1. Общая характеристика рецидивной преступности
Рецидивную преступность составляют преступления, совершенные лицами, ранее уже привлекавшимися к уголовной ответственности.
Рецидивная преступность представляет собой один из наиболее опасных видов преступности. Ее повышенная общественная опасность обусловлена прежде всего тем, что совершение лицом более одного преступления свидетельствует об упорном стремлении продолжать преступное поведение, об укреплении в сознании преступных навыков, стойких антиобщественных взглядов и убеждений. Кроме того, рецидивная преступность является свидетельством неумения государства и общества исправлять своих оступившихся членов и помогать им по мере необходимости.
Преступления, совершаемые теми рецидивистами, которые не скатились на социальное дно, не спились и сохранили свои интеллектуальные черты, чаще отличаются продуманностью, тщательной подготовкой, предварительным распределением ролей между соучастниками, сокрытием орудий и следов преступления, умелой реализацией похищенных ценностей и т. д. Указанные преступления имеют, как правило, более тяжкие последствия по сравнению с преступлениями, совершаемыми впервые.
Общественная опасность рецидивной преступности выражается и в том, что преступники-рецидивисты оказывают исключительно вредное влияние на неустойчивых лиц, особенно несовершеннолетних, и втягивают их в преступную активность. Выборочные исследования показывают, что наибольшей устойчивостью обладают преступные группы, которые состоят из рецидивистов или возглавляются ими. Используя ранее несудимых в качестве исполнителей преступлений, рецидивисты, являясь организаторами, обычно стремятся избежать разоблачения. Все это позволяет рассматривать рецидивную преступность в качестве определенного источника преступности вообще.
В России каждое третье-четвертое преступление совершается такими лицами. Подобная картина наблюдается во многих странах мира. До революции 1917 г. в России уровень рецидивной преступности достигал 25 %. И сейчас он удерживается в пределах 25–30 %. Следовательно, мы можем говорить о достаточно устойчивой тенденции в структуре преступности этого вида. Трудно сказать, хорошо это или плохо, что только до 30 % совершивших преступление ранее уже наказывались за преступное поведение. С одной стороны, хорошо: если всего 25–30 % из числа преступников вновь совершают преступные действия, это может свидетельствовать об успешной деятельности правоохранительных органов, что опровергает расхожее житейское представление, что тюрьма не исправляет, а только портит. С другой стороны, очень плохо, что в орбиту преступной активности вовлекаются новые люди, которые в структуре рецидивной преступности занимают 70–75 %.
Но приведенные данные относятся ко всем вновь совершившим преступления, а не только к тем, кто отбывал наказание в виде лишения свободы. Здесь картина иная: 52 % бывших заключенных вновь совершают преступления. Поэтому можно обоснованно утверждать, что в отношении половины лишенных свободы преступников цели наказания не достигнуты.
В юридической науке, и в частности в криминологии, принято выделять несколько видов рецидивов:
– уголовно-правовой, когда преступление совершают лица, судимость которых не снята и не погашена в установленном законном порядке;
– криминологический, когда преступления вновь совершают лица независимо от того, снята или погашена у них судимость за предыдущее преступление;
– пенитенциарный, когда преступление вновь совершают лица, которые ранее уже отбывали наказания в местах лишения свободы;
– особо опасный, когда вновь совершаются тяжкие или особо тяжкие преступления.
Имеется мнение, что о рецидиве можно говорить и в том случае, если человек, осужденный за совершенное преступление, ранее уже совершал уголовно-наказуемое деяние, но сумел избежать уголовной ответственности. Думается, однако, что эта позиция не обоснована, поскольку предоставляет возможности для произвола и, следовательно, является нарушением законности. Имело ли место преступление и виновен ли в нем данный человек, может решать только суд. Однако преступное поведение в прошлом должно учитываться при построении тактики расследования преступлений, проведения отдельных следственных действий и т. д.
В зависимости от характера совершенных преступлений, можно выделить:
– общий рецидив, когда вновь совершаются неоднородные или не одни и те же преступления, например первое преступление – убийство или нанесение тяжкого вреда здоровью, а второе – кража;
– специальный рецидив, когда вновь совершаются одни и те же или однородные преступления, например первое преступление – грабеж, а второе – опять грабеж или разбой.
Трудно сказать, свидетельствует ли совершение разнородных преступлений о некой универсальной преступной установке личности или о ее безразличии к тому, какие преступления совершать. Очень часто разнородные преступления можно наблюдать в деятельности людей, которые находятся за рамками нормальных связей и отношений. Нередко совершение одних и тех же преступлений убедительно демонстрирует профессионализацию преступника, его умение совершать преступления в течение длительного времени и замаскированными способами. Такие люди представляют немалую общественную опасность. Но во всех случаях надо искать причины того, почему человек повторно совершает преступления независимо от их характера и степени общественной опасности.
Наиболее высокий уровень рецидива наблюдается среди лиц, совершивших кражи (до 70 % ранее судимых среди совершивших это преступление), а также среди виновных в хулиганстве (до 60 %). Несколько ниже рецидив среди виновных в грабежах, разбоях, вымогательствах, угонах автомототранспорта; еще ниже среди совершивших убийства, изнасилования и причинивших тяжкий вред здоровью. Среди воров 33 % имели четыре и более судимостей. Наблюдения показывают, что если первым преступлением была кража, то и последующие преступления, скорее всего, будут кражами или преступлениями, так или иначе нацеленными на завладение чужим имуществом. Это как раз и есть специализация, которая упоминалась выше.
Рассмотрим некоторые характеристики личности рецидивистов. Различные исследования позволили выделить их наиболее типичные черты.
– Отчуждение от позитивной среды, уход в иное, антисоциальное измерение. Для большинства рецидивистов, особенно судимых многократно, характерно отсутствие семьи, профессии, постоянной работы и постоянного места жительства, т. е. частичная или даже полная дезадаптация. С другой стороны, такие люди прекрасно приспособлены к жизни в местах лишения свободы, они чувствуют себя своими в антиобщественных и преступных группах, ценности и нормы которых они не только разделяют, но часто участвуют в их созидании и формировании. Не надо думать, что рецидивисты, и в особенности многократно судимые рецидивисты, все время находятся в постоянной оппозиции к обществу: современные исследования показывают, что многие из них охотно сотрудничают и с милицией, и с администрацией исправительных учреждений.
– Бедность потребностно-мотивационной сферы, преобладание материальных потребностей. Для преступников-рецидивистов типичен невысокий уровень общей культуры, примитивные потребности, в основном сводящиеся к удовлетворению материальных нужд, обеспечению желаемого социального статуса в неформальной антиобщественной среде и личной безопасности в случае совершения преступления. Бытует расхожее мнение, что среди преступников и преступников-рецидивистов много очень талантливых людей. Это выдумка, не подтверждаемая реальной жизнью. «Художественные» произведения преступников, в том числе песенная продукция, примитивны и убоги.
– Наличие лидерских способностей у рецидивистов. Речь идет о наличии подобных способностей лишь у некоторых из них, а отнюдь не у всех. Если такие способности сочетаются с профессиональными преступными умениями и навыками, то обладатель таких качеств представляет собой существенную общественную опасность.
– Деградация личности по мере роста числа осуждений и лет, проведенных в местах лишения свободы. Жизнь от преступления к преступлению, антиобщественный образ жизни, постоянная боязнь разоблачения, отсутствие позитивных социальных контактов постоянно и неуклонно снижают уровень личности, чему столь же активно способствует пребывание в местах лишения свободы. Чем больше судимостей и лет, проведенных в местах лишения свободы, тем больше лиц, страдающих психическими расстройствами. Наиболее высокий уровень психически аномальных преступников наблюдается среди осужденных в местах лишения свободы особого режима. Большая часть многократно судимых рецидивистов выглядит намного старше своих лет, иногда – глубокими стариками, страдает хроническими соматическими болезнями. Они нуждаются в постоянном медицинском обслуживании и уходе, вряд ли кто-нибудь из них способен постоянно трудиться.
– Утрата страха перед наказанием, прежде всего обусловленная тем, что рецидивисты плохо адаптированы к условиям свободы, им хорошо там, где она отсутствует. Поэтому многие из них совершенно не боятся возвращения за колючую решетку, для них тюрьма является родным домом. Я неоднократно наблюдал людей, которые совершали преступления именно ради того, чтобы вернуться в места лишения свободы. Многим рецидивистам действительно хорошо в исправительных учреждениях, они не могут жить вне жестких рамок регламента жизни и без опеки вышестоящей силы, в роли которой выступают правила отбывания наказания и администрация мест лишения свободы. Для рецидивистов весьма привлекательны существующие в местах лишения свободы антиобщественные группы преступников, членством в которых они весьма дорожат. Еще одна категория рецидивистов, стремящихся в исправительные учреждения, – это лица, утратившие связи, особенно родственные, не имеющие крыши над головой и постоянного источника получения средств к существованию. Среди них много стариков и инвалидов, для которых пребывание в местах лишения свободы означает решение основных жизненных проблем с жильем, питанием, лечением, досугом и т. д. Конечно, это печально, что есть люди, мечтающие о тюрьме как о месте спокойной и обеспеченной жизни, но тем не менее такие люди есть, причем не только в нашей стране, но и практически во всем мире.
– Знание правовых норм при отсутствии солидарности с ними. Необходимо уточнить, что рецидивисты хорошо знают нормы уголовного или уголовно-исполнительного права лишь в части, которая им необходима или с которой они сталкивались во время следствия, суда или отбывания наказания. Поэтому их правовые знания более чем ограничены и закрепляются в их личности лишь на уровне фиксации, но не солидарности с ними. Хотя, впрочем, и здесь нужны определенные комментарии. Преступники, в том числе и рецидивисты, по большей части согласны с наличием каких-то уголовно-правовых или уголовно-процессуальных норм в принципе. Например, они считают вполне справедливым наказание за убийство или грабеж, но при этом возражают относительно того, как эта норма применена лично к ним, главным образом в части санкции – срока лишения свободы. Иными словами, они каждый раз находят необоснованным применение именно к ним тех или иных правовых норм.
Преступников-рецидивистов отличает стремление к постоянному и интенсивному общению с теми, кто ведет антиобщественный образ жизни, в частности совершает преступления. Таким образом формируются и закрепляются нормы антиобщественной идеологии и морали, что активно способствует распаду общественно-полезных связей и созданию социально-психологической общности статусов и интересов рецидивистов. Устойчивость названных групп обеспечивается как их лидерами, так и преданностью их участников групповым ценностям. Многие рецидивисты заботятся о пополнении преступных группировок, для чего втягивают в них молодых людей, нанося тем самым огромный ущерб обществу.
Как показали выборочные исследования, количество рецидивистов, совершивших преступления в группе, уменьшается по мере увеличения их возраста. Наоборот, с увеличением возраста растет число рецидивистов, совершивших преступление в одиночку. В большинстве случаев это может свидетельствовать о высокой общественной опасности личности рецидивиста.
Всероссийская перепись осужденных 1999 г. показала, что в нашей стране уменьшается относительное число лиц, многократно привлекавшихся к уголовной ответственности. Так, с тремя судимостями в 1970 г. было 14,0 %, в 1999 г. – 11,3 %, с четырьмя судимостями – 6,5 и 4,0 %, с пятью – 3,0 и 1,7 %, с шестью – 1,3 и 0,8 %, с семью – 0,6 и 0,4 %, с восемью – 0,3 и 0,2 %, с девятью и более судимостями – 0,2 и 0,1 %. Мы видим, что из года в год уменьшается число многократно судимых рецидивистов.
Максимальное число судимостей отмечено у осужденных, отбывающих наказание в колониях особого режима (3,2 %) и в женских колониях строгого режима (2,8 %). У отбывающих пожизненное заключение в среднем по две судимости. Большое число судимостей у осужденных, отбывающих наказание в тюрьмах (2,2 %).
Полученные сведения о лицах, совершивших преступления при особо опасном рецидиве, свидетельствуют, что большинство из них (90,5 %) находится в мужских колониях особого режима, в том числе 1,9 % – в колониях, предназначенных для отбывания пожизненного срока лишения свободы, 5,5 % – в женских колониях строгого режима и 4 % – в тюрьме.
В криминологии принято различать два типа личности рецидивиста: антисоциальный и асоциальный. Разумеется, эти названия условны. Под антисоциальным типом личности понимается личность, которая активно, настойчиво, постоянно противопоставляет свои преступные намерения, цели, установки ценностям общества. Это те, о ком можно сказать, что они борются с законом: они не ждут, когда сложится благоприятная ситуация для совершения ими преступлений, а сами активно создают такие ситуации. В отличие от них асоциальные преступники более пассивны, они «плывут по течению», для них совершение преступлений – «просто» способ материального обеспечения дезадаптивного антиобщественного существования. Чаще всего это бездомные алкоголики. Вообще, алкоголики-бродяги – самые свободные люди на земле, поскольку у них нет никаких забот и обязанностей, кроме, конечно, тех, которые направлены на обеспечение их существования.
В одной исправительной колонии я обследовал осужденного, который находился в местах лишения свободы в 13-й раз; он был профессиональным портным, имел вполне приличный заработок и крышу над головой, но, очевидно, жизнь на свободе была не для него. Он постоянно совершал мелкие кражи, причем демонстративно, словно стараясь, чтобы его тут же схватили. В предыдущий раз он украл несколько консервов с прилавка на глазах у продавцов и покупателей и, конечно, был тут же задержан. А в последний раз он украл кролика у начальника местной милиции и был им же задержан с кроликом подмышкой. В исправительной колонии, где он ранее уже отбывал наказание и его хорошо знали, он был определен на хозяйственную работу, которой он был вполне доволен и выполнял ее с особым старанием и деловитостью. Нечего и говорить, что администрация не могла нарадоваться, глядя на его труды.
Для многократно судимых рецидивистов показательна судьба С., семь раз привлекавшегося к уголовной ответственности за кражи и два раза – за систематическое занятие бродяжничеством. «Вор в законе».
С. вырос в семье, в которой было еще двое младших братьев. Родители, по словам С., его любили, а если и наказывали, то не очень строго. Однако уделяли ему мало внимания из-за загруженности по работе, поэтому он был представлен сам себе. «Они говорят, – рассказывает С., – что, поскольку я все время сижу, я самый любимый, что они виноваты во всем. Все время мне писали письма». Даже в 1-м классе он проучился лишь несколько месяцев, потом все время убегал из семьи и школы, бродяжничал. В 8 лет был помещен в специальное учебное заведение, откуда тоже убегал. Рано стал воровать. «Я почти все время сидел, на свободе был мало, всего в общей сложностей за свою жизнь не более 4 лет (в момент обследования ему было 54 года). Никогда не был женат, хотя женщины были. После очередного освобождения, бродяжничал, жил у случайных знакомых, иногда у родителей. Жил за счет краж, но пил мало; общался с такими же, как и я. В совершенных преступлениях никогда не сознавался, в колонии другие осужденные меня уважают. За все годы неволи никто никогда со мной не говорил по душам и подолгу. Когда со мной говорят, то обычно угрожают или заставляют что-то сделать. Какая разница, год лишний прожить или сейчас умереть. Все равно из зоны живой не уйду».
У С. гипертония, склероз легких, язва 12-перстной кишки; он перенес инсульт, в результате которого отнялись правая рука и нога. Инвалид II группы. С. – яркий пример загубленной жизни, причем в основном по своей собственной вине. Он не имеет абсолютно никаких перспектив в жизни, у него нет никаких родственников – незадолго до нашей беседы умерли его родители, поэтому после освобождения ему негде жить. Он никому не нужен, в том числе и другим преступникам-рецидивистам.
В беседах со мной С. никого не упрекал, казалось, он полностью смирился со своей судьбой. Однако психологическое тестирование показало, что он все-таки винит свою мать, воспринимая ее в то же время как силу, которая способна действительно помочь. В его случае этого не произошло.
2. Причины рецидивной преступности
Причины рецидивной преступности нужно исследовать в контексте прежде всего общих причин преступности. Иными словами, факторы, которые порождают преступность в целом, детерминируют и рецидивную преступность. Собственно говоря, в отсутствие общих причин преступности не было бы и рецидивов, как, впрочем, и иных видов преступности. Но мы остановимся на причинах именно рецидивной преступности, поскольку они являются объектом предупредительных усилий.
Прежде всего, необходимо обратить внимание на недостатки деятельности исправительных учреждений, которые способствуют развитию повторной преступности. Основной недостаток пенитенциарной работы в том, что, во-первых, не оказывается должного дифференцированного воздействия на отдельные категории преступников. Из-за этого методика воспитательной работы с осужденными, например, за убийства практически ничем не отличается от работы, которая проводится в отношении осужденных за кражи и другие корыстные преступления. Во-вторых, сотрудники тюремных учреждений плохо знают психологию конкретных преступников и вообще слабо владеют методами психологического изучения: они недостаточно глубоко вникают в причины совершенных преступлений, хоть само собой понятно, что вылечить человека невозможно, если не знать, чем он заболел. Я хочу сказать, что индивидуальное воздействие на осужденных пока что не отличается глубиной и высоким профессионализмом. Правда, сейчас во многих исправительных учреждениях работают профессиональные психологи, а также психиатры, однако результаты их работы слабо используются в исправительной практике. Психологи и психиатры существуют как бы сами по себе, хотя получаемые ими результаты представляют значительный интерес.
В некоторых исправительных учреждениях недостаточно учитывают социально-психологические явления и процессы, структуру и иерархию существующих там неформальных групп, внутригрупповую и межгрупповую динамику, отношения между группами и внутри групп. Осужденные в местах лишения свободы делятся на три основные группы:
– Элита, которую составляют наиболее почитаемые в преступной среде лица, из них можно выделить «воров в законе» и так называемых «смотрящих». Первые – это личности, которых за заслуги перед преступным сообществом, верность преступным традициям и нравам, за лидерские способности особо отметили другие преступники. «Смотрящие» – тоже лидеры, но рангом пониже «воров в законе». Нельзя объявить самого себя «смотрящим» или «вором в законе», таковыми может признать только верхушка преступной среды.
– Самая многочисленная группа, членов которой часто называют «мужиками», – это промежуточная группа, которая обычно не нарушает режим и является основой порядка исправительного учреждения.
– Группа так называемых отвергнутых или опущенных – это лица, которых сообщество не принимает (пассивные гомосексуалисты; лица, уличенные в сотрудничестве с правоохранительными органами; лица, совершившие преступления против детей; замеченные в кражах вещей или продуктов питания у других осужденных; лица с женоподобной фигурой; лица, которые не смогли заплатить карточный долг).
Если в исправительном учреждении «командуют» представители «элиты», а администрация идет у них на поводу, это приводит к самым печальным последствиям, поскольку осужденные начинают активнее усваивать нормы преступной среды и следуют им в дальнейшей жизни. Влияние преступной идеологии и морали является более чем серьезным препятствием для успешной воспитательной работы. Можно сказать, что в таком случае особое значение имеет влияние других преступников, как правило, наиболее опасных.
Наверно, трудно отыскать на земном шаре страну, в которой тюремщики не нарушали бы законность, пусть даже и в незначительной мере. Отечественные же тюрьмы являются «законными» наследницами ГУЛАГа; в нашей стране десятилетиями попирались права личности и пока еще не хватает материальных возможностей что-либо изменить. Но тем не менее грубые и систематические надругательства над законностью встречаются редко. Более того, в некоторых исправительных колониях администрация и осужденные психологически как бы меняются местами, в том смысле, что последние по многим вопросам диктуют свою волю. Однако дело не только в прямом нарушении закона, а в равнодушии и безразличии начальства к преступникам, в отсутствии отношений партнерства и сотрудничества, а напротив – наличии давления и диктата.
Работники исправительных учреждений не привыкли выслушивать осужденных, да и времени у них на это мало из-за неимоверного количества служебных обязанностей: не умеют они вызвать и на откровенность, исповедь. Я многим осужденным задавал вопрос: «Скажите, за все время Вашего пребывания в местах лишения свободы кто-нибудь из администрации беседовал с Вами обстоятельно и доверительно?». В подавляющем большинстве случаев следовал отрицательный ответ, а некоторые из опрашиваемых просто удивлялись такому вопросу.
Между тем многие из них страстно желают выговориться, облегчить душу, быть понятыми, да и самим понять, что произошло, почему, как быть, как жить дальше, как строить отношения с другими людьми, например со своей семьей. Они бессознательно ощущают себя жертвой гигантской бездушной машины в лице следствия, суда и администрации исправительного учреждения, которые всего лишь зафиксировали факт нарушения закона и проштемпелевали срок наказания, но не увидели за всем этим живого человека с его бедами и заблуждениями.
В исправительных учреждениях из-за специфики условий тревожность людей значительно возрастает. Этим можно объяснить постоянное эмоциональное напряжение многих осужденных, напряженность в отношениях между ними, между ними и представителями администрации; аффективные взрывы, острые конфликты, порой переходящие в насильственные преступные действия, нередко возникающие по внешне ничтожным поводам. Для преступников характерны бурные реакции, они возмущаются, кричат, угрожают, чего-то требуют. Однако внимательный анализ их поведения позволяет установить, что они в большинстве случаев отнюдь не преследуют конкретные, так сказать, внешние цели, они просто хотят снять внутреннее напряжение, выплеснуть его. Постепенно такой стиль поведения, равно как и уровень тревожности, становится привычным, сохраняясь у некоторых людей даже после освобождения и оказывая сильное влияние на повторное преступное поведение.
Так называемые отвергнутые или опущенные находятся за рамками «нормального» тюремного общения, являясь объектом постоянных глумлений и издевательств со стороны других осужденных, унижений, порой глубоких и беспредельных. Они, даже загнанные в угол, далеко не всегда находят защиту у администрации, а порой просто боятся прибегнуть к ее помощи и уж, разумеется, не могут рассчитывать на снисхождение или милость своих мучителей.
Специальные наблюдения показывают, что значительная часть взятых под стражу или направляемых в колонию, особенно в первый раз, боится не представителей администрации и не самих изоляторов или колоний с их камерами, решетками и т. д. В этот момент они мало думают о предстоящей каре. Больше всего они страшатся тех, с кем придется вместе отбывать наказание, тюремных обычаев и традиций, которые зачастую успешно конкурируют с официальными правилами и предписаниями. Их страхи отнюдь не беспочвенны, поскольку некоторые лица выталкиваются, изгоняются из среды осужденных, опускаются ими на самое дно, причем почти всегда в наиболее оскорбительной форме. Это – побои, нанесение телесных повреждений, постоянные притеснения, издевательства и насмешки, гомосексуальное насилие.
Некоторые притеснения отвергнутых (будем называть их так) бывают настолько изощренными и скрытыми, что их подчас невозможно сразу установить и должным образом отреагировать. Так, во многих колониях эти лица не имеют права притронуться к дверной ручке и сами открыть дверь. Они должны дождаться, пока кто-нибудь другой откроет ее, и воспользоваться этим. В бараках, столовых и клубах униженные люди обязаны занимать особые места, как правило, самые неудобные и т. д. Администрация из самых благих побуждений, не желая обострять конфликты, в ряде случаев закрывает глаза на эти «мелочи».
Пресс унизительного положения отвергнутых не ослабевает никогда, если не в открытой, то в скрытой форме. На всех них распространяется запрет на общение, контактировать они могут лишь друг с другом. Столь оскорбительный статус закрепляется за определенным человеком на весь срок пребывания в местах лишения свободы, и изменить это положение невозможно. Ярлык отвергнутого сохраняется при переводе в другую колонию, помещении в больницу, часто и после выхода на свободу. Не случайно некоторые отвергнутые, сознавая безысходность и трагизм своего положения, убивают обидчиков или совершают побег. Справедливости ради отметим, что в группах отвергнутых также происходит расслоение, и на низшую ступень опускаются самые слабые и неприспособленные, презираемые и самими отвергнутыми, стоящими выше на социальной лестнице. Последние иногда даже распоряжаются ими, например «выдают» пассивных гомосексуалистов паханам.
Разумеется, стратификация (расслоение сообщества на отдельные неформальные группы) – явление вполне естественное. Однако если другие неформальные группы создаются добровольно, «отвергнутые» осужденные объединяются принудительно, поскольку они часто лишены возможности выбора группы. Угрозами или силой их вынуждает поддерживать обособленность сообщество осужденных. Так, осужденный, попавший для дальнейшего отбывания наказания в колонию, если он ранее не был отвергнут в следственном изоляторе или воспитательной колонии для несовершеннолетних, в определенной степени свободен в выборе неформальной группы (с положительной, нейтральной или отрицательной направленностью), а в некоторых случаях может даже перейти из одной группы в другую. Иное дело, если осужденный ранее уже был отвергнут преступниками. По прибытии в колонию он согласно существующим в среде осужденных неписаным правилам обязан примкнуть только к группе «отвергнутых». В данном случае действует жесткий закон взаимоотношений между преступниками, базирующийся на прочно сохраняющихся ими традициях и привычках. Нарушение его со стороны осужденного, признанного «отвергнутым», чревато для него крупными неприятностями – от угроз до физической расправы.
По сравнению со всеми другими неформальными группами в местах лишения свободы отвергнутые занимают самое унизительное положение – на «дно» опускаются все изгнанные из сообщества осужденных. Необходимо подчеркнуть, что при наличии публичного факта отвергания такие осужденные «выталкиваются» именно всем сообществом, не только отрицательно ориентированными осужденными, хотя, как правило, по их инициативе, но и лицами с нейтральной и зачастую даже с положительной направленностью. Однако именно первые определяют общее отношение к ним, преследуя других лиц, которые поддерживают взаимоотношения с отвергнутыми осужденными или стараются их защитить. Они сами рискуют быть опущенными на «дно».
Взаимоотношения членов отрицательной группы из окружения паханов с жертвой в начальной стадии ее отвергания нередко носят скрытый характер, что мешает администрации пресечь эти действия.
Как показало наше исследование, лица рассматриваемой категории очень редко вовлекаются в самодеятельные организации осужденных, в ряде мест они недостаточно охвачены системой профессионально-технического образования. Крайне редко практикуется их трудоустройство в столовых, санпропускниках, библиотеках, комнате свиданий и т. д. Весьма ограничены возможности их использования и в производственной сфере. Так, в одной из колоний общего режима Пензенской области отвергнутые осужденные работали в спальном помещении. Администрация иногда не решается выводить их на работу в заводские цехи в связи с невозможностью оградить их от преследований со стороны отрицательно характеризуемых осужденных.
Таким образом, отвергнутые в местах лишения свободы представляют собой сложное социально-психологическое явление, имеющее ярко выраженную антиобщественную направленность. Являясь отрицательным показателем взаимоотношений в среде осужденных, отвергнутые лица вынуждены занимать наиболее низкое положение в ее статусно-ролевой структуре.
Разумеется, администрация колоний далеко не всегда безучастна к этому негативному явлению. Она предпринимает различные, часто весьма эффективные меры по его устранению или хотя бы ограничению сферы отрицательного влияния. Поэтому отвергание в резкой форме имеет место не во всех исправительных учреждениях, что, подчеркну еще раз, в первую очередь зависит от должностных лиц таких учреждений. Там, где строго соблюдается режим и эффективно осуществляются предупредительные меры, отвергание совершается в скрытых или менее жестоких формах и в отношении небольшого количества осужденных. Даже в одной и той же колонии оно то проявляется в явной форме, то перестает носить видимый характер, что также в решающей степени зависит от администрации. В целом накоплен значительный опыт предупреждения этих нежелательных процессов.
Вообще, способ отвергания имеет свою смысловую нагрузку. Во многих случаях его пытаются максимально приблизить к характеру того деяния, за которое осужден данный человек. Как мы уже отмечали, за сексуальные преступления против детей наказывают сексуальным же насилием, часто сопровождаемым издевательствами над жертвой и ее избиением. Это не обязательно должен быть насильственный гомосексуальный акт, иногда бывает достаточно провести половым членом по лицу отвергаемого. Лиц, совершивших другие тяжкие преступления, например убивших детей путем их сожжения, отвергают с применением огня (известен факт, когда в процессе избиения подносили горящие предметы к различным частям тела жертвы). При невозможности добыть огонь таких лиц иногда привязывали к радиатору или трубам отопительной системы. Смыслом этих действий, как представляется, является не только унижение человека, но и желание дать ему почувствовать то, что он причинил потерпевшему, т. е. в них реализуется древнейший принцип «око за око, зуб за зуб». Этот принцип отвергнут цивилизацией, но, как видим, он достаточно живуч и сразу же воскресает в нецивилизованных сообществах.
Можно предположить, что, изгоняя из своей среды названных лиц, другие осужденные выражают своеобразный протест против уравнительного отношения общества, наделившего их всех одинаковым ярлыком преступника. Протест, с одной стороны, приводит к консолидации осужденных, а с другой – к стремлению унизить, опустить некоторых из преступников и тем самым психологически возвыситься в соответствии с принципом: «Я, вероятно, плох, но есть намного хуже меня. Поэтому я достоин иного обращения». Следующий пример подтверждает сказанное. Группа бунтовщиков Кингстонской тюрьмы (Канада) ворвалась в блок, в котором отдельно содержались находившиеся на положении отвергнутых заключенные, совершившие сексуальные преступления. Их привязали к стульям и устроили над ними «судебный» процесс, в ходе которого публично, на глазах других заключенных, трое суток избивали металлическими прутьями, в результате несколько человек скончались, а другие получили тяжкие увечья. Бунтовщики не преследовали цель расправиться с администрацией, хотя возможность для этого имелась. Основной целью было восстановление «справедливости», повышение своего статуса и понуждение администрации больше считаться с ними, поскольку они лучше отвергнутых и достойны более уважительного обращения.
Естественно, что общество не может смириться с существованием группы сограждан (в тюремных учреждениях они составляют 5–7 %), являющихся объектом жестокости и произвола. Такое положение находится в вопиющем противоречии с законом, официально провозглашенной исправительной доктриной. Как легко заметить, суд приговаривает к лишению свободы, а не к такому наказанию, но существует реальность, с которой нельзя не считаться. Между тем эта реальность вполне может быть преступной, хотя такую оценку ей дают редко. Она же способна порождать новые преступления и в самих местах лишения свободы, и после освобождения.
Следующий блок причин рецидивных преступлений содержит факторы, препятствующие успешной ресоциализации после освобождения от наказания. В числе этих факторов можно назвать недостаточную подготовку к жизни на свободе тех, кому предстоит покинуть тюремное учреждение, а также отсутствие жилья и работы для этих людей, многие из которых нуждаются в материальной помощи, а нередко и в медицинской. В особенно бедственное положение попадают пожилые люди и инвалиды. Не случайно первые три года после освобождения являются критическими в том смысле, что именно в этот период совершается наибольшее число повторных преступлений. Вместе с тем необходимо отметить, что в нынешних условиях административный надзор за освобожденными от наказания перестал играть превентивную роль, поскольку уголовная ответственность за нарушение правил административного надзора теперь в России отменена.
Особо следует сказать о лицах, которые были осуждены наказаниям, не связанным с лишением свободы, тем более, что количество таких лиц обнаруживает тенденцию к росту. Здесь необходимо отметить два обстоятельства: во-первых, многие из таких преступников воспринимают «нетюремное» наказание чуть ли не как прощение или полагают, что сделанное ими вообще не является преступлением. Во-вторых, осужденные к наказаниям не в виде лишения свободы вообще остаются вне поля зрения правоохранительных органов, хотя на самом деле они-то и являются преступниками. Однако в большинстве случаев никакой воспитательной, предупредительной работы с ними не проводится.
В числе криминогенных факторов, порождающих рецидивную преступность, обязательно надо назвать недостатки в расследовании преступлений. Они заключаются в том, что по многим уголовно-наказуемым поступкам виновные не привлекаются к уголовной ответственности и, по существу, остаются безнаказанными. В ходе расследования преступлений остаются невыявленными или недоказанными некоторые факты совершенных преступлений, что имеет тот же результат. В связи с этим необходимо отметить, что российские суды нередко проявляют снисходительность, граничащую чуть ли не с поощрением в отношении весьма опасных преступников, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Судебное попустительство выражается в несоразмерно мягком наказании. Иногда они, даже не отбыв его полностью, покидают тюремные стены. Подобные преступники по большей части и не думают отказываться от преступной деятельности, что они и доказывают, когда, преждевременно получив свободу, вновь возвращаются к совершению преступлений. Таким образом, в стране растет рецидивная преступность.
Совершению рецидивных преступлений активно способствуют такие антиобщественные явления, как алкоголизм и наркомания. Я не буду останавливаться на этих явлениях, тем более, что им будет посвящена отдельная глава, скажу лишь, что среди преступников велика доля наркоманов и особенно алкоголиков. Преступления совершаются ради приобретения средств на наркотики или спиртные напитки или под влиянием алкогольного или наркотического опьянения.
Криминологами давно замечено, что чем в более молодом возрасте совершаются первые преступления или опасные аморальные действия, тем выше вероятность их повторного совершения. Из этого можно сделать вывод, что высокий уровень преступности несовершеннолетних активно питает рецидивную преступность. В конкретных криминологических исследованиях было выявлено, что те молодые правонарушители, которые входили в молодежные преступные группировки, затем стали активными членами различных преступных сообществ.
Жизнь рецидивиста, тем более многократно судимого, можно представить себе следующим образом: некая среда, в которой он жил, формировался, воспитывался, породила в его личности определенные черты, которые потом стали субъективной причиной преступного поведения, что повлекло за собой его помещение в места лишения свободы, где эти черты не только не могут исчезнуть, но и еще более укрепляются, обретая статус стойкой жизненной установки. После выхода на свободу он, как правило, попадает в ту же или подобную ей среду, где его антиобщественные ориентации получают дальнейшие подкрепление. Из-за этого он вновь может совершить преступление, вновь попадет в исправительное учреждение и т. д. Как мы видим, человек может оказаться в неком порочном круге, причем он не осознает этого, не ставит задачи выйти из него. Даже если бы он осмыслил свою жизненную ситуацию и захотел бы вырваться из названного круга, ему это очень непросто сделать, хотя бы в силу определенных, выработанных его жизнью стандартов, однотипных восприятий, таких же решений, привычных ценностей и т. д.
Частично «вращение» рецидивиста в порочном круге может быть представлено схемой на рис. 14.
Сказанное вовсе не означает, что человек всего лишь игрушка в руках обстоятельств. Причиной преступного поведения всегда является он сам, но это не говорит о том, что стоит игнорировать важные жизненные обстоятельства той или иной личности. Многие преступники пожилого возраста перестают совершать преступления, но совсем не потому, что исправились, т. е. изменилась к лучшему их ценностная нравственная сфера, а потому, что они стары, устали от своей жизни, им, как и многим другим старикам, просто необходим покой. Если они и участвуют в совершении преступлений, то чаще советами, что потом трудно, а практически невозможно доказать. Те из них, кто пользуется авторитетом в преступной среде, могут выступать в качестве третейского судьи в спорах между преступниками, за что им нередко выплачивают вознаграждение.
Нам необходимо знать причины рецидивной преступности для того, чтобы успешно бороться с нею.
3. Предупреждение рецидивной преступности
Прежде всего, необходимо заметить, что успехи в борьбе с рецидивной преступностью зависят от того, насколько успешно мы будем бороться с преступностью в целом, с преступностью несовершеннолетних, с пьянством, алкоголизмом, наркоманией и бродяжничеством. Нелишне напомнить, что преступность является самовоспроизводящей системой, и если в какой-то период борьбы с ней отмечаются провалы, то это неизбежно самым негативным образом сказывается на результатах предупреждении преступности в целом или во всяком случае отдельных ее видов.
Чтобы успешно бороться с рецидивной преступностью, необходимо улучшить наше уголовное законодательство. Наверное, человек, совершивший в третий раз кражу, не должен нести такое же уголовное наказание, как и тот, кто в третий раз посягает на человеческую жизнь. Я думаю, например, что человек, который в третий раз совершил убийство или изнасилование, должен автоматически приговариваться к пожизненному лишению свободы. Названные преступления исключают его право жить свободно среди свободных людей, поскольку он представляет для них чрезвычайную опасность. Такие люди не могут быть помилованы.
Разумеется, много усилий придется предпринять для улучшения работы исправительных учреждений. Бесспорно, если сравнивать современную исправительную систему с советской, сделан колоссальный шаг вперед: изменилась сама атмосфера в подобных учреждениях, возросло взаимопонимание между осужденными и администрацией, происходит меньше конфликтов, расширяются связи осужденных с широкой социальной средой, и в результате в местах лишения свободы из года в год снижается насильственная преступность. Налажена также система получения высшего образования лишенными свободы преступниками. Таких немного, но это важный участок профилактической работы.
Однако обстановку в исправительных учреждениях в целом еще нельзя признать вполне удовлетворительной с точки зрения перевоспитания преступников, еще не сложились отношения партнерства, взаимного доверия между осужденными и представителями администрации, имеются существенные пробелы в области дифференцированного и индивидуализированного воздействия на лиц, отбывающих наказание. Как уже отмечалось выше, сотрудники администрации слабо владеют педагогическими и психологическими методами воздействия на осужденных, далеко не всегда умеют устанавливать с ними доверительные отношения.
Необходимо повести решительную борьбу с унижением и издевательствами, которым подвергают так называемые отвергнутые. В данном случае разъяснительная работа должна сочетаться с применением мер уголовного принуждения к тем, которые унижают других, подвергают их насилию и т. д. Это вполне решаемая задача, мне доводилось бывать в колониях, где отвергнутых не существовало.
Особая проблема – исправление преступников, страдающих расстройствами психики. Прежде всего, воспитательные меры должны быть соединены с лечебными, психиатр должен принимать активное участие в индивидуальной работе с осужденными. Такое сочетание разнородных мер с особым вниманием к сфере нездоровой психики будет всемерно способствовать индивидуализации наказания и экономии репрессии. Осужденные с психическими аномалиями отнюдь не должны быть исключены из жизни, они объективно больше нуждаются в помощи общества и государства, чем здоровые люди. Применение к ним наряду с уголовным наказанием специфических и лечебных воспитательных мер отвечает закономерному для правового общества комплексному подходу к воспитанию.
Поведение человека во многом зависит, как известно, от его круга общения. Исследование показало, что с осужденными, характеризующимися положительно, контактировали преимущественно психически здоровые люди. Вот почему администрации исправительных учреждений так важно постоянно следить за тем, с кем общаются лица, имеющие психические аномалии. В соответствии с рекомендациями врачей для них должен быть создан особый, «щадящий» режим, при котором работа, быт, общение с осужденными и администрацией места лишения свободы не только не вызывали бы обострений их психического состояния и совершения антиобщественных действий, но и способствовали, если позволяет сам характер патологии, ее излечению. Именно такое решение вопроса максимально отвечает гуманистическим принципам исполнения наказаний. Очень важно обеспечивать психологическую совместимость таких осужденных с другими преступниками, своевременно принимать меры к устранению конфликтных ситуаций.
Вообще основными средствами педагогического процесса в исправительных учреждениях являются:
– режим как установленный порядок исполнения наказания;
– труд (воспитание осужденного в активной трудовой деятельности);
– воспитательная работа, основанная на знании психологии осужденного с использованием достижений современной психологии, в особенности исправительной (пенитенциарной);
– общеобразовательное обучение, высшее образование и профессиональная подготовка;
– работа самодеятельных организаций осужденных;
– меры воздействия общественных организаций и церковных деятелей, их непосредственное участие в жизни осужденного и его исправлении;
– воздействие широкой социальной среды, в том числе средств массовой информации.
К числу недостатков в работе исправительных учреждений следует отнести недостаточную эффективность работы по подготовке осужденных к жизни на свободе. Речь идет не только о психологической подготовке, но и об оказании необходимой материальной помощи, помощи в поиске работы и жилья. В результате многие освобожденные оказываются предоставлены сами себе.
Повторное совершение преступлений часто может быть связано с трудностями приспособления отбывших наказание людей к условиям жизни на свободе. Во время отбывания наказания в местах лишения свободы у осужденных сужается избирательность поведения, они лишаются возможности самостоятельно решать многие задачи. Причем чем длительнее срок пребывания осужденного в таких условиях, тем более стойкий стереотип поведения, соответствующий тюремной обстановке, складывается в его психике. После освобождения человек вынужден адаптироваться к микросреде, которая существенно отличается по своим социальным характеристикам от той среды, в которой он находился до этого в колонии. Нельзя не учитывать и психологический барьер, который может возникнуть между ним и его новыми знакомыми.
Вообще, в работу с освобожденными от наказания следует внести значительные новшества и коррективы. В первую очередь было бы полезно создать специальную постпенитенциарную службу, на которую можно было бы возложить обязанности и по подготовке конкретных осужденных к освобождению, и по оказанию им помощи и поддержки в течение первого периода (скажем, до одного года) жизни на свободе. Кроме этого, в обязанности этой службы можно вменить помощь в медицинском обслуживании, решение бытовых проблем, осуществление административного надзора. Думается, необходимо восстановить уголовную ответственность за нарушение правил административного надзора.
Самостоятельным участком профилактической работы является деятельность по предупреждению повторных преступлений среди лиц, осужденных к мерам оказания не в виде лишения свободы. Было бы целесообразно законодательно установить некоторые ограничения в отношении таких лиц, чтобы воспрепятствовать повторному совершению ими преступлений.
Как уже говорилось выше, рецидивной преступности могут способствовать наркомания, алкоголизм, пьянство, бродяжничество. Поэтому предупреждение этих антиобщественных явлений имеет существенное значение для борьбы с рецидивом преступлений. Особенно важна превентивная работа в отношении представителей так называемого асоциального типа рецидивистов, о которых было сказано выше.
Литература
Криминология: Учебник / Под ред. А.И. Долговой. М., 2002.
Хохряков Г.Ф. Криминология: Учебник. М., 2001.
Криминология: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. М., 2002.
Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психология преступления и наказания. М., 2000.
Наказание и исправление преступников / Под ред. Ю.М. Антоняна. М., 1992.
Проблемы борьбы с рецидивной преступностью. Томск, 1990.
Старков О.В. Введение в криминопенологию. Уфа, 1997.
Горбатовская Е.Г. и др. Личность рецидивиста и использование данных о ней в деятельности прокуратуры. М., 1987.
Каретников И.В. Характеристика преступлений, совершаемых в ИТК. М., 1986.