизаций, но и антагонизм между бедностью нередко потенциально богатых регионов и богатством развитых стран. Но и здесь движущей силой выступает не столько сама бедность, сколько ощущение ее как величайшей социальной несправедливости в мире. При этом завидующие богатству других не задумываются над тем, что богатство пришло к ним в результате упорного труда и более разумной организации жизни.
2. Война и военные конфликты, в рамках которых террористические акты становятся частью военных действий, как, например, набеги на российские города чеченских боевиков за пределами Чечни во время войны в 1995–1996 гг. Партизанские движения, как уже отмечалось, достаточно часто прибегают к терроризму, то же обычно делают оккупационные армии для устрашения населения завоеванных земель.
3. Наличие стран или социальных (чаще больших) групп, отличающихся от своих ближних и дальних соседей высоким уровнем материального благосостояния и культуры, а также, что еще важнее, в силу своей политической, экономической и военной мощи либо иных возможностей диктующих свою волю другим странам и социальным группам. Первые вызывают зависть и ненависть, они наделяются всеми чертами опаснейшего и вероломного врага, которому, если нельзя победить его в открытом столкновении, можно скрытно нанести отдельные болезненные удары. Нравственные соображения здесь не принимаются во внимание, поскольку этот враг просто недостоин иного к себе отношения.
Обычно такая ненависть и вражда питаются культурными, в том числе религиозными, различиями, спецификой обычаев и традиций и характерны для традиционных обществ в их отношении к развитым.
4. Существование тайных или полутайных обществ и организаций, в частности религиозных и сектантских, которые наделяют себя магическими и мессианскими способностями, вырабатывают единственно верное учение (или используют уже кем-то сформулированное) спасения человечества или коренного улучшения его жизни, или создания строя всеобщего добра, справедливости и достатка, или вечного спасения души и т. д. Поскольку такие формирования, а также их учения государственной властью и обществом не принимаются, соответствующей цели пытаются достичь с помощью кровавого насилия. В ряде случаев подобные организации не имеют развитых учений и продуманных долгосрочных программ, как, например, российские террористы-революционеры второй половины XIX—начала XX в., но требуют немедленного принятия фундаментальных решений, столкнувшись же с отказом, переходят к террору. Иногда создается впечатление, что подобные объединения и не заинтересованы в реализации своих требований, им, наоборот, требуется именно отказ, чтобы получить повод для самой жесткой агрессии.
Для многих, если не для большинства, членов этих тайных и полутайных обществ характерна фанатичная вера в истинность и непогрешимость догматов их учения, а иногда и готовность умереть за них. Однако мотивы вступления в общество и закрепления в нем носят личностный характер, т. е., совершая названные действия, субъект решает свои внутренние проблемы. Общества могут преследовать не только политические, но и идеологические, религиозные, мистические, магические цели.
5. Давние традиции использования в России терроризма для решения в первую очередь политических задач. В нашей стране терроризм свирепствовал с 60-х годов XIX в., он перешел в большевистский революционный и послереволюционный террор и без перерыва – в беспрецедентные сталинские репрессии. В последующем, при сохранении тоталитарной системы, террористических проявлений стало намного меньше, они приобрели более мягкие формы, ведь, как известно, терроризм – это не обязательно убийство неугодного лица. Государственная власть при тоталитаризме имеет достаточно возможностей для устрашения людей. Нынешний российский терроризм – логическое развитие прежних тенденций, не изменившее своей сущности, но выразившееся в других формах. В этом заметную роль сыграло то, что никто из тех, кто прямо или косвенно, даже весьма условно, лишь в аспекте общей коммунистической идеологии и преемственности власти, виновен в терроре, не покаялся. Катарсиса не произошло, а поэтому общество и народ, не очистившись, не смогли извлечь никаких уроков из своего опыта, особенно в части не имеющей аналогов ценности человеческой жизни. Это повлекло самые роковые последствия для нравственности страны, в которой покаяние почти никогда не следовало за преступлением. Психология терроризма прочно въелась в сознание людей, вполне допускающих возможность применения крайних мер для достижения националистических, экономических и иных целей.
В связи с рассматриваемой причиной важно указать на обычай широкого использования в культуре данного социального (особенно национального) сообщества насилия, что нередко бывает связано с культом оружия, героизацией разбоя и разбойников, которые, находят выражение в мифологии и символике.
Естественно, что в такой общности не почитают закон, в нем просто не чувствуют нужды, и жизнь регулируется обычаями, неписаными нормами, интерпретация которых имеет широкий диапазон и зависит от личности интерпретатора, его групповой и типологической принадлежности, местной специфики и т. д. Прямым следствием этого является недоразвитость правосознания.
Неуважение к закону крайне опасно не только потому, что говорит о низком правосознании или об отсутствии потребности в праве вообще, но и потому, что по большей части оно свидетельствует и о неуважении к личности, пренебрежении к ней. Во многих случаях никакой регулирующей роли совести просто не существует, и всем правит разбой. Следует подчеркнуть, что даже высокое правосознание, уважение к закону и личности, что никогда не было свойственно России, совсем не гарантируют от терроризма, к которому могут прибегать недовольные или охваченные фанатической идеей люди данной страны или «мстители» из других государств.
6. Нерешенность важных экономических, финансовых и организационных вопросов, в том числе на законодательном уровне; конфликт при разделе и переделе собственности; слабая защищенность коммерсантов, финансистов и других деловых людей со стороны правоохранительных органов. В связи с этим стали повседневностью террористические акты в отношении названных лиц для их устрашения, при этом иногда одновременно устраняются конкуренты. Терророгенным фактором можно считать разгул в России организованной преступности, представители которой нередко прибегают к экономическому терроризму; их услугами пользуются криминализированные коммерческие структуры.
Наряду с названными причинами, действию террористов могут способствовать некоторые условия, среди которых можно выделить такие:
1. Слабость государственной власти, ее учреждений и институтов, неспособность правоохранительных органов своевременно выявлять и обезвреживать террористов и тех, кто готовит террористические акты, устанавливать и задерживать преступников, безнаказанность которых позволяет им совершать новые убийства, создает ореол неуязвимости и необычности, притягивая новых людей. Такой период переживает сейчас наша страна, где некоторые люди и отдельные группы ведут себя как взбунтовавшиеся, потерявшие голову и совесть дети, отец которых, ранее крепко державший в руках всю семью, неожиданно скончался. Само собой разумеется, что сильная централизованная власть не дала бы чеченскому синдрому прогрессировать, сепаратистские тенденции были бы пресечены в корне. Плохо и то, что виновники многих террористических актов остаются безнаказанными. Практически не раскрываются террористические акты криминально-корыстной направленности, жертвами которых становятся коммерческие конкуренты.
Наличие названного условия не всегда обязательно. В США, например, очень сильная государственная власть, централизованная и в отдельных штатах, эффективно функционируют правоохранительные органы, однако и эта страна серьезно страдает от терроризма. Высоко оценить государственную власть можно и в Великобритании, Франции, Испании, в которых терроризм тем не менее относится к числу застарелых болезней.
2. Одобрительное, поддерживающее отношение к террористам их социального окружения, населения, отдельных групп. Без этого националистический и религиозный терроризм попросту немыслим. При международном терроризме тоже бывает нужна помощь населения, но она вообще может отсутствовать в силу законспирированности террористической группы, для которой очень важна не только материальная, но и психологическая поддержка государства, в частности в лице его специальных служб. Однако в целом надо иметь в виду не столько открытое одобрение, не народные ликования по поводу удачно прошедшего бандитского налета, сколько внутреннюю и чрезвычайно значимую, скрытую социально-психологическую связь. Эта связь существует главным образом на бессознательном уровне и заключается в общности мироощущения и мировосприятия, в предощущении общности проблем и путей их решения.
Поддержку среды или ее отсутствие необходимо особо учитывать при националистическом, религиозном или партизанском терроризме. Если террористическая группа автономна и поддержка среды отсутствует, суровые репрессивные меры в тактическом плане оправданны. Если же такая поддержка есть, жесткие меры, в частности наказание преступников смертной казнью или предельно строгими условиями лишения свободы, могут вызвать еще большее противодействие, организацию новых экстремистских групп и пополнение уже имеющихся. При таких условиях гораздо более эффективным будет изменение политики, принятие нестандартных политических решений, налаживание переговорного процесса и поиска компромиссов, стимулирование отхода от терроризма наряду с его развенчиванием и снижением привлекательности, в ряде случаев дискредитацией лидеров и их лозунгов, но, разумеется, в глазах не цивилизованного мира, а той самой среды, которая питает эту преступность.
3. Наличие значительной группы людей, профессионально настроенных на военную работу, однако вытесненных с военной или близкой к ней службы и не нашедших себе применения. Естественно, они не могут смириться со своим униженным и материально не обеспеченным положением, а потому активно протестуют, что иногда находит выражение в террористической агрессии. С этим столкнулась Германия после Первой мировой войны, чем не преминули воспользоваться нацисты.
В развитие представленных идей о причинах терроризма и способствующих ему условиях целесообразно рассмотреть следующие положения.
Регионы, «зараженные» терроризмом, по-своему переживали социально-экономические, культурные и политические процессы. Особенности этих переживаний прежде всего связаны с архаическими формами социальной организации. В одних регионах можно наблюдать апелляцию борющихся сторон к событиям многовековой давности и религиозному фундаментализму (Северная Ирландия, Палестина, Страна Басков, Чечня). В других регионах движущей силой терроризма становится борьба между бедными и богатыми за «справедливость». Эта борьба часто носит сугубо криминальный характер, направлена на передел собственности и сфер влияния и приобретает политическую окраску в тех случаях, когда объектом терроризма становятся представители власти.
Все эти обстоятельства свидетельствуют о явном отчуждении, особой природе «зараженных» регионов и вызывают в целях профилактики терроризма необходимость поиска исторических корней происходящего, исследования специфических общественных структур, предопределяющих возникновение терроризма. Взгляд на механизм запуска актов террора как на борьбу по преимуществу националистическую (этнорелигиозную), преследующую этнические цели, себя не всегда и не во всем оправдывает. Этнические движения могут преследовать не только националистические, но и сугубо инструментальные цели – бегство от власти центра, повышение уровня жизни и т. п.
Политическое противоборство, мобилизуя этническое и религиозное сознание, часто ставит перед собой задачи, весьма далекие от декларируемых. На определенном историческом этапе развитие общественных отношений создает предпосылки к расконсервации скрытых сил, вызывающих к жизни террористические организации. Можно наблюдать возникновение этих сил как результат противодействия политическим последствиям идей модернизации, реконструкции традиционалистических сообществ, организованных по коммунальному (архаическому) типу общественных отношений. В этот период социальные условия способствуют появлению лиц, готовых к совершению террористических актов, а их действия, цели и задачи находят молчаливое одобрение и даже поддержку среди экстремистски настроенной части общества. В этих случаях причиной терроризма выступает мощное стремление данной национальной или этнической группы к сохранению своей самоидентичности, что теснейшим образом связано с ее самооценкой и самоприятием, а следовательно, имеет для нее бытийное значение. Защита самоидентичности выступает в качестве мотива действий отдельных террористов, угроза групповой самоидентичности может переживаться ими в качестве личной катастрофы.
События в некоторых регионах России, Северной Ирландии и в других традиционалистических обществах Европы, Ближнего Востока, Латинской Америки наглядно демонстрируют непродуктивность идей о том, что втягивание их в современную урбанистическую цивилизацию, в мировую систему хозяйства, революционные по сути преобразования сами по себе чуть ли не автоматически повсюду вызовут становление общепринятых на Западе институтов и ценностей. Эти надежды на повсеместное утверждение универсального типа развития не оправдываются не только в Африке и Латинской Америке, но и в таких регионах Западной Европы, как Северная Ирландия, Корсика, а также на Северном Кавказе, в Чечне. То же самое наблюдается в других странах с сильным традиционалистическим компонентом культуры, образа жизни, экономики, социальной организации и т. п.
Разумеется, использование терроризма для сохранения своей самобытности достойно безоговорочного осуждения, но само стремление к ее сохранению должно всячески приветствоваться, поскольку человечество ни в коем случае не должно быть одинаковым и одномерным.
Терроризм иногда используется и как средство борьбы против глобализации, в ходе которой могут пострадать традиционные ценности и символы. Объективная тенденция глобализации мира, интенсивно «проталкиваемая» в своих интересах транснациональными концернами и правительствами развитых стран, явно доминирует в современном мире. Она существенно усугубляет развитие мирового терроризма и в целом организованную транснациональную террористическую преступность.
Назовем лишь некоторые криминогенные и терророгенные обстоятельства, связанные с глобализацией:
– резкое снижение уровня занятости (концепция 20:80–20 % населения необходимо, а 80 % – излишне), особенно в развивающихся и слабо развитых странах;
– снижение суверенитета стран перед транснациональными образованиями и другими сильными мира сего;
– дезинтеграция и распад стран, в текущем столетии ожидается образование до 500 стран;
– доминирование рынков финансовых спекуляций, которые могут поставить те или иные страны на грань финансового краха.
К числу наиболее типичных элементов традиционалистического сообщества, характеризующих коммунальный (архаический) тип социальной организации, относится законсервированный или постоянно действующий принцип насилия как средства достижения цели в политической или этнорелигиозной борьбе, при котором физическое уничтожение десятков или даже тысяч людей может быть «оправдано», исходя из высших интересов народа или всего человечества. Эти «высшие» интересы существуют в виде чрезвычайно ценных общих идей, отличающих данный народ или данную группу и составляющих основу их самоприятия. Поэтому для их защиты приемлемы все способы. В ходе исторического развития феномен насилия, особенно в виде террористических актов, наиболее ярко проявляет себя в том случае, когда религиозно-политическое и социальное разделение проросло сквозь все общественные структуры и вызвало к жизни специфическое оформление государственной власти. Создан четко отлаженный механизм господства одной социальной общности над другой по религиозно-национальному или идеологическому признаку. Любым новшествам противостоят многовековые традиции поведения, нравственного опыта, эмоций, цементирующие противоборствующие социально-психологические общности в рамках сложившегося социума.
Особую прочность и инерцию национально-культурным традициям придает религия или заменяющая ее идеология, хотя к терроризму толкает не сама религия, а ее толкование, часто субъективное. Она превращает стандарты поведения в жестокие и обязательные стереотипы. Многообразие социальных отношений подчиняется требованию, ограниченному рамками «свой-чужой», так как основное свойство традиционалистических структур заключается в стремлении отторгать элементы проникающей в них модернизирующей цивилизации. Данный подход к изучаемой проблеме позволяет глубже понять многовековую историю противоборства России и Чечни в рамках сложившегося социума – единого государства.
Отдельные люди, группы, слои, а иногда и целые народы, сочувствующие декларируемым целям лидеров терроризма, а чаще всего обманутые ими, мотивационно озабочены реальными противоречиями и несправедливостями их жизни и деятельности. Они составляют для террористов ту самую социальную базу, на которую последние опираются и поддержкой которой спекулируют. Без этой социальной базы террористы не могли бы иметь той силы, которой обладают террористические организации и группы. А поскольку в процессе развития общества политические, социальные, экономические, национальные, территориальные и иные противоречия только нарастают, то и социальная база для терроризма не сокращается, что и отражается в виде неблагоприятных тенденций терроризма и других преступлений террористической направленности в различных странах и в мире в целом. Именно эти тенденции определяют ныне усиление борьбы с преступностью террористической направленности, расширение взаимодействия стран и создание различных национальных и наднациональных образований, основной задачей которых является удержание контроля над расширяющейся террористической деятельностью.
Следующим условием распространения терроризма и других преступлений террористической направленности является рост экстремизма и радикальных устремлений в связи с растущими противоречиями и конфликтами, а также уменьшающими надеждами на их нормальное разрешение. И все это происходит на фоне растущего насилия и других терророгенных факторов, используемых для решения различных личностных проблем.
Особым терророгенным условием является низкая плодотворность борьбы с терроризмом. Общеизвестно, что преступная деятельность эффективна, если минимум усилий дает максимум выгоды. Терроризм веками использовался в качестве особо действенного оружия в борьбе с политическими и иными противниками и конкурентами. При ограниченных силах и средствах он позволяет достигнуть значимых политических, идеологических или экономических преимуществ, возможность же ответственности за его совершения почти нулевая. Более того, для террористов-смертников никакое наказание не страшно, а организаторы террора практически недосягаемы для правосудия. Раскрываемость терроризма является крайне низкой, она находится в пределах 5–10–20 % зарегистрированных терактов, тогда как 80–90 % реальных террористических действий достигает своей цели. Таким образом, эффективность террористической деятельности в 6–8 раз выше антитеррористической.
И еще один факт. Общеизвестно, что терроризм и в России, и в мире ныне стал главным образом организованным. И это повышает его результативность. А доказывать организованный терроризм еще труднее. В 2001 г. в России расследовалось 402 случая терроризма, завершено расследованием 44 случая, или 10,9 %. Из них установлено всего лишь 11 случаев (около 3 %), которые были совершены организованными преступными формированиями. Хотя реально долю организованного терроризма можно оценить в 70–80 %, 9 из 10 террористических действий остались нераскрытыми, а потому и их организованный характер является недоказанным. И это является одним из серьезных терророгенных условий. Как показал анализ тенденций преступлений террористической направленности, чем меньше возможность раскрытия того или иного вида террористических деяний, тем выше его уровень и интенсивность его прироста.
Поскольку носителями непосредственных причин преступного поведения являются конкретные люди, рассмотрим психологические особенности личности террориста:
– паранойяльность, предполагающая наличие таких черт, как подозрительность, злопамятность, застреваемость на отрицательных переживаниях;
– склонность к поиску вовне источников личных проблем и в то же время сосредоточение на защите «Я», сверхпоглощенность собой при отсутствии критики;
– нарциссизм, любование собой, высокая значимость своей принадлежности группе, организации, партии, нации;
– жажда самоутверждения, признания в среде;
– постоянная оборонительная готовность;
– низкий порог терпимости, импульсивность, раздражительность, нетерпимость;
– высокая тревожность и влечение к смерти (что особенно заметно у террористов-самоубийц);
– мессианство, т. е. восприятие себя в качестве человека, наделенного высокой миссией на земле;
– отчужденность от позитивных общественных ценностей.
Разумеется, перечисленные психологические особенности личности присущи не всем террористам, они характерны для большинства из них. Исследованиями отечественных и зарубежных ученых установлено, что среди террористов не распространена какая-либо одна психическая патология, характерная именно для них, хотя среди них и немало лиц с расстройствами психической деятельности.
3. Предупреждение терроризма
Необходимость и возможность профилактики террористической деятельности предписывается Федеральным законом «О борьбе с терроризмом», законодательством о правоохранительных органах, «Концепцией национальной безопасности» и другими нормативными документами. Согласно закону, субъектами борьбы с терроризмом являются Прокуратура Российской Федерации, Федеральная служба безопасности, Министерство внутренних дел, Служба внешней разведки, Федеральная служба охраны, Министерство обороны и Федеральная пограничная служба, Государственный таможенный комитет и другие федеральные органы в пределах своей компетенции, перечень которых определяется Правительством Российской Федерации, например Аэрофлот, Минатом, Министерство транспорта и т. д. Координацию деятельности субъектов осуществляет Федеральная антитеррористическая комиссия, контроль – Президент и Правительство Российской Федерации, а надзор за законностью проведения работы по борьбе с терроризмом осуществляет Генеральный Прокурор и подчиненные ему прокуроры. В рамках СНГ действует Антитеррористический центр, а в мире – широкая антитеррористическая коалиция государств.
Предупреждение и пресечение терроризма и уголовно-правовая борьба с ним предполагает разработку и реализацию большого комплекса мер, коррелируемых с комплексом его причин и условий. В этот комплекс могут входить меры политического, идеологического, социального, экономического, организационного, правового, оперативного, информационного, психологического и воспитательного характера.
Устранение, минимизация или блокирование причин и условий, способствующих совершению терроризма и других преступлений террористической направленности, является магистральным направлением предупреждения и пресечения террористической деятельности и более или менее успешной борьбы с ней. Это требует постоянного мониторинга и системного изучения меняющейся причинной базы терроризма, которые должны основываться на серьезной оперативной, информационной, аналитической и прогностической работе. Проблема безопасности от терроризма выходит на первый план, отодвигая на вторые позиции опасность военную. Не случайно в США при наличии мощных структур ФБР и ЦРУ в июне 2002 г. было принято решение о создании нового «интеграционного» департамента внутренней безопасности с бюджетом в 35 млрд долл. Сейчас становится известно, что оперативная информация о готовящихся терактах в Вашингтоне и Нью-Йорке в 2001 г. при соответствующей системной и профессиональной обработке была в определенной мере достаточной для надежного прогноза и принятия своевременных эффективных мер по предупреждению террористических атак гражданских самолетов. Однако этого не случилось. Какие-то звенья системы безопасности страны не сработали. Имеющаяся информация не была должным образом использована.
Анализ системы предупреждения терроризма после известных сентябрьских событий 2001 г. в разных странах, особенно в США, Великобритании, Германии и в России, показывает, что среди предпринимаемых мер пока доминируют силовые, военные и специально-разведывательные мероприятия. В этой работе почти не уделяется внимания вопросам изучения реальных причин и условий, способствующих возникновению и разрастанию терроризма, их устранению или минимизации. Не может не тревожить и то, что предпринимаемые меры нередко нарушают фундаментальные права человека (массовые задержания и обыски, прослушивание телефонных разговоров, поощрение националистических и расовых тенденций, подозрительности и доносительства, ковровые бомбардировки и другие насильственно-военные действия). Многие противопоставляют личную безопасность правам человека.
Мир вновь стоит перед проблемой ювелирного решения важнейшей двуединой задачи – эффективности правоохранительной деятельности и ее гуманности, результативной работы органов правоохраны и строжайшего соблюдения фундаментальных прав человека, нового соотношения свободы и необходимости, свободы и безопасности, свободы и социально-правового контроля. В то же время массовые нарушения прав человека при проведении антитеррористических операций, нередко совершаемые без соответствующего правового обеспечения, могут не только помогать предупреждать террористические акты, но и способствовать нагнетанию протеррористических настроений, что неоднократно подтверждалось в Чечне.
Терроризм является наиболее опасной формой экстремизма. Поэтому своевременная борьба с экстремистскими проявлениями представляет собой важную антитеррористическую профилактическую меру. О борьбе с экстремизмом, национализмом и другими крайне радикальными течениями (например, скинхеды) в России как предпосылками террористической деятельности говорится давно. Исполнительной властью предпринимались и предпринимаются попытки законодательного решения этой борьбы. Но они не находили необходимой поддержки в определенных слоях общества. Некоторые партии видят в этом стремление властей поставить под контроль оппозиционную деятельность. Однако, как бы ни воспринимались эти попытки, борьба с экстремистскими течениями крайне необходима. В 2002 г. был принят закон «О противодействии экстремистской деятельности». Необходим определенный запрет на пропаганду экстремистской идеологии.
Эффективными мерами борьбы с терроризмом, особенно его предупреждения, могут быть:
– жесткий социально-правовой контроль за хранением и оборотом огнестрельного оружия, боеприпасов, ядерных взрывных устройств, радиоактивных, химических, биологических, взрывчатых, токсических, отравляющих, сильнодействующих, ядовитых веществ;
– работа по выявлению и ликвидации источников финансирования террористической деятельности (известны несколько таких источников: поддержка отдельных государств-изгоев, спонсорство коммерческих структур, помощь преступных сообществ и других формирований организованной преступности, самофинансирование в виде легальной и криминальной коммерческой деятельности);
– осуждение насилия, применяемого в политических, экономических, национальных и религиозных целях, а также пресечение распространения в печати технологий изготовления и применения взрывных устройств и других средств террористической деятельности;
– расширение активного международного сотрудничества на различных уровнях в общей борьбе с национальной и транснациональной террористической деятельностью; обмен информацией и совместные действия спецслужб разных стран в целях активной и предметной борьбы с распространением терроризма в разных странах, регионах и в мире в целом;
– создание эффективной системы просвещения граждан в духе уважения и терпимости к иным социокультурным, этническим, национальным и религиозным традициям и особенностям разных народов, населяющих нашу многонациональную и многоконфессиальную страну.
Особое место в антитеррористическом просвещении должны занимать телевидение и другие средства массовой информации, так как большая часть совершаемых терактов специально рассчитана на массовый отклик СМИ. Они не должны выступать вольными или невольными пособниками террористов и распространять их идеи, как это было на НТВ во время первой антитеррористической операции в Чечне, когда под флагом критики военных действий федеральных властей телеканал систематически представлял трибуну чеченским террористам.
Необходимо решение внутренних и международных социальных, религиозных, этнических, экономических проблем, которые могут вызвать террористические проявления. Нужна социальная программа нейтрализации негативных последствий глобализации. В ней особое внимание должно быть уделено слаборазвитым странам с традиционным укладом жизни.
Особая роль в противодействии терроризму принадлежит правовой и уголовно-правовой борьбе. Ее тенденции хотя и неполно и с заметным отставанием, но коррелируют с тенденциями террористической активности.
Интенсификация терроризма после Второй мировой войны и «холодной» прогнозировалась и в мире, и отдельных странах. В 1970-е годы ООН были приняты конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, о борьбе с захватом заложников; в 1990-е – о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения, Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма и Конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом. Всего 12 конвенций и ряд резолюций.
Криминологически значимым документом является резолюция VIII конгресса ООН «Меры по борьбе с международным терроризмом», в которой рассмотрены наиболее актуальные вопросы: международное сотрудничество в целях эффективного и единообразного предупреждения терроризма и борьбы с ним, юрисдикция, выдача, взаимная помощь и сотрудничество, неприменимость оправдательных аргументов, действия государств, потенциальные объекты нападений с высокой степенью уязвимости, контроль за оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами и судей и работников уголовного правосудия, защита жертв, защита свидетелей, обращение с правонарушителями, роль средств массовой информации, кодификация международного уголовного права и учреждение международного уголовного суда, повышение эффективности международного сотрудничества. Многие положения этой резолюции реализованы. Однако это не останавливает терроризм в мире и отдельных регионах.
Та же тенденция просматривается и в России. В 1994 г. УК РСФСР был впервые дополнен ст. 213-3 об ответственности за терроризм, а в 1996 г. в новый УК РФ введены ст. 205 под тем же наименованием и ряд других статей, предусматривающих ответственность за иные формы террористической деятельности. В 1997 г. был издан указ Президента Российской Федерации о мерах по усилению борьбы с терроризмом, а в 1998 г. принят Федеральный закон «О борьбе с терроризмом». В эти годы была создана Межведомственная антитеррористическая комиссия, а позднее и другие организационные структуры в рамках СНГ. Указ Президента Российской Федерации «О мерах по выполнению резолюции Совета Безопасности ООН» от 28 сентября 2001 г. требует поставить преграды финансированию террористической деятельности. Аналогичные тенденции наблюдались и в других странах Запада. Но принимаемые меры также не дают желаемых результатов. Необходима разработка более эффективных мер, в том числе и уголовно-правового характера. В УК РФ кроме прямых статей, предусматривающих ответственность за те или иные формы террористической деятельности, есть еще около четырех десятков статей, в которых описаны деяния, прямо не являющиеся террористическими, но их совершение облегчает осуществление террористической деятельности или способствует достижению террористических целей. Эффективная и своевременная борьба с ними служит эффективному предупреждению прямых преступлений террористической направленности. Вот их перечень:
– преступления против общественной безопасности – захват заложника; нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики; приведение в негодность объектов жизнеобеспечения; нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных или иных работ; нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах; нарушение правил учета, хранения, перевозки и использования взрывчатых, воспламеняющихся веществ и пиротехнических изделий; незаконное обращение с ядерными материалами и радиоактивными веществами; хищение или вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ; незаконное приобретение, передача сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств; ненадлежащее исполнение обязанностей по охране оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств; хищение и вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств;
– экологические преступления – нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ, правил обращения с экологически опасными веществами и отходами, правил безопасности при обращении с микробиологическими либо с биологическими агентами или токсинами, ветеринарных правил и правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений; загрязнение вод, атмосферы, морской среды; нарушение режима особо охраняемых природных территорий и природных объектов;
– преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта – нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта; приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения; нарушение правил безопасности при строительстве, эксплуатации или ремонте магистральных трубопроводов; нарушение международных полетов;
– преступления в сфере компьютерной информации – неправомерный доступ к компьютерной информации, создание, использование и распространение вредоносных программ для ЭВМ;
– преступления против основ конституционного строя и безопасности государства – государственная измена, шпионаж; насильственный захват власти или насильственное удержание власти, вооруженный мятеж, диверсия; возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды; разглашение государственной тайны; утрата документов, содержащих государственную тайну;
– преступления против порядка управления (незаконное пересечение государственной границы России) и преступления против порядка военной службы – нарушение правил боевого дежурства, правил несения пограничной службы, уставных правил караульной службы, правил полетов и подготовки к ним, правил кораблевождения;
– преступления против мира и безопасности человечества – планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны, производство или распространение оружия массового поражения и другие деяния.
Физическая, технологическая, юридическая и уголовно-правовая охрана перечисленных объектов возможной террористической деятельности является особо значимой в условиях, когда террористы ищут все новые и нетрадиционные формы террористических акций.
Интернационализация современной жизни людей сопровождается транснационализацией преступности и распространением ее типичных закономерностей, тенденций и форм на другие регионы и страны. А это требует интернационализации борьбы с преступностью, поскольку контролировать ее транснациональную составляющую на уровне отдельных государств практически невозможно.
Отсутствие в той или иной стране борьбы с каким-то видом преступной деятельности, например с отмыванием «грязных» денег, организованной преступностью, наркобизнесом, терроризмом и т. д., делает данную страну желательной не только для «своих», но и «чужих» преступников.
Глобализация мира, транснационализация преступности делают расширение международного сотрудничества в этой области неизбежным. А оно может быть осуществлено лишь при наличие координирующих международных организаций и международно-правовых установлений. Эти функции взяли на себя ООН, Интерпол, Европол, неправительственные международные организации. Важно, чтобы они сохранили и усилили свою деятельность. Большие возможности в борьбе с терроризмом могут быть у НАТО при ее трансформации из военной организации в структуру европейской безопасности, действующую под руководством СБСЕ и ООН. Однако есть симптомы ослабления ООН. Ее роль постепенно сокращается и подменяется иными наднациональными органами ведущих стран мира.
Мы продолжаем жить в условиях войн и вооруженных конфликтов, непрерывных вспышек социальной, расовой, национальной и религиозной вражды, невиданного разгула терроризма, насилия, грабежа, обмана, технологических и экологических бедствий и других форм современной преступности. Человеческое сообщество нередко оказывается бессильным перед ней. Чудовищные террористические акты в самой могучей стране мира в сентябре 2001 г. поставили мировое сообщество и его отдельные страны перед серьезным выбором. Выход из криминального капкана, в который человечество себя загнало в XX столетии, лежит в ювелирном решении сложной двуединой задачи эффективности и гуманности, жесткого социально-правового контроля при строжайшем соблюдении фундаментальных прав человека, нового понимания соотношения свободы и необходимости, свободы и безопасности, свободы, безопасности и социально-правового контроля.
Целесообразно принять новый международный документ, в котором акты международного терроризма следует отнести к числу преступлений против человечества, а следовательно, подлежащих наказанию, в том числе и международным сообществом, действующим при посредстве созданных им в соответствии с международным правом органов и учреждений. Нельзя согласиться с точкой зрения, в соответствии с которой преследование актов терроризма, как и других уголовных преступлений, относится только к компетенции суверенных государств.
Не отрицая права государства квалифицировать акты терроризма, совершаемые отдельными лицами или их организациями, в том числе и международными, как преступления и соответственно вводить уголовные наказания за их совершение, принципиально важно установить в новом документе ответственность государства за проведение политики, направленной на поддержку международного терроризма, террористических организаций и лиц, совершивших или подготавливающих террористические акты. Следует исходить из того, что именно государство несет ответственность за деятельность своих органов, даже в том случае, когда они ненадлежащим образом выполняют свои обязанности. Ответственность государства, как известно, возникает тогда, когда им нарушаются нормы международного права, обеспечивающие мирное существование суверенных государств, права и свободы человека и гражданина.
Санкции к государству, которое нарушило нормы международного права, могут исходить от одного государства или нескольких, а в случаях, относящихся к международному терроризму, от всего международного сообщества в лице Организации Объединенных Наций. Государство, в случае признания им нарушения норм и принципов международного права, обязано устранить нарушение.
Должен быть разрешен вопрос о том, кому принадлежит право предъявлять суверенным государствам подлежащие обязательному удовлетворению требования, относящиеся к международному терроризму. Очевидно, что, как это следует из Устава Организации Объединенных Наций, это право принадлежит исключительно Совету Безопасности, который вправе принимать решения, обеспечиваемые принудительной силой всех государств – членов ООН. Это надо рассматривать как одну из существенных гарантий прав суверенных государств.
Суверенные государства в соответствии с общепринятыми нормами международного права могут самостоятельно принимать любые меры безопасности, которые считают необходимыми на своей территории в связи с угрозами международного терроризма. В международном документе должно быть подтверждено, что государства самостоятельно или совместно с другими государствами вправе принимать меры военного характера в отношении поддерживающего международный терроризм государства только с санкции Совета Безопасности ООН. Это должно оградить права любого суверенного государства со стороны отдельной страны или даже ряда стран, которые под предлогом борьбы с международным терроризмом проводят, в сущности, политику, диктуемую их эгоистическими интересами.
В международном документе следует предусмотреть и возможность уголовной ответственности перед международным судом физического лица. Оно может нести ответственность перед национальными органами правосудия, но, если государство оказывается не в состоянии привлечь к ответственности тех или иных лиц, в частности, из-за того, что они занимают или занимали высокое положение в государстве, правосудие должно осуществляться судебными органами, создаваемыми международным сообществом.
В ближайшем будущем человечество может видеться как свободное демократическое общество, но с надежным дифференцированным и жестким социально-правовым контролем за реальными и возможными криминальными процессами. Самоограничиться заставит страх перед диктатурой растущей и наглеющей общей, организованной и террористической преступности. Речь идет не об иррациональном страхе индивида за свою жизнь, а об осознанном страхе человеческой цивилизации за свое существование. И это осознание уже приходит.
4. Психологический портрет Басаева
Психологические портреты (профили) отдельных типов личности могут быть полезны в самых различных сферах социальной практики, в том числе в борьбе с преступностью. Такие портреты позволяют выявить ведущие черты личности определенной категории людей, ее особенности, основные мотивы поведения и на этой основе строить прогностические модели, предугадывая возможные поступки. Благодаря такому моделированию можно разрабатывать алгоритмы действий террористов, учитывая конкретные типы их личности.
Психологические портреты могут использоваться достаточно эффективно при установлении виновных в совершении преступлений, поскольку позволяют сузить круг подозреваемых и сделать более предметными сами розыскные мероприятия. Все сказанное относится и к такой опасной категории преступников, как террористы. Применительно к ним психологический портрет должен строиться на сведениях о характере, содержании и способах террористических действий, их направленности и частоте, используемых орудиях преступления, а также информации, свидетельствующей о предварительной подготовке или ее отсутствии, характере разрушений и количестве жертв, способах маскировки действий, сокрытия следов и других важных обстоятельствах.
Полезны данные о сообщниках, выбор которых по большей части избирателен, что свидетельствует о предпочтениях, обусловленных особенностями характера определяющего лица, его жизненным опытом и субъективном смыслом поведения.
Преступник, психологический анализ которого будет приведен далее, хорошо известен. Поэтому устанавливать его персонографические данные незачем. Однако приводимые материалы могут способствовать, во-первых, установлению его связей и возможных действий в будущем, во-вторых, в случае его поимки – проведению допросов, очных ставок и других следственных действий. Кроме того, психологические черты этого преступника в достаточной степени типичны для террористов религиозно-сепаратистского толка. Это означает, что сведения о нем могут быть широко использованы в розыскных и иных целях применительно к другим террористам-лидерам. Отнюдь не исключено применение психологической информации о таких лицах в политическом противостоянии для их разоблачения, при осуществлении массовых профилактических мероприятий среди населения, зараженного идеями сепаратизма и религиозной нетерпимости.
Человек, в отношении которого предпринимается попытка психологического анализа, вызывает у меня непреодолимое отвращение как носитель ненависти и зла. Поэтому его имя упомянуто только в названии раздела. В дальнейшем я буду пользоваться лишь местоимениями.
Этот человек родился в 1965 г. в селе Дышни-Ведено Веденского района Чечено-Ингушской АССР. Выходец из тейпа Ял-хорой. С 1983 г. работал разнорабочим. Три раза поступал на юридический факультет МГУ, но не проходил по конкурсу. После второй неудачной попытки, чтобы добиться своей цели, даже подал заявление с просьбой о принятии его в члены КПСС. В 1987 г. поступил в Московский институт инженеров землеустройства, но уже через год был отчислен за неуспеваемость. После отчисления занимался коммерцией, но тоже неудачно: задолжав крупную сумму предпринимателям, в том числе чеченцам, и, не имея возможности расплатиться, бежал в Чечню, а затем в Стамбул. Дальнейший бандитский путь его известен.
Теперь собственно психологический портрет.
1. Он является паранойяльным психопатом с характерной для этого психологического расстройства неверной интерпретацией реальных фактов и, что самое главное, повышенной активностью и фанатизмом, которые направлены на защиту мнимо попираемых чеченцев и вообще исламских народов и исламской религии. Его фанатизм выражается в неистовой приверженности идеям мусульманского фундаментализма и стремлении к внедрению их в жизнь.
Вся его преступная активность есть паранойяльное психопатическое развитие, однако не достигающее уровня душевного заболевания. На такое развитие указывают и его мессианские побуждения, которые имеют тенденцию к расширению масштабов их реализации. Мессианство, уверенность в своем особом предназначении обеспечивают убежденность в собственной правоте и неизменность поведения. Но, скорее всего, в силу своей расчетливости он не влеком собственным мессианством, не находится в компульсивной зависимости от него, однако уверен в нем.
2. Он является ригидной (застревающей) личностью, накапливающей обиды, настоящие и мнимые, злобу и ненависть. Эта постоянная аффективная заряженность прямо определяет его поступки, которые являются реакцией на его же внутренние конфликты, носящие психотравмирующий характер.
Обиды на Россию и русских у него давно: он трижды поступал на юридический факультет МГУ, но не смог пройти по конкурсу; поступил в Московский институт инженеров землеустройства, но через год был отчислен за неуспеваемость. Такой человек, как он, ни в коем случае не счел бы самого себя виновным в своих провалах. В этом могли быть виновны только другие, естественно, русские, которые не оценили его по достоинству, были несправедливы к нему или вообще отвергли из-за национальной принадлежности. Вполне возможно, что за время жизни в Москве он глубоко переживал и другие обиды, но главное, что они им накапливались и не прощались.
Русские «обидели» его и в Чечне, когда во время войны на его родине, в Ведено, нанесли ему сокрушительное поражение.
Были и другие обиды и травмы, весьма болезненные для этой аффективной, крайне чувствительной и застревающей личности: он дважды, в 1991 и 1996 г., выставлял свою кандидатуру на выборах Президента Чечни и оба раза проваливался. Военные поражения в августе-сентябре 1999 г. также не могли не быть для него крайне болезненными.
Если этот террорист говорит правду о трагической гибели своей семьи во время войны в Чечне в 1994–1996 гг., то это событие не могло, конечно, не усилить его ненависть к России и русским. Однако нужно помнить, что к терроризму он прибегал и до войны, и до войны ненавидел все русское.
Ригидность и склонность к накоплению аффекта порождают его общий депрессивный настрой, обуславливают негативное и двухцветное (черно-белое) деление мира на своих и чужих. Депрессивная окраска личности наглядно проявляется в тональности и ритмике его речи, мимике и пантомимике.
3. Он является тревожной личностью, что коррелирует с его застреваемостью и аффективной заряженностью. Именно тревожность бессознательно побуждает его постоянно стремиться к власти и доминировать над окружением. Дело в том, что власть снижает тревожность, поскольку обладающий ею человек может обезопасить себя от агрессии со стороны среды.
Тревожность переходит у него в страх смерти. Этот страх проявляется, во-первых, в трусости, которую он проявил, прикрываясь во время войны живым щитом из женщин и детей, во-вторых, в его постоянной и неимоверной жестокости и изуверстве. Страх смерти снижается максимальным приближением к ней, т. е. совершением убийства.
Его алчность и корыстолюбие питаются из того же источника – тревожности, поскольку накопление материальных благ формирует чувство уверенности, снижает беспокойство и тревогу. В то же время алчность и корыстолюбие свидетельствуют о расчетливости.
4. Он является садистской личностью, что вполне очевидно подтверждается не только совершением многочисленных убийств, но и откровенным любованием своими жестокостями, бравированием ими, фактами видео– и киносъемок казней. В этом плане показательны его заявления, что никакие жертвы его не остановят и он будет бороться до последнего чеченца. То, что пытки и казни становятся предметом съемки, говорит о том, что снимающие рассчитывают заслужить таким способом одобрение зрителей. Значит, определенная часть чеченского народа приветствует подобные зверства.
Причинение страданий людям, постоянное ощущение возможности прибегнуть к жестокости доставляют ему огромное эмоциональное удовлетворение. В то же время садистские действия позволяют укрепить свою личную власть, эффективно устрашая окружающих. Садизм дает возможность как бы доказать самому себе (в основном на бессознательном уровне), что он не тот, кого обижали, недооценивали, отвергли. Напротив, он тот, кто теперь сам распоряжается судьбами и жизнями многих людей.
5. Он является некрофильной личностью – человеком, которому психологически близка смерть, и поэтому он все время к ней стремится. Происходит это путем причинения смерти другим. Следовательно, его некрофильность напрямую связана с его жестокостью и садизмом, постоянно или подпитываясь.
Некрофильность выражается не только в убийстве пленных, заложников, «предателей» и т. д., но и в той легкости, с которой он посылает на смерть своих совсем молодых соотечественников: известно об огромных потерях в его отрядах.
Мир для него полон врагов, которых нужно уничтожать. Мир для него полон и людей, которых можно принести в жертву ради своего успеха, в том числе материального. Причем и своих, чеченцев и нечеченцев, но мусульман.
6. Он является игровой личностью – человеком, который испытывает непреходящую спонтанную потребность в игре, участии в эмоционально острых, насыщенных ситуациях, связанных с риском для жизни. Эти особенности тесно соотносятся с его некрофильностью и садизмом, с аффективными психотравмирующими переживаниями на фоне паранояльности. Фанатичная слепая преданность раз и навсегда сформулированным идеям в сочетании с игровыми мотивами определяет его постоянную готовность к агрессии и глобальной брутальности.
Для него военные и бандитские действия и есть игра, он не сможет от них отказаться, даже если допустить, что он желает уйти от дальнейшего насилия. Поэтому он всегда будет плести интриги и убивать. Его жизнь вне смерти, насилия и риска немыслима. Наряду с желанием разрушения, он, хитрый и расчетливый человек, будет стремиться к накоплению материальных благ. Это тоже для него игра, связанная, как уже отмечалось, с высокой тревожностью.
7. Он является эмоционально холодной личностью, что тесно связано в первую очередь с такими его качествами, как депрессивность, садизм, некрофильность. Эмоциональная холодность позволяет ему: а) стоять над ситуациями, не входить в эмоциональный контакт с другими и не учитывать самые тяжкие последствия для них – отсюда допустимость большого количества жертв среди самих чеченцев, в том числе ради обретения власти и денег; б) не принимать в расчет людей и разрушения, причиняемые другим народам; в) с максимальной жестокостью карать всех, кого он сочтет изменниками, предателями или просто противниками – отсюда и расправы с пленными.
Сопереживание, идентификация с другими для него попросту немыслимы, особенно если эти другие являются представителями иного народа. Надо сказать, что это типичная черта террористов, действия которых влекут массовые жертвы.
8. Он является нарциссической личностью: любуется собой как главарем, который может решать большие задачи, и как представителем народа, который он воспринимает в качестве самого лучшего, самого воинственного и т. д.
Нарциссизм характерен и для других чеченских сепаратистов. Нарциссической личностью был, например, Дудаев, который любил утверждать, что самое главное для него то, что он чеченец. Нарциссизм всегда тесно связан с некритичностью к самому себе и той социальной группе, к которой человек принадлежит.
Все перечисленные личностные психологические особенности тесно переплетаются друг с другом. Это значительно усиливает и огрубляет потенциал каждой и разрушительную мощь их совокупности.
Стремление к разрушению и уничтожению у него не определяется религией. Скорее всего, он вообще не религиозен, но тем не менее истово предан идеям исламского фундаментализма, поскольку они для него есть способ обеспечения личного успеха и захвата власти. Однако его будет трудно упрекнуть в недостаточном религиозном рвении, поскольку внешне он соблюдает все исламские ритуалы и правила. И главное – он якобы воюет за ислам, на самом деле – для самого себя. В этом его отличие от другого бандита и террориста Хаттаба, который действительно религиозен. Во имя идей исламского фундаментализма он уже давно разбойничает в разных странах мира.
Итак, можно указать на три наиболее уязвимые черты в его личности, уязвимые с точки зрения его соратников (сообщников): алчное корыстолюбие, отсутствие религиозности и допущение огромного числа ненужных жертв в рядах собственного народа. Его паранойяльность четко проявляется в постоянной враждебности и ненависти к окружающим, в том числе к тем своим соратникам (сообщникам), которые, по его мнению, стали предателями и отступниками. Как уже указывалось, фундаментальной особенностью его отношения к людям вообще является эмоциональная холодность, позволяющая принимать рациональные для себя решения.
Анализируемый персонаж представляет собой причудливое сочетание самых разных качеств, которые психологически нейтральны, но в совокупности могут создать внутреннюю структуру, способную порождать исключительно брутальное поведение. Этот персонаж производит впечатление совершенно первобытной, нецивилизованной натуры, активно отрицающей ценности современного мира, мусульманского в том числе. Как и его древний предок, он прибегает к кровавому насилию всякий раз, когда на его жизненном пути возникает проблема. Скорее он есть носитель «синдрома возврата» – возврата к глубокой древности, к праистории.
Литература
Антонян Ю М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 1998.
Замковой В., Ильчиков М. Терроризм – глобальная проблема современности. М., 1996.
Бриллиантов А.В., Смирнов В.В. Яковлева Л.В. Комментарий к Федеральному закону «О борьбе с терроризмом». М., 2001.
Захват заложников / Под ред. Ю.М. Антоняна. М., 2001.
Антонян Ю.М., Смирнов В.В. Терроризм сегодня. М., 2000.
Социальные и психологические проблемы борьбы с международным терроризмом / Под ред. В.Н. Кудрявцева. М., 2000.
Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования. М., 2001.
Международно-правовые основы борьбы с терроризмом: Сборник документов / Составитель В.С. Овчинский. М., 2003.
Защита жертв террористических актов и иных преступлений: Сборник нормативных актов и официальных документов. М., 2003.