1. Понятие предупреждения преступности
Предупреждение преступности – это прежде всего воздействие на ее причины, выявление преступников и предупредительные меры, направленные на их исправление. Мы должны исходить из того, что ликвидировать преступность невозможно, но можно и нужно удерживать ее на некоем цивилизованном уровне, при котором отсутствует постоянная и явная угроза жизни, здоровью, достоинству и собственности основной массы населения; люди не боятся выходить на улицу; безнаказанно не похищаются миллионы рублей, и можно найти защиту от произвола чиновников. Вот это и есть реальная задача борьбы с преступностью. Тысячелетия человеческой истории показали, что покончить с преступностью невозможно, что она естественна, как болезни и смерть. Ее следует лишь удерживать в определенных рамках, не давая ей захлестнуть общество.
Такая постановка проблемы предупреждения преступности обусловлена и реальным положением вещей в наиболее цивилизованных, развитых странах. Там, конечно же, ни в коем случае не ставится задача полной ликвидации преступности. Человеческую природу невозможно переделать, также как и решить все социальные проблемы. Поэтому человечество обречено на преступность.
В сфере борьбы с преступностью задействованы несколько терминов. Это и предупреждение преступности, и борьба с преступностью, и профилактика преступности. Необходимо отметить, что эти термины нередко используются как синонимы, выражающие одну и ту же мысль. Наиболее синонимичны такие понятия, как предупреждение преступности и борьба с преступностью. Вместе с тем в предупредительной деятельности можно выделить некоторые автономные направления активности государства и общества. Думается, что можно говорить о трех основных видах предупредительной деятельности, хотя среди криминологов нет единства мнений об их содержании.
В первую очередь, сюда относится профилактика – воздействие на причины преступности и условия, способствующие ей. Это наиболее важный вид борьбы с преступностью, поскольку он подразумевает воздействие непосредственно на криминогенные факторы, порождающие совершение преступлений. Вместе с тем это и наиболее гуманный способ борьбы с преступностью, поскольку в большинстве случаев не предусматривает уголовно-правового воздействия на лиц, способных встать на преступный путь. Это, так сказать генеральное направление в борьбе с преступностью, и именно его государство и общество должны всемерно поддерживать и развивать.
Следующий вид предупредительной активности – предотвращение преступлений, т. е. недопущение совершения преступлений на стадии их планирования и подготовки. В подобных случаях уже значительно чаще применяются уголовно-правовые меры в отношении лиц, планирующих преступление. Впрочем, деятельностью по предотвращению преступлений следует считать меры, предпринятые против лиц, обдумывающих совершение преступлений в отсутствие реальных шагов по его подготовке.
Еще одно направление деятельности по предупреждению преступности – пресечение совершаемых преступлений, т. е. недопущение дальнейшего преступного поведения. Как правило, при применении мер пресечения преступлений лица, их совершающие, привлекаются к уголовной ответственности, но возможны особые случаи, специально предусмотренные законом, в которых они могут быть от нее освобождены.
Наконец, существует относительно самостоятельное направление работы по борьбе с преступностью – исправление осужденных, в том числе в местах лишения свободы.
Итак, мы видим, что имеются четыре основных вида, уровня предупредительной деятельности (рис. 8). Предотвращение и пресечение преступлений, а также исправление преступников в некоторой степени зависит от эффективности профилактики: чем ниже эффективность профилактики, тем чаще правоохранительные органы, общественные организации и просто граждане вынуждены прибегать к предотвращению и пресечению преступлений. Профилактика подразумевает и действия, адресованные людям, которые пока не совершили ничего уголовно-наказуемого, а только оказались в условиях, которые могут привести человека на путь совершения преступления (рис. 9).
Ранняя профилактика направлена на то, чтобы изменить внешние условия, способные повлечь преступное поведение. Например, если подросток растет и воспитывается в неблагополучной семье, ранняя профилактика будет заключаться в попытках повлиять на условия, которые могут сформировать его антиобщественный облик. Если же речь идет о ребенке, скажем, 3–5 лет, то лишение родителей родительских прав и помещение его в детское учреждение можно назвать сверхранней профилактикой.
Можно говорить и еще об одном виде профилактики – о непосредственной профилактике. Ей подлежат ситуации, когда человек уже совершает аморальные проступки и административные правонарушения, т. е. находится на грани между правонарушающим, но не уголовно-наказуемым, и уголовно-наказуемым поведением. Профилактическое вмешательство способно уберечь подобного человека от перехода через указанную грань.
Можно ли считать исправление осужденного, в том числе в тюрьме или колонии, профилактикой? И если это профилактика, то какого она рода? Исправительное, воспитательное воздействие на осужденных – это индивидуальная профилактика, поскольку, оказывая на осужденного названное воздействие, мы тем самым «снимаем» те особенности его личности, которые могут вернуть его на преступный путь. Если это происходит в местах лишения свободы, предотвращается возможность совершения им преступлений во время отбывания наказания или после освобождения. Конечно, за колючей проволокой может быть осуществлена и непосредственная профилактика или предотвращение преступлений, если преступник планирует совершение преступных действий в самой колонии, тюрьме или следственном изоляторе. Таким образом, и во время отбывания наказания человек может являться объектом профилактического воздействия по предотвращению и пресечению его преступной активности.
Необходимо остановиться на том, какова сейчас реальная картина профилактики преступлений и вообще борьбы с преступностью в нашей стране. Несмотря на позитивные сдвиги в нашем обществе, к сожалению, утрачено многое, что было присуще советскому государству, в первую очередь профилактика правонарушений и преступлений в быту и на производстве. Тогда имелась разветвленная и хорошо продуманная система по предупреждению преступлений и административных правонарушений. Она действовала достаточно эффективно: не случайно за рубежом внимательно присматривались к тому, что мы делаем, чтобы перенять и реализовать у себя все хорошее, хотя некоторые иностранные специалисты и рассматривали советскую систему предупреждения преступлений в микросреде как проявление тоталитаризма, с чем трудно согласиться.
Однако после разрушения коммунистического строя ликвидировали и действовавшую тогда систему профилактики преступлений. Правда, впоследствии спохватились, что этого не следовало бы делать, и сейчас предпринимаются меры, чтобы восстановить утраченное, но это оказалось совсем не просто. Конечно, во все времена общественным организациям было трудно предотвращать и активно бороться со сложными замаскированными преступлениями. Когда говорят о профилактике, подразумевают прежде всего преступления, носящие массовый характер, совершаемые в быту, в сфере досуга и на производстве. В советское время, например, предпринимались активные меры профилактики производственных хищений, поскольку тогда с производства тащили все, что только можно было утащить. Следствием существенного ослабления профилактики правонарушений в быту является наблюдаемый сейчас всплеск детской беспризорности и безнадзорности, что в недалеком будущем отразится на росте преступности в целом. Остается надеяться, что мы восстановим все, что упустили и разрушили, повысим эффективность системы профилактики преступлений в быту, в сфере досуга и на производстве.
2. Объекты и субъекты предупредительной деятельности
Объектами предупредительной деятельности являются:
– страна, общество;
– отдельные регионы;
– отдельные сферы общественной жизни;
– отдельные социальные слои населения;
– отдельные отрасли народного хозяйства и государственного управления;
– семья;
– трудовые и учебные коллективы;
– малые неформальные группы;
– личность.
Общество в том случае, например, если принимаются законы, затрагивающие всю страну, или глобальные экономические решения, является объектом предупреждения. Объектами могут выступать отдельные регионы страны, федеральные округа и субъекты Российской Федерации. Предупредительные меры могут распространяться на отдельные сферы общественной жизни, например на сферу досуга или сферу учебы. Самостоятельным объектом являются те или иные социальные слои населения. Последний объект особенно актуален, поскольку отдельные группы людей, например мигранты, вынужденные переселенцы, беженцы, несовершеннолетние из бедных семей, находятся в весьма тяжелом, даже бедственном положении. Они нуждаются в особом внимании и поддержке.
Объектами предупредительной деятельности являются отдельные отрасли народного хозяйства; в некоторых из них совершается больше преступлений, чем в других, потому что различаются условия труда и уровень обеспеченности занятых в них лиц, охрана материальных ценностей и т. п.
Семья – особый объект предупредительной деятельности, поскольку, во-первых, в семейно-бытовой сфере совершается значительное число преступлений, особенно насильственного характера, и, во-вторых, подавляющее большинство будущих преступников воспитывались в семьях и именно оттуда вынесли негативный заряд, который потом послужил стимулом к уголовно-наказуемым деяниям. Семья – самый важный институт гражданского общества, и если есть основания считать, что оно самоочищается от преступности и само заботится о своей нравственности, то взоры в первую очередь надо обращать к семье.
В учебных и трудовых коллективах совершается немало преступлений, чаще всего корыстного (экономического) характера, а также хозяйственных преступлений, поэтому естественно, что трудовые и учебные коллективы, прежде всего школы, являются объектом предупредительной деятельности: в учебных и трудовых коллективах часто формируются негативные особенности личности, которые потом выступают субъективной причиной преступного поведения.
Малые неформальные группы – это социальные образования, активность которых не регулируется правом и которые формируются на основе взаимной приязни и симпатии. Например, группы сверстников являются одной из ячеек, формирующих личность преступника или непосредственно влияющих на совершение преступлений отдельными своими членами. Поэтому предупредительные усилия будут безрезультатными, если не охватить неформальные малые социальные группы.
Конечно же, объектом предупредительной деятельности прежде всего является личность и те ее особенности, которые могут послужить причиной преступного поведения. Однако очень часто приходится воздействовать не только на самого человека, но и на малые группы, трудовые и учебные коллективы, в которые он входит. Таким образом, объектом предупредительной деятельности является не только личность, но и ее формальное и неформальное окружение. Личность, пожалуй, самый сложный объект предупредительного воздействия, поскольку она индивидуально неповторима, как и ее отношения с окружающим миром.
Субъекты предупредительной деятельности – это те, кто должен осуществлять предупредительную деятельность. Субъектами предупредительной деятельности являются государство и общество, они организуют, направляют и осуществляют борьбу с преступностью: профилактику, предотвращение, пресечение преступлений, исправление преступников. Общество – главнейший субъект профилактики, поскольку именно оно вырабатывает нравственные устои, которые регулируют его жизнедеятельность, поведение людей. Соответствующие нормы должны быть необходимой основой законов, которые принимает государство.
Следующим субъектом являются государственные организации, в первую очередь правоохранительные органы. Они выступают от лица государства, которое борется с преступностью и помимо них, например, принимая законы. При всем том, что у нас очень серьезные претензии к правоохранительным органам, мы все прекрасно понимаем, что без них бороться с преступностью невозможно. Общественные организации, как уже отмечалось, на данном этапе развития нашего общества не играют ту роль, которую играли в борьбе с преступностью в недалеком советском прошлом, однако и без них сейчас тоже обойтись невозможно.
Вот что касается религиозных учреждений, то здесь совсем иное положение. Если в советское время в борьбе с преступностью они были незаметны, то сейчас играют немаловажную роль, особенно в части профилактики преступлений, надлежащего нравственного формирования личности, нравственного убеждения, духовного воспитания людей. Они могут оказывать большую помощь оступившимся людям, в первую очередь женщинам и подросткам, поддерживать их. Сейчас они активно работают в местах лишения свободы, и их значимость в исправлении осужденных ни в коем случае не следует преуменьшать.
Но не следует и преувеличивать роль религии и церкви в профилактике преступлений и поддержании нравственности людей, как не нужно думать, что моральны лишь те, которые веруют в Бога. Нельзя забывать, что с именем Бога и во имя его совершались самые кровавые преступления, достаточно вспомнить религиозных фанатиков.
Субъектами предупредительной деятельности являются предприниматели, администрация предприятий и учреждений, которым предоставлены определенные права и которые несут ответственность за поведение своих рабочих и служащих. Конечно, случается, что администрация и предприниматели не только не стремятся предупредить преступления, но активно участвуют в их совершении, даже организуют их. Но тем не менее предприниматели, представители администрации предприятий и учреждений должны принимать самое активное участие в борьбе с преступностью. Им в немалой степени мешает то, что их обязанности по профилактике, пресечению, предупреждению преступлений недостаточно четко прописаны в нормативных актах. Это является одной из причин, по которой их действия не всегда эффективны. В иных же случаях они считают, что выгоднее нарушить уголовно-правовой запрет, чем придерживаться его.
Трудовые и учебные коллективы тоже обязаны принимать участие в борьбе с преступностью, оказывая воспитательное влияние на своих отдельных членов. Наряду с этим они же могут выступать и объектами предупредительной деятельности, способствуя формированию антиобщественных особенностей личности или создавая условия для совершения преступлений.
Бесспорным субъектом предупредительной деятельности является семья, на которую возложена исключительно важная роль в надлежащем нравственном формировании личности и обеспечении такого поведения человека, которое соответствовало бы правовым и нравственным стандартам. Разумеется, семья сплошь и рядом не выполняет свои обязанности, но человечество не знает лучшей ячейки формирования личности, чем семья.
Наконец, субъектом предупредительной деятельности может быть отдельный человек. Многие люди активно участвуют в борьбе с преступностью на сугубо добровольных началах, не требуя никакой компенсации за свои труды просто потому, что считают это своим нравственным, гражданским долгом, и оказывают огромную помощь обществу, влияя на отдельных людей, склонных к совершению преступлений, помогая тем, кто попал в трудную ситуацию.
3. Меры предупреждения преступности
В науке криминологии принято делить меры предупредительной деятельности на общие и специальные.
Общие меры направлены на решение глобальных, всеобщих экономических и социальных проблем; они не ориентированы специально на борьбу с преступностью, но в силу своей исключительной значимости для экономической, духовной и социальной жизни общества способны решить и проблемы борьбы с преступностью. Скажем, меры по развитию экономики, стимулированию торговли и предпринимательства, повышению благосостояния общества, отдельных групп населения, помощь, например, беженцам или вынужденным переселенцам, нуждающимся семьям выступают и мерами профилактики правонарушений со стороны тех, кому эти общие меры адресованы.
Специальными называются меры, направленные именно на решение проблем борьбы с преступностью. Они могут быть адресованы всему населению, т. е. неопределенному кругу людей, или отдельной социальной группе. Например, принятие уголовного кодекса или новых уголовно-правовых норм является специальной мерой, поскольку она нацелена на предупреждение именно преступности. Можно сказать, что специальные меры направлены на борьбу с преступностью в целом, с отдельными ее видами и на предупреждение преступного поведения отдельного человека.
Какие же меры предупреждения преступности имеются в распоряжении общества?
Это, в первую очередь, экономические меры – меры по повышению экономического благосостояния людей. Они являются материальной основой профилактики преступности, оказывая в то же время психологический эффект. Например, в настоящее время экономические меры активно способствуют оздоровлению нашего общества, снятию глубокой депрессии, охватившей наше общество в первые пять-восемь лет постсоветского развития. Тогда от нее пострадали не только действительно бедные слои населения, но и достаточно хорошо обеспеченные, скажем, предприниматели, которые жили в вечном страхе. Они боялись чиновников, вымогающих взятки, обиравших их рэкетиров, экономической нестабильности. Сейчас нравственно-психологический климат российского общества несколько улучшился. Если в середине 90-х годов социологи фиксировали в России высокий уровень тревожности и беспокойства, то в 2002 г. социологические опросы в России дали более обнадеживающие результаты: 91 % опрошенных ответили, что хотели бы иметь спокойную совесть; 8 % – получить доступ к власти; 61 % – видеть равенство возможностей; 50 % – интересную работу.
Меры социальной помощи и поддержки должны оказываться тем конкретным группам людей, семьям и отдельным личностям, которые в такой поддержке нуждаются. Помощь и поддержка нужна всем, кто беден, стар, выбит из жизненной колеи, кого преследуют неудачи, отчужден от нормальных связей и отношений. Это должна быть не только материальная, но и духовная помощь. К сожалению, сейчас подобные меры явно недостаточны, о чем свидетельствует, например, большое число попрошаек и бродяг в стране.
Педагогические меры направлены на воспитание людей, в необходимых случаях – на исправление и перевоспитание, скажем, осужденных в местах лишения свободы. Особого внимания заслуживают подростки из неблагополучных семей, совершающие мелкие правонарушения и аморальные поступки.
Организационные меры должны реализовываться ради улучшения деятельности предприятий и учреждений, в том числе правоохранительных, повышения их эффективности в борьбе с правонарушениями и преступлениями в пределах их компетенции и профессиональных обязанностей.
Можно также выделить медицинские меры предупреждения преступности. Они необходимы применительно к лицам, страдающим психическими расстройствами и склонным к совершению преступлений. Принудительные медицинские меры применяются к преступникам, которые признаны судом нуждающимися в принудительном лечении от алкоголизма и наркомании во время отбывания наказания. Кроме этого, они должны применяться:
– к подросткам из неблагополучных семей, ведущих антиобщественный образ жизни; как показывают выборочные исследования, среди них до 60–70 % лиц с различными расстройствами психической деятельности;
– к лицам, ведущим бездомное существование; среди них велика доля алкоголиков.
Отдельную группу людей, нуждающихся в медицинской помощи, составляют ранее судимые, больные туберкулезом. Большинство из них отбывали наказание в местах лишения свободы, многие утратили родственные связи, не имеют крыши над головой, трудоустроить их сложно.
Арсенал технических мер предупреждения преступности сейчас чрезвычайно обширен, сложилась даже особая индустрия производства соответствующих технических средств. Технические меры всеохватывающие – они могут быть применены для охраны жилищ, имущества, безопасности граждан, защиты ценных бумаг и т. д. Однако в России такие меры применяются реже, чем в западных странах: во-первых, они достаточно дороги, особенно наиболее эффективные из них; во-вторых, у нас просто не успела сложиться жизненная практика их широкого применения, люди не знают, как ими пользоваться, да и просто не привыкли к ним.
На любом этапе развития общества важны духовные меры, в том числе религиозного характера, которые подымают духовность людей и тем самым могут обеспечивать их надлежащее поведение. Не менее нужны меры, направленные на повышение уровня образования и культуры людей, в том числе и отбывающих уголовное наказание. В связи с этим следует подчеркнуть исключительную роль гуманитарного образования в средней школе.
Необходимо отметить, что все перечисленные меры должны применяться в совокупности, взаимно дополняя друг друга и реализуясь тогда и там, где они нужны и могут принести наибольшую пользу. Слабостью нашей системы борьбы с преступностью являются громкие, как и в советское время, призывы к ее усилению. При этом стараются как можно меньше денег потратить на профилактику преступлений, а еще лучше вообще не выделять на это средств; но дешевизна предупредительной работы дает только дешевые результаты, которые обществу не очень-то и нужны. Пока общество не будет тратить на профилактику преступности достаточные материальные средства, значительных успехов в борьбе с преступностью быть просто не может. Останутся призывы, благие намерения, но не будет действительных результатов в обеспечении правопорядка, учитывая к тому же масштабы коррупции в правоохранительных органах. Мы сейчас занимаем одно из первых мест в мире по уровню преступности, в том числе насильственной, и наша задача – изменить это положение. Но она не может быть решена без значительных материальных средств именно на профилактику преступлений, призванную надлежащим образом наладить воспитание и обучение подрастающего поколения, организовать его досуг, обеспечить исправление осужденных в местах лишения свободы и т. д. В виду имеются и общие, и специальные меры профилактики преступлений.
Естественно ожидать, что законы, принимаемые в свете борьбы с преступностью, будут максимально содействовать ее профилактике. Для этого они должны отвечать следующим одинаково важным требованиям: соответствовать социальным реалиям и условиям существования данного общества, его мировоззрению, мировосприятию, традициям; развивать имеющиеся демократические и гуманистические основы правосудия; всемерно содействовать профилактике преступности; опираться на современные достижения науки и техники; обеспечивать справедливое и обоснованное, в соответствии с законом, разрешение уголовных дел, удовлетворяя общественное чувство справедливости. Только в этом случае, как представляется, можно говорить, что закон действительно «работает» на правосудие, на борьбу с преступностью.
Думаю, что именно с этой точки зрения следует оценивать новый Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) Российской Федерации, принятый в весьма сложных условиях, связанных с ростом преступности. Подразумевается не просто увеличение числа преступлений, но и их значительное усложнение из-за использования новейших технологий, переплетения разных видов преступности, роста организованной преступности, связанной со вполне законопослушными группами и социальными институтами. В настоящее время раскрытие и расследование преступлений, доказывание вины, в том числе в суде, требует самых разнообразных знаний, в частности психологических. Это обстоятельство также крайне важно при оценке нового уголовно-процессуального законодательства.
Крайне усложнилась работа по профилактике преступлений. Действовавшие в условиях тоталитарного режима профилактические институты и организации давно распались, и сейчас, в принципиально новых условиях, их ни в коем случае не следует восстанавливать в прежнем виде. Они попросту будут нежизненными. Поэтому возникает задача создания принципиально новых организаций, форм, мер и путей предупреждения преступлений. Важную роль в этом будут играть законы, в частности, уголовно-процессуальный, профилактическое значение которого трудно переоценить.
В названных аспектах следует освещать как несомненные достоинства нового УПК, так и его весьма существенные недостатки и упущения, которые могут иметь далеко идущие последствия для всего российского общества, для его нравственности, состояния законности и правопорядка.
Прежде всего отмечу, что новый УПК РФ расширил и укрепил суд присяжных, который, однако, является, на мой взгляд, юридическим атавизмом. Вспомним, что суд присяжных создавался в Европе ради обуздания сеньорального произвола. Сейчас же он представляет собой парадоксальное явление: следователи, оперативные работники, прокуроры, судьи и другие участники уголовного процесса, чтобы стать таковыми, должны обладать обширными профессиональными знаниями, умениями и навыками. Завершив курс обучения, рассчитанный на несколько лет, они постоянно проходят переподготовку, чтобы овладеть всем новым, что «наработано» в соответствующей отрасли за время, прошедшее с момента окончания ими учебы.
Но почему-то это правило не распространяется на членов суда присяжных. Оказалось, что можно решать сложнейшие вопросы правосудия, в частности виновности конкретного человека, не имея никаких профессиональных навыков, умений и знаний, полагаясь только на наитие, интуицию, здравый смысл, поддаваясь чарам соловья-адвоката. Добро бы такой соловей защищал права и интересы действительно невиновных или совершивших преступления под влиянием весьма неблагоприятного стечения жизненных обстоятельств. Настоящие соловьи, точнее, соловьи-разбойники, холеные и высокооплачиваемые, часто защищают совсем другую категорию преступников – наиболее богатых и опасных, которые спокойно продолжают разворовывать страну.
Как и любой другой суд, суд присяжных нередко ошибался, случались и ошибки исторического значения, оказавшие огромное влияние на судьбы России. Я имею в виду процесс по делу Веры Засулич. Ее оправдание судом присяжных окончательно развязало руки террору. Те, кто колебался, после него обрели уверенность, что убивать можно и нужно, что цель оправдывает средства, тем более, что убийцы будут оправданы, поскольку они и не убийцы вовсе, а народные защитники и герои. Общественность решительно встала на сторону террористов, и страну залило кровью. Еще бы: ведь Засулич оправдал суд присяжных – воплощенный глас народа.
А теперь вдумаемся в слова, которые произнес известный русский адвокат Александров в защитной речи на процессе Засулич: «Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям; были женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправданными. То был суд правый. Отклик суда божественного, который взирает не только на внешнюю сторону деяний, но и на внутренний их смысл, на действительную преступность человека. Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя. В первый раз является здесь женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, – женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею во имя того, кто был ей только собратом по несчастью».
Речь Александрова – образец краснобайства и пустозвонства, перемешанного с кощунством и даже богохульством. Оказалось, что «суд правый» состоит в оправдании тех, кто убивает своих соблазнителей, изменивших им мужчин и даже соперниц. Оказывается, как раз такой суд является откликом «суда божественного», хотя мы прекрасно знаем, что христианство решительно осуждает насилие и тем более убийство, считая его тягчайшим грехом, которому нет ни оправдания, ни прощения.
Поклонников и последователей Александрова и сейчас достаточно много. Они предстают в различных обличиях, предпочитая светлый образ «борцов» за свободу своего народа и чистоту религии, они убивают, похищают и взрывают во славу идеи. Не потому ли российские судьи так «ласковы» с террористами? Не потому ли так часто переиздают речь Александрова? Общий вывод профилактической роли суда присяжных может быть только отрицательным: этот суд не способен служить действенным инструментом предупреждения преступности, поскольку не в состоянии квалифицированно и объективно принимать решения по уголовным делам. Между тем новый уголовно-процессуальный кодекс расширяет и углубляет возможности суда присяжных. В этой части уголовная политика России должна быть, я думаю, скорректирована. Этот суд не должен являться лазейкой, позволяющий преступникам избежать ответственности и заслуженного наказания. Мы не вправе забывать, что в демократическом обществе очень велика роль суда в профилактике преступности.
Суд должен судить, это его не просто главная, а единственная функция. Новый УПК ниспровергает это проверенное веками положение, наделяя суды совсем не свойственными им обязанностями выдавать санкции на арест и проведение ряда оперативно-розыскных мероприятий. Можно предположить, что авторы этих нововведений совсем не имеют практического опыта и не учитывают социально-психологические явления и процессы, возникающие при применении уголовного закона, в формальных и неформальных сферах уголовного процесса. Вообще игнорирование психологических аспектов – клеймо всей нашей юридической жизни, доставшееся от советских времен. Что происходило, когда следователь обращался к прокурору за санкцией на арест? Прокурор тщательнейшим образом изучал материалы уголовного дела, чтобы убедиться в том, что достаточно доказательств вины обвиняемого. Иными словами, он брал на себя функции суда – на психологическом, конечно, уровне, т. е. убеждался, что это лицо виновно. Иначе он не давал санкцию. В дальнейшем все эти вопросы решал уже суд, но на другом уровне, в другом качестве и, главное, независимо от прокурора. Суд может высказать об уголовном деле и виновности обвиняемого совсем иное мнение, чем следователь или прокурор, с которыми он не связан. Немаловажно в этой связи отметить, что они относятся к разным правоохранительным ведомствам и поэтому не связаны общими интересами.
Согласно новому закону, суд должен давать санкцию на арест, т. е. еще до полного и объективного рассмотрения всех обстоятельств дела фактически решать вопрос о виновности (невиновности) обвиняемого. Выданная санкция фактически является признанием виновности обвиняемого, пусть не юридическим, а психологическим, однако она связывает тот суд, которому предстоит рассматривать уголовное дело в целом. Иначе и быть не может, поскольку все судьи – из одного ведомства, работают вместе, как правило, в одном здании, постоянно общаются друг с другом, объединены общими интересами и заботами, т. е. психологически взаимозависимы. В таких условиях трудно ожидать объективности разрешения уголовных дел, причем и в тех случаях, если в санкции на арест судом отказано. Сейчас у нас положение еще хуже: из-за нехватки судей один и тот же судья дает и санкцию на арест, и руководит раскрытием дела уже по существу.
Получение санкции на арест теперь сопряжено с многочисленными сложностями. Следователь и дознаватель с согласия прокурора должны возбуждать перед судом ходатайство о заключении под стражу. Есть все основания опасаться, что при подобным новом порядке многие опасные преступники останутся на свободе. Нетрудно понять, как это повлияет на состояние правопорядка, какие новые возможности откроются обвиняемым и подозреваемым, чтобы избежать наказания.
Аналогичные ситуации будут складываться и тогда, когда суд будет давать санкции на проведение оперативно-розыскных мероприятий, что вполне мог бы осуществлять прокурор. Суд – высшая инстанция, и не следует опускать его до уровня участника оперативно-розыскной деятельности.
Сторонники подобных нововведений в нашем уголовно-процессуальном законодательстве обосновывают их целесообразность и полезность доводом, что по таким или примерно таким правилам осуществляется правосудие в западных странах. Однако представляется, что слепое копирование чужого опыта бессмысленно. К тому же пока никто не доказал, что упомянутый опыт – самый совершенный. Еще раз: суд должен судить, а не соучаствовать в слежке, ибо, соучаствуя в ней, он перестает быть судом. Смешение оперативно-розыскных, следственных и судебных функций представляет собой угрозу цивилизации, пусть даже и отдаленную. Причем одинаково плохо, и когда следствие принимает функции суда, и когда суд берет на себя обязанности следствия.
Я остановился лишь на тех моментах, которые представляются более чем спорными в новом законе об уголовном процессе. За рамками критических замечаний остались как другие упущения и вредные установления, так и достоинства УПК.
В целом УПК России является яркой иллюстрацией односторонне понимаемой гуманизации уголовной политики и защиты прав человека. Такая политика в настоящее время реализуется в ущерб интересам потерпевших и всего правопорядка в целом, существенно затрудняя профилактику преступности.
4. Защита жертв преступлений (виктимологическая профилактика)
В нашем обществе сложилась довольно странная традиция: как только возникает проблема защиты прав человека, внимание сразу же обращается на тех, кто лишен свободы за совершенные преступления. При этом, как правило, полностью упускается из вида тот факт, что речь идет о преступниках, многие из которых неоднократно преступали уголовный закон и представляют значительную опасность для общества. Такова особенность человеческой души – помогать, сочувствовать тем, кому плохо сейчас, в данную минуту, даже если предмет заботы является и отъявленным злодеем и душегубом.
К сожалению, их жертвы подобного внимания удостаиваются значительно реже, они практически лишены заботы, в том числе проявляемой в форме организованной помощи со стороны государства и общества. Общественные организации, способные оказать жертвам преступлений реальную материальную, а не только психологическую поддержку, весьма немногочисленны, кроме того, их материальная помощь ничтожна и эпизодична. Иногда ее размеры полностью зависят от доброжелательности и денежных возможностей конкретных людей.
Российское государство, именующее себя демократическим, к потерпевшим относится просто отвратительно: сотрудники милиции и прокуратуры под любыми, нередко надуманными смехотворными предлогами отказывают потерпевшим в регистрации преступлений, не выезжают на место происшествия, не предпринимают необходимых действий по горячим следам, не обеспечивают безопасность пострадавших и свидетелей. Чувствуя свою полную неуязвимость, некоторые представители правоохранительных органов иногда откровенно издеваются над потерпевшими, хамят, грубят, оскорбляют их. Поэтому граждане, если не возникает острая потребность, предпочитают вообще не обращаться в прокуратуру и в милицию по поводу совершенных преступлений. Именно поэтому многие преступники остаются безнаказанными.
Согласно опросам населения, проводимым Всероссийским научно-исследовательским институтом МВД России, уровень виктимизации граждан остается неприемлемо высоким. Из общего числа опрошенных преступным посягательствам в 2002 г. подверглись 26,3 %, в 2001 г. этот показатель составлял 28,4 % (рис. 10). При этом 42,2 % потерпевших признаются, что они не обращались в органы внутренних дел по факту совершенных против них преступных посягательств (рис. 11). Это означает, что уровень латентности современной российской преступности продолжает оставаться очень высоким, а граждане не доверяют правоохранительным органам.
Общественные опросы фиксируют высокий уровень криминальной угрозы в отношении как личности, так и имущества граждан. Из числа опрошенных потерпевших в 2002 г. 39,7 % стали жертвами краж, 12,6 % – жертвами причинения тяжкого вреда здоровью, 8,1 % – жертвами вымогательств, 8,3 % – жертвами мошенничеств (рис. 12).
Как видно, криминальная ситуация в стране оценивается как достаточно напряженная. При этом, несмотря на данные официально регистрируемой преступности, социологические опросы показывают, что уровень криминальных угроз как для личности, так и для собственности продолжает оставаться недопустимо высоким.[12]
Укрывательство преступлений достигло неимоверных масштабов, даже в сравнении с советскими временами: укрываются любые преступления, в том числе самые опасные, связанные с лишением жизни. Нередки случаи, когда уголовные дела, например, об убийствах возбуждаются только после настоятельных требований и просьб родственников и близких погибших, их обращений в вышестоящие инстанции или к знакомым в правоохранительных органах. О корыстных преступлениях в отношении граждан и говорить не приходится: страницы официальной отчетности отражают лишь ничтожную их часть, что означает полное безразличие к интересам потерпевших, отсутствие государственного механизма хоть какого-то возмещения понесенных убытков. Впрочем, даже если уголовное дело возбуждено, а преступник обнаружен и несет наказание, то и тогда не происходит действительной компенсации убытков. Осужденные преступники изыскивают самые разные возможности скрыть свое имущество и денежные средства, которые могли бы быть обращены на компенсацию пострадавшим. Во многом это объясняется и тем, что в России абсолютно непопулярно покаяние в совершенных проступках, у нас не привыкли каяться даже те, у которых, как говорится, руки по локоть в крови. Я обследовал около тысячи убийц, только несколько человек из них действительно осознали свою вину и ответственность и хотели бы хоть как-то возместить нанесенный ущерб.
Механизмы и основные принципы возмещения убытков жертвам преступлений в России вообще не продуманы, их, собственно говоря, нет. Отсутствуют организации, занимающиеся этим, помогающие им фонды, деньги, которые были бы потрачены на подобные цели, а также правила, регулирующие оказание такой помощи.
Но дело не только в этом. Не создан нравственно-психологический зонтик для потерпевших от преступлений, для защиты личности от преступных посягательств, который имел бы весомое профилактическое значение. Именно по этой причине жители нашей страны не чувствуют себя в безопасности и прибегают к тем мерам защиты, которые лежат в пределах их скромных субъективных возможностей.
В стране сложилась порочная и безнравственная практика назначения чрезмерно мягких наказаний лицам, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления. Это не вызывает особого удивления, поскольку в России сформировалась сословная юстиция, благодаря которой человек со связями и деньгами может избежать уголовной ответственности даже в случае совершения самых опасных преступлений. Как мы неоднократно убеждались в последние годы, даже террористы и похитители людей приговаривались судом к наказаниям, которые никак нельзя назвать длительными. Вспомним процесс над террористом Радуевым и его сообщниками, когда только один из них был приговорен к пожизненному лишению свободы. К таким же срокам лишения свободы, а не к ее пожизненному лишению часто приговариваются лица, совершившие корыстные убийства двух и более людей. Примеры этого бесконечны.
Я говорю о многочисленных безобразных случаях назначения чрезмерно мягких наказаний самым опасным преступникам, чтобы показать, что государство вовсе не собирается обезопасить своих граждан от насилия и похищения их имущества. В наказании за подобные деяния должен явственно прослеживается элемент возмездия за причиненный вред, порой невозместимый. Иными словами, в планах государства пока не прослеживается намерения создать защитный зонтик для возможных жертв путем сурового наказания наиболее опасных преступников, склонных решать свои проблемы преимущественно самыми жестокими методами.
Понятно, что наказание, в том числе суровое, не самый лучший способ обезопасить людей, но оно всегда было, есть и останется в арсенале профилактики преступлений. Как убедилось человечество на протяжении своей истории, без наказания и устрашения наказанием никак не обойтись, поскольку страх относится к числу факторов, способных удержать от противоправного поведения. Конечно, хотелось бы, чтобы все люди автоматически выполняли правовые и моральные нормы, но, к сожалению, это мечта, а не реальность. Автоматического исполнения всех предписаний общества можно добиться только соответствующим воспитанием его членов, что представляется абсолютно недостижимым. Но практика убеждает, что страх наказания способен остановить насильника, вора или убийцу, не всех, разумеется, но некоторых, даже многих. Если с помощью страха наказания можно спасти хотя бы одну человеческую жизнь, то наличие такого страха следует признать более чем оправданным. Иными словами, составной частью защитного зонтика для возможных потерпевших от преступлений должен являться страх быть пойманным и понести заслуженное наказание. Само собой разумеется, я говорю о защитном зонтике лишь как о психологическом явлении.
Неверно утверждение, что боязнь наказания не остановит преступника, мои эмпирические исследования убедительно свидетельствуют об обратном. Но совершенно верно, что преступников действительно не пугает тот смехотворный срок лишения свободы, к которому их могут приговорить некоторые современные российские судьи, особенно если их подкупить. Те, кто подвергаются подобным наказаниям, и в местах лишения свободы чувствуют себя достаточно вольготно, особенно их согревает мысль о том, как ловко они избежали куда более строгого, но справедливого наказания.
Из сказанного вытекают как минимум две задачи:
– сурово наказывать сотрудников правоохранительных органов, скрывающих преступления от учета. О подобного рода скрытых фактах необходимо широко оповещать общественность и сотрудников названных органов;
– вышестоящие судебные инстанции обязаны отменять необоснованно мягкие приговоры. Об этом также необходимо незамедлительно информировать общественность и все судебные учреждения, а отмену таких приговоров надо расценивать в качестве некоего судебного прецедента, ориентира для судебного корпуса.
Тому, что люди ощущают себя не защищенными от насилия, способствует наличие запрета на применение смертной казни. Российский менталитет, нравственные взгляды и убеждения его населения, наконец, история страны не создают почвы для отмены этого самого сурового наказания. В отличие от Европы у нас постоянно совершаются террористические акты, уносящие десятки, иногда даже сотни жизней; похищения людей, которых подвергают неимоверным жестокостям и часто убивают; серийные сексуальные и заказные убийства, влекущие многочисленные жертвы. Все это предполагает применение самых строгих мер к преступникам, но при этом я не призываю к казням ради устрашения других убийц исходя из того, что казнь должна иметь место только в качестве наказания за особо тяжкое преступление.
Представляются необоснованными взгляды, что право на жизнь является неотъемлемым: по крайней мере, в трех случаях российский Уголовный кодекс предусматривает возможность причинения смерти. Я имею в виду крайнюю необходимость, превышение пределов необходимой обороны и нанесение вреда при задержании преступника.
Согласен с тем, что при назначении наказания в виде смертной казни возможна судебная ошибка. Но, во-первых, такие ошибки чрезвычайно редки: как правило, в подобных случаях доказательств вины обвиняемого более чем достаточно. Можно законодательно предусмотреть некоторые процедуры перепроверки доказательств уже после вынесения смертного приговора, если они вызывают хоть какое-либо сомнение. Во-вторых, любые приговоры выносят люди, и вполне естественно, что они могут ошибиться. Ошибаться могут и врачи, их ошибки могут привести к смерти пациента, однако никто не воспринимает это как основание к призывам упразднить медицину.
Самым веским доводом в пользу смертной казни служат не криминологические соображения, не нравственные и тем более религиозные воззрения, а главным образом действия, совершаемые конкретными лицами, и их отношение к содеянному. Отдельные люди своим поведением как бы вычеркивают себя из списка живых, подвергают сомнению свое право на жизнь. Однажды мне довелось обследовать человека, который, совершив побег из исправительной колонии, в пути познакомился с мужчиной и во время распития с ним водки зарезал его, заподозрив в причастности к милиции, что оказалось чистым вымыслом. Добравшись до одного из северных городов, он вошел в магазин и тем же ножом убил покупательницу, а затем – продавщицу. На вопрос, зачем он это сделал, преступник ответил, что «просто так». Но больше всего меня поразил его ответ на вопрос: «Что Вы испытали, когда убивали этих ни в чем не повинных женщин, и как сейчас Вы относитесь к содеянному?». Убийца сказал: «Когда я убивал первую, я почувствовал удовлетворение, поскольку смог ее убить одним ударом ножа. А вот когда убивал вторую, был очень недоволен собой, мне пришлось ударить ее ножом шесть или семь раз». Убежден, что такой человек не может и не должен жить на Земле. Кстати сказать, он был признан вменяемым.
При решении вопроса о смертной казни необходимо учитывать, что существуют некрофилы, для которых смерть является чем-то психологически близким, понятным, разумным. Они живут одновременно в двух сферах: в жизни и в смерти. Они могут бояться смерти, но при этом стремиться к ней, и это амбивалентное, двойственное отношение определяет их поступки. Причинение смерти в их глазах является способом решения сложных жизненных проблем, они просто не видят иного пути выхода из создавшейся жизненной ситуации. При том, что другие пути, безусловно, существуют, они их просто не видят и не могут видеть в силу упомянутой выше особенности их психики. Самое страшное, когда такие люди захватывают государственную власть и устанавливают кровавую деспотию. Тогда террор и массовые убийства становятся повседневной практикой.
Защита жертв преступлений не может сводиться к созданию описанного выше психологического защитного зонтика. Она должна включать в себя и оказание действенной материальной помощи жертвам преступлений, причем не только террористических, но и любых других, в результате которых человек понес ущерб. Конечно, необходимо тщательно продумать, какова должна быть денежная и иная помощь пострадавшим в зависимости от тяжести и характера совершенного преступления, конкретных действий виновного, его имущественных возможностей, социального статуса жертвы, возраста, состояния здоровья, наличия детей, условий жизни и прочих важных обстоятельств. Существенным является вопрос об источниках формирования соответствующих фондов. Полагаю, они должны быть следующими:
– государственная помощь;
– средства, конфискованные у преступников, в том числе у тех, в результате действия которых жертве требуется оказание материальной поддержки;
– средства общественных организаций, в частности правозащитных и специализирующихся на оказании помощи потерпевшим от преступлений;
– пожертвования частных лиц;
– пожертвование церковных учреждений.
Для управления фондами (фондом) потребуется управленческий штат. Излишне говорить, что он должен комплектоваться только порядочными людьми, а это в условиях современной России не так просто сделать, когда дело касается материальных ценностей.
Сказанное подводит к мысли о том, что в предупреждении преступности должно существовать самостоятельное направление – защита жертв преступлений, состоявшихся и возможных, т. е. виктимологическая профилактика.
Виктимологическая профилактика – одно из наиболее важных направлений борьбы с преступностью, когда предупредительные усилия направлены, образно говоря, не на преступника, а на жертву. К ней относится деятельность правоохранительных органов, общественных организаций, социальных институтов по выявлению и устранению обстоятельств, формирующих «виновное» поведение жертвы, установление людей, составляющих группу криминального риска, и применение к ним профилактических мер. Виктимологическая профилактика может осуществляться как в отношении общества в целом или отдельных социальных групп (например, с помощью средств массовой информации), так и конкретных лиц, т. е. профилактические усилия могут быть различны по своим масштабам. При этом названная профилактика должна осуществляться одновременно с выявлением лиц, способных стать на преступный путь, и воздействием на них. Это особенно важно, поскольку будущие жертвы нередко вращаются в том же порочном криминальном круге, что и будущие преступники. Вот почему необходимо изучение уголовной и околоуголовной субкультуры, социально-психологических и прочих процессов, протекающих в ее рамках. Речь идет не только о том, чтобы вовремя пресечь аморальное, неосторожное или противоправное поведение людей, которое может дать повод к совершению преступления, создать для него условия. Разумеется, соответствующая деятельность очень важна и должна являться самостоятельным направлением в борьбе с преступностью; вместе с тем виктимологические усилия должны быть направлены и на потерпевших, которым грозит опасность со стороны подозреваемых (обвиняемых, осужденных) и их сообщников, а также на свидетелей по уголовным делам и сотрудников правоохранительных органов. По этому пути идет мировая практика, имеется законодательная система защиты жертв преступлений, создаются фонды для оказания им материальной помощи, центры психологической поддержки, потерпевшим предоставляется жилье, в котором они могли бы скрываться от преступников, и т. д. К сожалению, такая работа в России еще только начинается.
По справедливому мнению А.И. Алексеева, мероприятия виктимологической профилактики могут быть разделены на две основные группы. К первой относятся меры, направленные на устранение ситуаций, чреватых возможностью причинения вреда: распространение специальных памяток, извещение граждан о типичных действиях преступников, о необходимых мерах личной безопасности, помощь в защите жилища и имущества, проведение разъяснительных бесед, обеспечение порядка в общественных местах и т. д. Вторую группу составляют меры воздействия на потенциальную жертву с тем, чтобы восстановить или активизировать в ней внутренние защитные возможности: беседы, обучение приемам самообороны, оповещение о возможных ситуациях, контроль за поведением потенциальной жертвы, ориентирование на поддержание постоянной связи с правоохранительными органами и др.[13]
Характер мер виктимологической профилактики зависит от особенностей тех, кому адресованы соответствующие меры, а также от времени, места, способов возможного совершения преступлений, предполагаемых действий преступника и т. д.
Виктимизация, т. е. предрасположенность стать жертвой того или иного преступления, у разных категорий потерпевших проявляется далеко неодинаково. Она во многих случаях опосредована своеобразием личности потерпевшего, в частности ее демографическими, нравственными, ролевыми, психологическими свойствами и особенностями их формирования. В целом вероятность стать жертвой преступления нередко обуславливается совокупностью личностных качеств потерпевшего, взаимодействующих с криминальной ситуацией. При этом главное заключается в направленности поведения, ориентации, установках, целях, намерениях, потребностях этой категории лиц. Если виктимное поведение жертвы вызывающе, агрессивно, противоправно, то оно с большей вероятностью может побудить преступника (преступников) совершить преступные действия.
Виктимологическая профилактика – это специфическая деятельность социальных институтов и правоохранительных органов, направленная на выявление, устранение или нейтрализацию обстоятельств и ситуаций, формирующих виктимное поведение и обуславливающих совершение преступлений, выявление групп риска и конкретных лиц с повышенной степенью виктимности и воздействие на них в целях восстановления или активизации их защитных свойств, а также разработка либо совершенствование уже имеющихся специальных средств защиты граждан от преступлений и виктимизации.
В виктимологической профилактике необходимо различать общий и индивидуальный уровни.
Общая виктимологическая профилактика заключается в выявлении виктимогенных факторов и принятии мер по их устранению или нейтрализации, т. е. в выявлении причин и условий становления жертвой, связанных с защитой интересов потенциальных потерпевших в целом, а также в устранении причин их виктимизации. Это меры глобального характера.
Среди них в первую очередь необходимо выделить воздействие на неблагоприятные экономические факторы, социальную и политическую стабилизацию общества, реализацию мер по укреплению нравственно-психологических отношений в социуме. В связи с этим важными направлениями общей виктимологической профилактики могут считаться совершенствование законодательства (например, в сфере экономической деятельности, чтобы дать возможность многим средним и мелким предпринимателям «выйти из тени», регулярно и полно платить налоги и т. п.), правовая пропаганда, принятие энергичных и действенных мер реагирования на выявленные виктимогенные факторы. Задачи общей профилактики на виктимологической основе решаются, прежде всего, посредством широкого комплекса мер экономического, социально-культурного, воспитательного, правового характера, обеспечивающих формирование личности, которая сможет противостоять преступным посягательствам, обеспечить свою личную и имущественную безопасность. Общая виктимологическая профилактика должна дополнять общую криминологическую профилактику. По существу, это две тесно взаимосвязанные стороны единого предупредительного процесса, взаимодополняющие друг друга. И если подобная гармония будет достигнута, то они способны активно противостоять основным видам современной преступности.
К сожалению, широко известен тот факт, что в комплексных и иных планах профилактики не уделяется должного внимания воспитательной, профилактической работе с потенциальными жертвами преступлений. Работники правоохранительных органов, даже располагая достаточной виктимологической информацией, не всегда используют свои возможности комплексного решения проблем защиты жертв преступлений. Между тем это как раз тот индивидуальный уровень виктимологической профилактики преступлений, который должен логично и эффективно дополнять и обогащать общий.
Среди наиболее типичных мер специальной виктимологической профилактики следует назвать проведение разъяснительной работы в среде потенциальных жертв о соблюдении необходимых мер безопасности. Как показывает практика, именно пренебрежение элементарными нормами безопасности со стороны граждан: болтливость, неразборчивость в связях, излишняя доверчивость, беспечность и т. д. – резко увеличивают вероятность посягательства на них. Важным резервом усиления психической устойчивости, уверенности в себе для многих граждан является кардинальное улучшение правовой осведомленности, грамотности широких слоев населения. В этой связи организация правового обучения населения, знание жертвами своих прав и обязанностей, способов наиболее эффективной правовой защиты своих интересов являются действенным средством виктимологической профилактики. Может стать эффективным привлечение общественных объединений и средств массовой информации к проблемам противодействия разнообразным угрозам и другим негативным явлениям, способствующим преступным посягательствам. Населению в популярной форме необходимо разъяснять причины совершения преступлений и методы противодействия им.
В виктимологической профилактике на бытовом, каждодневном уровне можно выделить следующие основные направления:
– проверка обеспечения безопасности объектов, наличие надежных современных дверных замков, охранной сигнализации, домофонов;
– проведение сотрудниками органов внутренних дел совместно с общественностью рейдов, засад и заслонов в местах возможного нахождения преступников;
– изготовление и распространение специальных памяток – предостережений о том, как не стать жертвой преступников;
– извещение граждан с помощью средств массовой информации о фактах совершения преступлений на данной территории, типичных действиях преступников и о том, как следует поступить жертве в конкретной криминальной ситуации;
– проведение профилактических бесед с людьми, чье социальное, имущественное положение или профессиональная деятельность вызывают повышенный интерес со стороны преступников;
– инструктаж, обучение потенциальных жертв вымогателей правилам личной безопасности, особенно в случаях повышенной опасности для них;
– обучение в необходимых случаях возможных жертв приемам самообороны, предоставление средств индивидуальной защиты (аэрозольные защитные средства, бронежилеты и др.);
– определение способов немедленной экстренной связи потерпевшего с правоохранительными органами в случае преступного посягательства на него;
– контроль за поведением и безопасностью потенциальной жертвы (регулярное посещение места жительства работниками милиции, внештатными сотрудниками, представителями общественности);
– установление шефства над возможными жертвами вымогателей, в том числе с помощью родственников, соседей, знакомых и, конечно, сотрудников правоохранительных органов.
Использование тех или иных конкретных мер виктимологической профилактики зависит от особенностей места, времени, способа возможного преступления, способности потенциальной жертвы оказать противодействие, наличия у соответствующих органов и должностных лиц достаточных сил и средств для оказания помощи жертвам и т. д.
Самостоятельная и неоднозначно решаемая в разных странах проблема – защита потерпевших (и свидетелей) уже после возбуждения уголовного дела. Нередко на жертву оказывается массированное давление не только со стороны родственников и близких обвиняемого (подозреваемого), но и его сообщников. Особенно опасно, если такое давление имеет место со стороны организованной группы или преступного сообщества. Потерпевшего убеждают в нецелесообразности поддержания заявления в правоохранительные органы для возбуждения уголовного дела, бесперспективности дачи показаний против определенных лиц и т. д. В некоторых случаях жертве предлагается не только вознаграждение за ее молчание, но и юридические услуги для выхода из ситуации в связи с расследованием уголовного дела, в других – грозят смертью самой жертве и ее близким. Очень часто все это достигает цели, особенно если при этом подкупают следователей, которым, кстати, тоже нередко угрожают и приводят угрозы в действие.
В этих случаях должна вступать в силу программа зашиты жертв преступлений, что почти всегда требует немалых усилий со стороны правоохранительных органов, а также значительных материальных затрат. Однако мне представляется, что дело не только в этом. Защита жертв (и свидетелей) по уголовному делу может быть обеспечена изменением традиционных уголовно-процессуальных норм даже таких демократических институтов, как гласность или состязательность. Например, если возникнут сомнения в правдивости показаний потерпевшего, которому угрожают расправой, эти сомнения должны «сниматься» не вопросами адвоката в открытом судебном заседании, а каким-то иным способом. Полагаю, что в целях обеспечения безопасности жертвы все данные о ней и все ее показания должны быть засекречены со всеми сопутствующими этому обстоятельствами.
5. Криминологическое прогнозирование и планирование мер борьбы с преступностью
Криминологическое прогнозирование заключается в попытках выяснить, каково будет состояние преступности в будущее время. Различают два вида криминологического прогнозирования: прогнозирование преступности и прогнозирование индивидуального преступного поведения. Можно, конечно, прогнозировать состояние не только преступности в целом, но и ее отдельных видов: преступности в отдельных регионах, в отдельных отраслях промышленности, вообще в народном хозяйстве, преступности в отдельных социальных группах. Такие виды криминологического прогнозирования тоже очень важны и полезны.
Прогнозирование второго вида – прогнозирование преступного поведения – крайне сложно, поскольку мы сталкиваемся со множеством индивидуально неповторимых, а также криминогенных факторов, многие из которых недостаточно изучены, вообще или применительно к отдельно взятому индивиду. Поэтому прогнозирование преступного поведения обычно вызывает серьезные трудности. Прогнозированию преступного поведения посвящено значительное количество работ.
В специальной литературе выделяются следующие исходные принципы криминологического прогнозирования:
– криминологическое прогнозирование есть часть социального прогнозирования;
– разработка прогнозов развития преступности как массового явления исходит из данных и методологии различных научных дисциплин;
– прогнозирование преступности должно быть основано на систематическом изучении прошлой и настоящей динамики преступности, рассматриваемой в широком социальном плане с установлением связи между преступностью и прочими социальными явлениями и процессами;
– для создания объективно правильных прогнозов решающее значение имеет познание основных тенденций преступности на основе понимания общих закономерностей и тенденций развития общества;
– поскольку преступность – специфическое отражение общественных отношений, прогнозы развития преступности отражают и ожидаемое развитие всего общества;
– прогнозы преступности как массового явления не могут быть суммой индивидуальных прогнозов, а исходят из предсказания поведения и деятельности массы людей;
– конкретный процесс общественного развития является комбинацией различных возможностей, поэтому криминологические прогнозы следует формулировать как альтернативы;
– объективная правильность криминологических прогнозов достигается в том случае, если правильно отражены основные тенденции изменений в динамике и структуре преступности.
Криминологическое прогнозирование должно учитывать реально действующие силы, которые, с одной стороны, могут затруднять процесс ограничения преступности и вызывать ее рост, с другой – вести к некоторому сокращению, к изменениям ее состояния и структуры.
Создать систему, включающую все факторы (социально-психологические, демографические, организационные и др.), воздействующие на динамику и структуру преступности, как криминогенные, так и антикриминогенные, – весьма сложная задача, поскольку все они взаимосвязаны между собой и действуют одновременно, в одном случае исключая друг друга, в другом – нейтрализуя.
На практике чаще всего используются два основных вида прогнозирования преступности: экстраполяция, т. е. проекция состояния преступности из прошлого и настоящего на будущее, и экспертный опрос специалистов о будущем преступности, ее динамики, структуре и др.
Рассмотрим пример экстраполяции преступности. Предположим, что в 2002 г. мы пробуем прогнозировать состояние преступности на 2003, 2004 и т. д. годы. Тот период, на который мы опираемся, называется анализируемым периодом, а тот, в рамках которого мы пытаемся определить будущее состояние преступности, – прогнозируемым. Здесь действует правило: чем длиннее (или глубже) анализируемый период и чем короче прогнозируемый период, тем точнее прогноз. Это и понятно, поскольку прогнозировать состояние преступности гораздо сложнее на десять лет, чем на ближайший год. Поэтому желательно ограничить прогноз рамками будущего года, но, конечно, может возникнуть задача прогнозирования преступности на длительный срок. Вообще прогнозирование преступности служит для того, чтобы наметить какие-то пути и способы борьбы с ней.
Поэтому хотелось бы отметить, что прогнозирование должно быть не беспредметным, а направленным на решение конкретной проблемы. Оно не предназначено удовлетворять любопытство, в том числе больших начальников, желающих знать, какова будет преступность, но не отпускающих никаких средств на борьбу с ней. Прогнозирование должно осуществляться в целях борьбы с преступностью, ориентировать предупредительную деятельность, помочь рассчитать силы и средства, сосредоточить усилия на узловых проблемах. Если прогноз отрицательный, нужно принять меры, чтобы он не сбылся. Но если он положительный, необходимо стремиться к его обязательному осуществлению и закреплению успеха. Увы, это бывает очень редко.
Как реально осуществить экспертный опрос? Обычно это делается так: экспертам, т. е. специалистам-криминологам, рассылается (раздается) некая анкета, содержащая вопросы о том, возрастет или уменьшится преступность (отдельные ее виды) в будущем, какой период займет и в силу каких причин произойдет та или иная динамика. Довольно часто опрос экспертов осуществляется во время научных конференций, семинаров, их просят письменно высказаться по данному вопросу. А потом ответы экспертов обобщают, чтобы составить общий прогноз. Конечно, полезно сопоставить прогноз преступности, полученный с помощью экстраполяции, с прогнозом, полученным с помощью экспертного вопроса.
Хотелось бы также сказать о прогнозировании индивидуального преступного поведения. Я несколько раз участвовал в научных исследованиях по такому прогнозированию. Основывались они, в частности, на изучение осужденных в местах лишения свободы и данных о конкретных личностях: что они представляют собой как личности, какие преступления совершили и почему, как ведут себя во время отбывания наказания. В качестве экспертов выступали представители администрации и другие осужденные. Интересно отметить, что мнения осужденных оказались не менее весомы, чем представителей администрации. Разумеется, опрос других осужденных должен быть весьма тактичным и продуманным, поскольку, когда одних осужденных спрашивают о других, возможны эксцессы различного рода. Затем в течение нескольких лет отслеживалось, совершают или нет обследованные новые преступления. Точность прогноза в описываемом случае достигала 55–60 %, т. е. данная методика позволяет более или менее точно спрогнозировать поведение осужденных после выхода на свободу.
Осужденные в колонии находятся, так сказать, под рукой, их легче изучать, особенно если они сами стремятся к сотрудничеству, что случается нередко. Сложнее обстоит дело с людьми, которые находятся на свободе. Привлекают внимание в первую очередь те, которые освободились из мест лишения свободы. Общение с ними достаточно ограничено. Поэтому приходится опираться на материалы, которые имеются в органах внутренних дел. Это данные о том, совершал ли преступления конкретный человек и какие именно, почему он совершил, как он себя ведет, работает – не работает, пьянствует – не пьянствует, с кем общается и т. д., т. е. нужны сведения о личности и поведении в прошлом и настоящем. Из всех полученных данных делается вероятностный вывод о будущем поведении конкретного человека. Подчеркнем, что любой прогноз преступности в целом или же в отношении отдельного лица всегда носит вероятностный характер. Прогноз относительно человека нужен в первую очередь для осуществления профилактических мероприятий, недопущения преступных действий. Поэтому можно сказать, что прогноз делается в интересах конкретного лица.
Возвратимся к прогнозированию преступности и рассмотрим вопрос о сроках, которые оно затрагивает. По срокам можно выделить пять видов: сверхкраткосрочное, краткосрочное, среднесрочное, долгосрочное и сверхдолгосрочное. Самым точным является сверхкраткосрочное: на одни сутки, на двое суток – одним словом, на ближайшее дни; оно чаще всего встречается в деятельности органов внутренних дел, когда составляется прогноз, например, в связи со спортивными соревнованиями, с праздничными или политическими мероприятиями и в соответствии с ним распределяются силы и средства. Конечно, сверхкраткосрочный прогноз можно и нужно составлять в отношении конкретного человека, если существует реальная опасность того, что он может совершить преступление в ближайшее время. Целью прогноза являются меры, препятствующие его осуществлению.
Краткосрочные прогнозы составляются на один год, они наиболее точны, среднесрочные прогнозы – на срок до трех лет, долгосрочные – до пяти лет, сверхдолгосрочные – на срок свыше пяти лет. Сверхдолгосрочные точны менее других и сейчас составляются достаточно редко, хотя математически не представляют собой большой сложности. Для практических нужд борьбы с преступностью наиболее полезны первые три вида прогнозирования преступности, а именно: краткосрочные, сверхкраткосрочные и среднесрочные.
Криминологическое прогнозирование очень тесно связано с планированием борьбы с преступностью. Планирование борьбы с преступностью может быть ведомственным, межведомственным или охватывать город, район, регион, субъект Федерации или федеральный округ, даже всю страну. В любом случае это должно быть комплексное планирование, предусматривающее участие правоохранительных и иных государственных и общественных организаций, администраций предприятий и учреждений, в том числе культурных, предпринимательских структур и т. д. Все они должны реализовывать экономические, организационные, технические, воспитательные и иные предупредительные меры.
По своему содержанию и направленности планы могут быть ориентированы на борьбу преступностью в целом, с отдельными ее видами (преступность несовершеннолетних, насильственная преступность, корыстная преступность и др.) или на борьбу с преступностью в отдельных сферах жизни, в неблагополучных слоях общества, в тех или иных отраслях хозяйства или в социальных группах. Наверное, излишне доказывать, что каждый вид планов в зависимости от направленности обладает своей спецификой и предусматривает различные средства и подходы к осуществлению предупредительной деятельности. Можно рекомендовать, чтобы к разработке планов по мере необходимости привлекались специалисты. Например, если планируется работа по предупреждению преступности в семье и повышению роли семьи в борьбе с преступностью, для большей эффективности надо привлекать специалистов в области семьи, психологов и юристов, специализирующихся в области семейного права. То же самое касается планов по предупреждению преступности в отдельных отраслях хозяйства и экономической деятельности, по борьбе с терроризмом или имущественными преступлениями, вообще с любыми преступлениями, где требуются специальные навыки и знания.
Планы борьбы с преступностью должны опираться на результаты криминологического прогноза, в них должны вноситься необходимые коррективы в зависимости от результатов прогнозирования. Планы должны ориентироваться также и на возможности, которые имеются у субъекта предупредительной деятельности, и обязательно учитывать особенности объекта предупредительного воздействия. Без этого ничего не получится. Таким образом, субъект, объект и результаты криминологического прогнозирования должны быть связаны между собой, особенно если речь идет о планах не только на будущий год, а скажем, на несколько лет.
На практике совершенно оправданно выделяется приоритетное планирование борьбы с преступностью несовершеннолетних, в котором принимают участие специалисты самого различного профиля. Авторы таких планов понимают, что от преступности несовершеннолетних зависит состояние преступности в обществе в целом, в том числе и рецидивной, и организованной преступности.
В процессе планирования преступность необходимо рассматривать как сложную, стихийно складывающуюся многофакторную систему, характеризующуюся нестабильностью и вероятностью. Преступность, будучи системным образованием, имеет собственную структуру, специфические функциональные связи между составляющими ее компонентами (отдельными преступниками, группами и видами преступлений). Она выступает не как механическая сумма конкретных преступлений, а как определенное качественное единство, социальное явление системного порядка. Непосредственное управляющее воздействие на преступность в целях ее ограничения и локализации имеет существенные ограничения в силу вероятностного характера и стихийности этого социального феномена, сложного переплетения различных факторов, порождающих преступность либо способствующих ей. Борьба с преступностью может и должна быть плановой и организованной.
Преступность в силу сложного взаимодействия способствующих и противодействующих обстоятельств развивается неравномерно во времени применительно к отдельным видам преступлений и в территориальном разрезе. Криминологическое планирование должно базироваться на социологическом анализе закономерностей и тенденций, проявляющихся в структуре, функциональной взаимосвязи элементов и динамике преступности как одной из систем социального порядка, а также на результатах изучения комплекса причин и условий, способствующих совершению преступлений. При этом направления, объем, характеристику профилактических мероприятий в криминологических планах как целенаправленных управленческих решениях, обращенных в будущее, целесообразно строить применительно к уровням преступности, уровням проявления криминогенных факторов и результатам действия мер общей и специальной криминологической профилактики.
Анализ задач, стоящих перед правоохранительными органами как субъектом криминологического планирования, свидетельствует о том, что они носят комплексный характер и могут быть решены только совместными целенаправленными усилиями государственных и общественных организаций, что, безусловно, требует широкого использования принципов программно-целевого планирования для разработки и реализации мероприятий по предотвращению преступлений и борьбе с преступностью в целом. Переход на систему программно-целевого планирования, отмечает в своем исследовании К.Р. Абызов,[14] позволит существенно повысить эффективность перспективного планирования предупредительной деятельности правоохранительных органов, поскольку оно:
– способствует научному обоснованию перспективных целей и задач деятельности этих органов. Программное планирование требует, чтобы разработка перспективных целей и задач базировалась на результатах комплексных прогнозов, чтобы они формулировались таким образом, что конечный результат предупредительных усилий был бы достижимым и измеряемым. При четком количественном формулировании долгосрочных целей возможен аналитический подход к распределению ресурсов, сил и средств на основе их вклада в достижение целей;
– обеспечивает научно-методический инструмент для оптимального распределения ограниченных ресурсов, сил и средств. При этом решается одна из труднейших задач – обеспечение такого оптимального распределения ресурсов, сил и средств, которое позволит достичь наибольшей эффективности деятельности;
– увязывает цели и расходы на предупредительную активность в количественной форме затраты—результаты—цели;
– совершенствует основу для принятия оптимальных решений по распределению ресурсов. Система программного планирования стимулирует анализ затрат и результатов альтернативных мероприятий и программ. Ее задача – представить лицу, принимающему решения, набор альтернатив, включающих в себя оптимальные сочетания различных подходов к решению поставленных проблем с необходимыми объемами ассигнований. Основная проблема при распределении ресурсов – выбор таких альтернатив, которые обеспечивают наибольший результат для общества в условиях определенных ограничений в финансах, личном составе, техническом обеспечении, уровне подготовки кадров и т. д. Эта задача осуществляется путем анализа различных программ и методов проведения операций и сопоставительной оценки затрат и результатов каждого из вариантов;
– взаимоувязывает годовое финансирование правоохранительных органов с перспективными программами и финансовыми планами. Стратегические решения по распределению ресурсов отражаются в перспективных программах и соответствующих финансовых планах, определяющих перечни задач и уровни их финансирования на планируемый период с разбивкой на пятилетку и годам. Текущее же их финансирование осуществляется на основе финансовых планов. Таким образом, годовой финансовый план становится материальным инструментом управления оперативной предупредительной деятельностью. Программное планирование, объединяя в единый комплекс перспективное (среднесрочное) и тактическое (текущее) планирование, обеспечивает преемственность планов и реализацию «скользящего» принципа планирования;
– стимулирует непрерывный анализ текущих и перспективных программ и мероприятий.
Таким образом, программное планирование – это научно-методический инструмент для разработки и принятия оптимальных решений по распределению ресурсов, а также для реализации программ и мероприятий в соответствии с принятыми решениями.
Вместе с тем внедрение системы программного планирования связано с решением ряда научно-методических и организационных проблем, основными из которых являются:
– формулирование научно обоснованных перспективных целей деятельности правоохранительных органов на основе результатов соответствующих комплексных прогнозов и в виде системы определенных количественных и качественных показателей, которые могут практически использоваться руководством регионами страны;
– разработка методов количественного измерения задач, затрат и результатов в сопоставляемой форме;
– ограниченность информационной базы;
– разработка достоверного справочно-информационного фонда и отраслевых нормативов по всем аспектам деятельности названных органов.
Проблема предупреждения преступности является сложной задачей, охватывающей деятельность органов внутренних дел, прокуратуры, юстиции, судов и различных общественных организаций, которую необходимо решать на основе комплексных межведомственных планов и программ. В свою очередь, эти планы и программы должны формироваться на основе перспективных целей, определяющих наиболее важные и актуальные проблемы по предупреждению преступности. Основой формулирования этих целей являются результаты перспективных комплексных прогнозов.
Литература
Криминология: Учебник / Под ред. А.И. Долговой. М., 2002.
Криминология: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. М., 2002.
Аванесов Г.А. Теория и практика криминологического прогнозирования. М., 1972.
Теоретические основы предупреждения преступности / Под ред. И.И. Карпеца, Г.М. Миньковского. М., 1977.
Аванесов Г.А. Криминология. Прогностика. Управление. Горький, 1972.
Бородин С.В. Борьба с преступностью: теоретическая модель комплексной программы. М., 1990.
Вицин С.Е. Моделирование в криминологии. М., 1973.
Вицин С.Е. Методика краткосрочного прогнозирования оперативной обстановки в регионе. М., 1993.
Горяинов К.К., Кондратюк Л.В. Проблемы прогнозирования преступности в региональном разрезе // Вопросы борьбы с преступностью. 1983. Вып. 39.
Малков В.Д., Токарев А.Ф. Организация деятельности органов внутренних дел по предупреждению преступлений: Учебник. М., 2000.
Герасимов С.И. Организация криминологической профилактики в г. Москве. М., 2000.
Алексеев А.И. Криминология: Курс лекций. М., 2001.
Алексеев А.И., Герасимов С.И., Сухарев А.Я. Криминологическая профилактика. Теория, опыт, проблемы. М., 2001.
Бурлаков В.Н. Личность преступника как объект профилактической деятельности органов внутренних дел. СПб., 1995.