Яков ГилинскийКриминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль
Предисловие ко второму изданию
Первое издание моей «Криминологии» было опубликовано Издательским домом «Питер» в 2002 г. С тех пор тираж был давно распродан, приводимые в книге статистические тренды ограничивались 1999 г., а в отечественной и мировой литературе за годы, прошедшие с первого издания, появилось немало новых интересных трудов. Этим объясняется подготовка второго – существенно дополненного издания. Помимо продления трендов преступности до 2006 г., расширено содержание многих глав и параграфов, особенно относящихся к части III книги («Криминологический анализ некоторых видов преступлений»), значительно увеличен объем использованной и рекомендуемой литературы.
Я выражаю искреннюю благодарность как Издательству «Питер», осуществившему первое издание «Криминологии», так и, конечно же, Санкт-Петербургскому Издательству Р. Асланова «Юридический центр Пресс», взявшему на себя труд подготовить второе издание книги.
Введение
Каждое высказанное мною суждение надо понимать не как утверждение, а как вопрос.
Предлагаемое читателю произведение относится к смешанному жанру: с одной стороны, это – монография, в которой автор пытается изложить собственные представления как о науке криминологии, так и о ее предмете; с другой стороны – это учебник, предназначенный в первую очередь для студентов и аспирантов, изучающих (и развивающих) криминологию. Иногда подобное смешение жанров называют «авторским курсом».
Важнее, чем определение жанра, некоторые исходные предпосылки («импульсы») создания этого труда.
• Во второй половине XX столетия тема преступности, всегда небезразличная для обществоведов и населения, начинает превалировать в общественном сознании. Объясняется это реальным ростом преступности (точнее, зарегистрированной ее части) во всем мире или же «страхом перед преступностью» и «моральной паникой», нагнетаемыми mass-media (средствами массовой информации) и популистскими политиками[1] – не столь уж существенно. Этот общемировой процесс в силу ряда исторических причин особенно ярко проявился в современной России. Телевизионные передачи, кинофильмы, газетные сообщения, бытовые разговоры во всем мире заполнены преступлениями, вращаются вокруг преступлений. Проблема образно сформулирована современными зарубежными авторами: «Преступления возбуждают, захватывают (exciting), а что же криминология?»[2]
• Мировой и отечественной криминологией накоплен огромный теоретический и эмпирический материал, характеризующий преступность, отдельные ее виды, преступление, преступника, жертву преступления, а также социальную реакцию на преступность. Между тем, чем больше мы узнаем о преступности, тем меньше ее знаем и понимаем… Распространенным является мнение о «кризисе криминологии», о значительной мифологизации темы преступности и контроля над ней.[3]
• Фактический запрет на существование в годы советского тоталитаризма, а затем и длительная изоляция «реабилитированной» в годы хрущевской «оттепели» отечественной криминологии вырвали ее, наряду с другими социальными науками, из мирового научного сообщества, а вынужденная идеологизация скомпрометировала даже реальные достижения. Возврат в мировое сообщество – путь не легкий, но совершенно необходимый для любой науки.
• Как показывает мировой и отечественный опыт, уголовная политика, средства и методы социального контроля над преступностью, пенитенциарная политика и практика существенно зависят от криминологических воззрений, распространенных в обществе и разделяемых властными структурами. Отсюда – практическая значимость криминологии. К сожалению, мировая и особенно отечественная практика свидетельствуют о неадекватности традиционных форм и средств социального контроля над преступностью ее генезису и природе. Все явственнее ощущается «кризис наказания» (Т. Mathiesen, N. Christie, L. Hulsman и др.).[4]
Все это, наряду с личными научными амбициями, подвигло автора на создание лежащего перед читателем труда.
Несколько замечаний, необходимых для лучшего понимания того, что содержится в книге.
• Цитата из Н. Бора, приводимая в эпиграфе, имеет для меня принципиальное значение. Есть много истин, но нет Истины. Никто не может претендовать на «единственно верную» теорию, концепцию.[5]
• Развитие науки во второй половине XX в. продемонстрировало неизбежную поликонцептуальность во всех областях знаний, и прежде всего – в общественных науках. Соответственно, мной излагаются мои личные взгляды и представления по рассматриваемым проблемам криминологии. Разумеется, сами эти взгляды и представления родились и развивались под воздействием трудов предшественников и коллег, но ни те, ни другие не ответственны за результат, возникший в моей голове.
• Ни в одном труде невозможно рассмотреть всю криминологическую тематику. Отбор тем отражает обычно личные пристрастия автора. Не представляет исключения и эта книга. Я постарался остановиться на наиболее сложных и дискуссионных проблемах криминологии, собрать и проанализировать эмпирические (прежде всего – статистические) данные по различным видам преступности в России и в мире, познакомить читателя с некоторыми современными зарубежными авторами, а также уделил повышенное внимание проблемам социального контроля над преступностью, поскольку это непосредственно затрагивает вечный для соотечественников вопрос «что делать?». В меньшей степени освещена история криминологии, поскольку эта тема традиционна для отечественных и особенно зарубежных курсов криминологии, а потому более доступна. Насколько удачны выбор тем и их раскрытие – судить читателю.
Наконец, пользуюсь случаем принести искреннюю благодарность моим друзьям и коллегам, деловое общение и полемика с которыми способствовали как выработке моих криминологических взглядов, так и созданию этой книги. Мою искреннюю признательность заслуживает коллектив Max-Planck-Institut fur auslandisches und internationales Strafrecht (Фрайбург, Германия), благодаря которому я в течение ряда лет имел прекрасную возможность работать в библиотеке этого института – одной из лучших в мире по уголовно-правовой и криминологической тематике. Более того, ряду последних дополнений к настоящему изданию способствовала предоставленная мне директором Max-Planck-Institut профессором Х.-Й. Альбрехтом возможность поработать в библиотеке в 2006 г. Не могу также не выразить глубокую благодарность моему ближайшему помощнику, другу и доброжелательному критику – Наталии Проскурниной, чья поддержка в течение многих лет обеспечивает мою профессиональную деятельность. Ей же я обязан тщательному оформлению библиографии к первому и второму изданию книги.
Часть IТеория и методология
Глава 1Криминология как наука
There are many criminologies and many criminologists.[6]
§ 1. Понятие и предмет криминологии
Криминология (лат. crimen – преступление, греч. Хоуос, – учение) в буквальном переводе – наука о преступлении. Однако с самого зарождения она интересовалась преимущественно преступностью как сложным социальным явлением.
Возникновение и развитие криминологии связывают обычно с тремя именами и датами: в 1761 г. вышла книга Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях», в которой содержались многие взгляды и положения относительно природы преступности и социального контроля над ней, хотя само слово «криминология» тогда еще не употреблялось. Этот термин был введен в научный оборот антропологом Топинаром в 1879 г. А уже в 1885 г. вышла книга Р. Гарофало под названием «Криминология». Разумеется, привязка возникновения той или иной науки, научного направления к конкретным датам и именам достаточно условна. Отдельные идеи и рассуждения по поводу преступлений, преступности, наказания встречаются у мыслителей Древней Греции, Рима, Древнего Китая, Индии, европейского Средневековья и т. д.
Однако более или менее систематическое, профессиональное изучение преступности и связанных с ней объектов началось, очевидно, в XIX в. Во всяком случае, позитивное исследование криминологических проблем, основанное на применении методов естественных наук (измерение, эксперимент, наблюдение, статистический анализ и др.) относится именно к этому периоду (доклад российского академика К. Германа 17 декабря 1823 г. на заседании Российской Императорской Академии наук «Изыскание о числе самоубийств и убийств в России за 1819–1820 гг.», доклад А. Кетле 9 июля 1831 г. на заседании Бельгийской Королевской академии наук, работа Ч. Ломброзо «О преступном человеке», 1871–1876 гг. и др.).
По мере развития криминологических знаний складывался круг «подведомственных» криминологии проблем, ее предмет. Сегодня предметом криминологии служат:
• преступность как сложный социальный феномен;
• генезис («причины») преступности;
• преступление как индивидуальный поведенческий акт;
• механизм индивидуального преступного поведения (преступления);
• отдельные виды преступности, выделяемые по содержательному (преступность насильственная, корыстная, экономическая, связанная с наркотиками и т. п.) или иному критерию (например, по социально-демографическим характеристикам субъектов преступлений: преступность женщин, несовершеннолетних, должностных лиц);
• личность преступника;
• жертва преступлений; изучается относительно самостоятельным направлением (подотраслью) криминологии – виктимологией (лат. victim – жертва);
• социальная реакция на преступность, социальный контроль над ней, включая наказание (отсюда становление и развитие еще одной подотрасли – криминологии наказания, пенитенциарной криминологии) и превенцию (профилактику, предупреждение преступлений);
• история криминологии и история преступности;
• методология криминологии и методика криминологических исследований.
Приведенный перечень тем, входящих в предмет криминологии, не является исчерпывающим и может быть расширен, исходя из личных пристрастий исследователя или же в процессе развития криминологии как науки.
Криминология является «неприятной» наукой для властей и политиков, поскольку пытается вскрыть пороки действующей экономической, социальной, политической системы, порождающие преступность и сопутствующие ей пьянство, наркотизм, коррупцию, подростковую делинквентность и т. п. Неслучайно тоталитарные режимы не допускали существования и развития независимой криминологической науки.
Нередки споры о характере криминологических знаний о том, к каким отраслям естественных или социальных наук относится криминология. Ответ на этот вопрос в значительной степени зависит от принадлежности криминолога к одному из трех основных направлений: биологическому (антропологическому), психологическому или же социологическому. Исторически, «по происхождению» криминология связана либо с биологией или антропологией («клиническая криминология»), л ибо с психологией (и тогда это «поведенческая наука») или же с социальными науками – социологией (криминология как «социология преступности») и юриспруденцией (криминология как юридическая или социально-правовая наука). Развитие того или иного направления характерно для различных стран. Так, в Германии основательно развивались клиническая криминология и социология преступности. В США господствует социологический взгляд на преступность и активно развивается криминология как социология преступности. И преподают криминологию на социологических факультетах. В России криминология выросла из уголовно-правовой науки, и здесь до сих пор преобладает взгляд на преступность как социально-правовое явление.[7] Соответственно, криминология преподается в основном на юридических факультетах. Автор этих строк придерживается понимания криминологии как социологической науки (другое дело, что правовой элемент играет существенную роль в определении самой преступности, но об этом – ниже).
Иногда возникает дискуссия на тему: теоретическая или прикладная наука криминология? Мне этот спор не представляется плодотворным. Если наука не теоретическая, то это не наука (а, скажем, ремесло). Прикладной же аспект имеют если не все, то большинство наук. Тем не менее, можно согласиться с теми авторами, которые рассматривают криминологию прежде всего как теоретическую науку о преступности.[8]
§ 2. Криминология в системе наук
Для сторонников социологического направления, к которым принадлежит и автор, криминология – социологическая наука, поскольку ее главный предмет – преступность – является социальным феноменом, порождением общества, его частью, неотъемлемой составляющей. Преступность, наряду с наркотизмом, пьянством, проституцией, коррупцией и другими нежелательными для общества явлениями, относится к так называемым социальным девиациям (отклонениям), а преступление – это разновидность девиантного (отклоняющегося) поведения.
С нашей точки зрения, социальные девиации, девиантность (deviance) можно определить как социальное явление, выражающееся в относительно массовых, статистически устойчивых формах (видах) человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или же фактически сложившимся в данном обществе (культуре, группе) нормам и ожиданиям. А девиантное поведение (deviant behavior) – поступок, действие человека (группы лиц), не соответствующие официально установленным или же фактически сложившимся в данном обществе (культуре, субкультуре, группе) нормам и ожиданиям.
Все виды негативных социальных девиаций, а также социальное творчество (научное, техническое, художественное и др.) как позитивная девиантность служат предметом социологии девиантности и социального контроля (девиантологии).[9] Преступность – лишь одно из проявлений девиантности. Рассмотрение преступности как разновидности социальных девиаций – общее место в современной зарубежной криминологии; разделяют данную позицию и некоторые отечественные криминологи.[10] Во избежание недоразумений следует подчеркнуть: социология девиантности (девиантология) не подменяет криминологию и не заменяет ее. У каждой из этих наук – свой предмет, и та, и другая – социальные, «социологические» науки. Социология девиантности и социального контроля, наряду с преступностью, изучает многочисленные виды «негативных» девиаций – пьянство и алкоголизм, наркотизм, проституцию, самоубийства, аморализм и др., «позитивные» девиации – различные виды творчества, а также взаимосвязи между видами девиантности, их общий генезис, общую теорию социального контроля.
Таким образом, с нашей точки зрения, выстраивается следующая иерархия наук: социология – социология девиантности и социального контроля (девиантология) – криминология (а также суицидология, аддиктология и другие науки, изучающие иные – кроме преступности – проявления девиантности).
Это не исключает взаимосвязи криминологии со многими другими науками и научными направлениями. Конечно, криминология теснейшим образом связана с науками криминального цикла: уголовным правом (которое, как мы увидим ниже, определяет круг того, что входит в предмет криминологии), уголовным процессом и уголовно-исполнительным правом (особенно в части криминологии наказания). Я думаю, что криминология служит своего рода базой для них, поскольку призвана объяснить природу преступлений и преступности, их обусловленность определенными факторами, охарактеризовать субъектов индивидуального преступного поведения (преступлений) и вскрыть его механизм, показать оптимальные пути и методы социального контроля над преступностью.
Бесспорна связь криминологии с психологией, поскольку в причинный комплекс (механизм) преступления как индивидуального поведенческого акта входят психологические составляющие: интеллект, воля, эмоциональная сфера, характерологические особенности, психопатология лиц, совершивших преступления. В связи с ролью психических отклонений в механизме некоторых криминологически значимых деяний, криминология нередко прибегает к помощи психиатрии.
Достижения современной биологии (прежде всего генетики) способны пролить свет на некоторые индивидуальные особенности субъектов преступления.
Традиционно (начиная с К. Маркса, В. Бонгера и др.) социологическое направление в криминологии включает изучение экономической составляющей генезиса преступности. В настоящее время экономический подход к предмету криминологии активно развивается «экономической теорией преступности», начиная с работ лауреата Нобелевской премии Г. Беккера.[11]
Не менее традиционно обращение к демографическим характеристикам субъектов преступлений. В современной англоязычной литературе тендер (пол), возраст, раса, класс – постоянный предмет криминологических исследований.[12]
Криминология все больше тяготеет к культурологии, поскольку преступность – элемент культуры, равно как криминальная, делинквентная, тюремная субкультуры, о чем еще будет говориться. Неудивительно, что в зарубежной криминологии зарождается новое направление – «культуральная криминология».[13]
Как ни странно это может показаться на первый взгляд, криминология сотрудничает с географией. Более того, можно говорить о географии преступности как относительно самостоятельном направлении в криминологии (ее подотрасли), активно развиваемом отечественными специалистами еще со времен СССР.[14] Территориальное распространение преступности представляет не только практический (для оптимизации дислокации сил полиции, профилактики преступлений и т. п.), но и теоретический интерес, поскольку позволяет лучше понять влияние различных факторов, включая географические, на состояние и динамику преступности.
Не менее удивительна связь криминологических знаний с… архитектурой. Как показывают исследования, начиная с работ Чикагской школы, уровень и структура преступности зависят от экологии города, типа застройки, организации пространственной застройки, этажности жилых зданий (в США «особенно подвержены преступности жилые башни выше семи этажей… Дома выше семи этажей в четыре раза чаще подвергаются разбойным нападениям и ограблениям, чем дома с шестью и меньше этажами»[15]) и т. п.
При изучении преступности активно используются данные статистики, как уголовной, так и экономической, демографической, медицинской. А при обработке статистической информации и результатов иных эмпирических криминологических исследований (например, опросов) широко применяются современные математические методы.[16]
Пожалуй, можно было бы продолжить перечень наук и дисциплин, сопряженных с криминологией. Но и сказанного достаточно, чтобы продемонстрировать мультидисциплинарный характер криминологических знаний и исследовательского поля. Интегративные тенденции современной криминологии (подробнее об этом будет говориться в гл. 5) лишний раз свидетельствуют о значении кооперации наук и научных дисциплин в исследовании и объяснении феномена преступности, о междисциплинарном характере криминологии.[17]
§ 3. Структура криминологических знаний
Структура криминологии как науки не есть что-то раз и навсегда заданное. Построение, структуризация криминологических знаний в значительной степени зависит от пристрастий криминолога.
«Джентльменский набор» отечественных и зарубежных учебников и курсов криминологии образует, как правило, совокупность разделов, отражающих все основные составляющие (элементы) предмета криминологии.
Между тем в отечественной криминологии принято выделять Общую и Особенную части. Общая часть включает все теоретические проблемы криминологии, а также ее историю. Особенная часть посвящается криминологическому анализу отдельных видов преступлений и их профилактике. Думается, что такое деление явилось следствием генетических – уголовно-правовых – корней нашей криминологии. Неудивительно, что ни зарубежная криминология, ни отечественные работы последних лет[18] не знают разделения на общую и особенную части.
Зато все большую распространенность приобретает выделение частных криминологических теорий (дисциплин), сформировавшихся в процессе исторического развития криминологии: виктимологии, пенитенциарной криминологии, географии преступности, семейной криминологии, криминологии политической преступности и др.
Оригинальная концепция структуры криминологии, включая частные криминологические теории, представлена в трудах Д. А. Шестакова, обосновывающего наличие «преступных подсистем» и соответствующих им частных криминологий.[19]
Виктимология. Признанным родоначальником виктимологии – науки о жертве – считается Г. фон Гентиг, выпустивший в 1948 г. книгу «Преступник и его жертва».[20] Еще раньше (1941 г.) появилась его работа «Замечания по взаимодействию преступника и жертвы». Практически одновременно с Гентигом виктимологическую тематику разрабатывает Б. Мендельсон, представивший в марте 1947 г. на международном конгрессе психиатров в Бухаресте доклад «Новые биопсихосоциальные горизонты: виктимология». В числе известных зарубежных виктимологов следует назвать Г. Элленбергера, Г. Шнайдера, С. Шафера, Э. Фаттаха, Э. Виано, К. Миядзаву и др.[21] С 1979 г. существует Международное виктимологическое общество (the World Society of Victimology). Под его эгидой проводятся Международные виктимологические симпозиумы.
Отечественная виктимология зарождается в середине 60-х гг. «Отцом» ее заслуженно считается Л. В. Франк.[22] Известными виктимологами являются П. С. Дагель, В. Е. Квашис, В. И. Полубинский, В. Д. Ривман, В. Я. Рыбальская и др.[23]
Пенитенциарная криминология. Предмет пенитенциарной криминологии по-разному понимается различными авторами. Некоторые из них ограничивают это направление изучением преступлений, совершенных в пенитенциарных учреждениях. С нашей точки зрения, пенитенциарная криминология есть «социология наказания» и включает знания о реальном отбывании наказания, прежде всего в виде лишения свободы: об условиях отбывания наказания, контингенте отбывающих наказание (заключенных), о взаимоотношениях между ними, а также между ними и персоналом пенитенциарных учреждений, о быте, традициях, нормах поведения, досуге, сленге заключенных, о преступлениях, совершаемых отбывающими наказание, и т. п.
Российская криминология богата исследованиями такого рода. Прежде всего следует назвать труды М. Н. Гернета (1874–1953), начиная с его книги «В тюрьме: очерки тюремной психологии» (1930) и заканчивая пятитомной «Историей царской тюрьмы» (1941–1948, 1960–1963). В настоящее время пенитенциарной криминологии посвящены работы И. А. Стручкова, В. Е. Квашиса, А. С. Михлина, В. Ф. Пирожкова, О. В. Старкова, Г. Ф. Хохрякова, И. В. Шмарова и др.[24]
География преступности. О ней кратко уже говорилось выше. Подробнее мы неоднократно будем сталкиваться с этой темой в дальнейшем изложении.
Семейная криминология зарождается в 70-е гг. ушедшего XX столетия. Очевидно, стимулом для ее развития послужили поражающие факты множественных проявлений насилия в семье, между родственниками и супругами – от вербального до физических истязаний и убийств. Во всяком случае, эта частная криминологическая теория активно развивается в России (прежде всего, благодаря трудам Д. А. Шестакова) и за рубежом.[25]
В самое последнее время появился ряд трудов, закладывающих основы криминологии политической преступности (П. А. Кабанов, В. В. Лунеев, Д. А. Шестаков).[26]
Формируется экономическая криминология (Б. В. Волженкин, В. В. Колесников, А. М. Яковлев и др.).
Конфликтность, а то и криминогенность межконфессиональных отношений в современном мире и в России порождает труды по криминотеологии (Е. В. Касторская, Г. Л. Касторский, О. В. Старков).[27]
Объективности ради следует заметить, что далеко не все криминологи позитивно оценивают такое «размножение» частных криминологических теорий. Очевидно, лишь будущее развитие покажет жизнеспособность некоторых из них.
§ 4. Методология криминологии
Само понятие методологии (греч. μέθοδος – верный путь, путь исследования) неоднозначно понимается в науке.
В самом широком смысле слова методология – это теория человеческой деятельности, «это деятельность познания, мышления или, если говорить точнее, вся деятельность человечества, включая сюда не только собственно познание, но и производство. Можно сказать, что методология… есть теория человеческой деятельности».[28] В самом узком смысле слова под методологией понимается совокупность методов, приемов, процедур научного исследования.[29] Именно такое отношение к методологии преобладает, например, в американской (вообще англоязычной) литературе.
Своеобразным компромиссом между очень широким и очень узким пониманием методологии как пути познания является многоуровневый подход, когда различаются:
• самые общие методы научного познания – анализ и синтез, восхождение от абстрактного к конкретному и др. (философская методология);
• общие для многих наук междисциплинарные методы познания – системный и организационный анализ, кибернетический, синергетический подходы и др. (общенаучная методология);
• теория и методы конкретной науки, области знания;
• методика, совокупность операций и процедур, применяемых в конкретных исследованиях.
Не углубляясь в дискуссию о понятии и предмете методологии, отметим некоторые принципы научного познания, существенные, с нашей точки зрения, для лучшего понимания предмета криминологии как социальной науки. Поскольку по каждому из рассматриваемых ниже принципов имеются полярные суждения, напомним, что излагается наша личная точка зрения, зачастую не самая распространенная.[30]
• Принцип универсальности законов мироздания (универсальный эволюционизм, по Н. Моисееву).
Развитие науки в целом характеризуется единством противоположных тенденций – дифференциации и интеграции научных знаний. Ведущими на современном этапе являются интеграционные процессы. Складывающаяся в процессе интеграции научных дисциплин и направлений «инфранаука» (Н. Н. Моисеев), или «меганаука» (Б. Г. Кузнецов), исходит из необходимости объединения исследований неживой и живой природы и общества, изучения их с точки зрения универсальных законов мироздания. При этом основные закономерности социального бытия (включая преступность как социальный феномен) предстают как инобытие всеобщих закономерностей самодвижения (самоорганизации) материи, мира, мироздания, как модификация, доразвитие их фундаментальных свойств (Э. С. Маркарян, Е. X. Нерсесова). Ибо «сама Земля и все, что на ней происходило вчера и будет происходить завтра, суть частные проявления единого, общего процесса саморазвития (самоорганизации) материи, подчиняющегося единой системе законов (правил), действующих в Универсуме».[31] Для криминолога этот принцип означает необходимость отказаться от представлений об уникальности преступности и ее закономерностей, посмотреть на свой предмет с более широких позиций, преодолевая антропоцентризм и аксиологизм (ценностный подход к предмету исследования).[32]
• Принцип универсальности общенаучных методов познания действительности. Исходя из принципа универсальности законов мироздания, можно предположить универсальность общенаучных методов познания действительности (включая преступность).
Это означает для нас возможность применения в криминологии не только системного и организационного анализа,[33] но и синергетики, теории хаоса, теории катастроф, понятия бифуркации, следствий второго закона термодинамики с понятиями энтропии и негэнтропии и иных современных общенаучных концепций. Это осознается отечественными учеными (так, синергетическая модель детерминации преступления предлагается В. А. Бачининым[34]) и зарубежными, прежде всего – представителями постмодернизма в криминологии.[35]
• Принцип относительности знаний (релятивизм). Всякое знание о любом предмете действительности – относительно, неполно, ограничено.
Никогда нельзя достичь «полного и окончательного» знания об исследуемом объекте. Это связано, прежде всего, с тем, что все объекты действительности находятся в постоянном изменении. И «фактически нет ни предложений, ни слов со значениями, которые были бы независимы от обстоятельств произнесения».[36] Кроме того, возможности человеческого познания всегда ограничены имеющимися на каждый данный момент времени средствами. Представители естественных наук в процессе познания так или иначе взаимодействуют с объектом и «нарушают» условия его существования (проблема: субъект – прибор – объект). Представители социальных наук «встроены» в изучаемый объект (общество, его сферы и сегменты), подвержены влиянию с его стороны. Марксово «нельзя жить в обществе и быть независимым от него», увы, факт. Сказанное – не призыв к отказу от познания действительности (включая преступность), а предостережение от абсолютизации достигнутых знаний. «Следует признать, что в каждый момент времени наши научные теории зависят не только от экспериментов и т. п., проведенных к этому моменту, но также от предпосылок, которые мы принимаем без доказательств, т. е. принимаем, не осознавая их… Научные результаты «относительны»… лишь постольку, поскольку они являются результатами определенной стадии научного развития и подлежат смещению в ходе научного прогресса».[37]
• Принцип дополнительности (Н. Бор). Вышеизложенное плюс необычайная сложность даже самых «простых» («элементарных») объектов приводит к тому, что Н. Бором сформулировано как принцип дополнительности – contraria sunt complementa (противоположности дополняют друг друга): лишь противоречивые, взаимоисключающие концепции в совокупности могут достаточно полно описать изучаемый объект.
Иными словами, не «преодоление» противоречивых суждений об объекте, а их взаимодополнительность. Хотя принцип дополнительности был сформулирован применительно к физическому явлению – двойственной природе света (волновой и корпускулярной), однако уже для Бора был ясен его универсальный характер. Бор писал: «Мы и в других областях человеческого познания сталкиваемся с видимыми противоречиями, которые могут быть устранены только с помощью принципа дополнительности».[38] И как будто специально для криминологов: «В описании положения отдельного лица внутри общества имеются типично дополнительные стороны, связанные с подвижной границей между оценкой человеческих ценностей и общими положениями, на основании которых о них судят… Общую цель всех культур составляет самое теснейшее сочетание справедливости и милосердия; тем не менее следует признать, что в каждом случае, где нужно строго применить закон, не остается места для проявления милосердия, и наоборот, доброжелательство и сострадание могут вступить в конфликт с самыми принципами правосудия».[39]
Забвение принципов относительности знаний, дополнительности приводит к абсолютизации отдельных теорий, концепций, суждений, к догматизации науки. А, как говорил другой выдающийся физик – Макс Борн, «вера в то, что существует только одна истина и что она уже постигнута, кажется мне главной причиной всех зол на Земле».[40]
Итак, криминологи могут применять всевозможные методы научных исследований: философские, логические,[41] исторические, общенаучные (системный анализ, организационный анализ, синергетику), социологические методы сбора первичной информации (наблюдение, опрос, анализ документов, эксперимент), психологические методы (тесты) исследования свойств личности и т. д. О некоторых из них мы поговорим чуть позже; некоторую литературу назовем сейчас.[42]
Наконец, нельзя не отметить роль сравнительного метода в изучении преступности. Сравнительные (компаративистские) исследования преступности различных государств приобретают все большее значение в условиях интернационализации, глобализации всех социальных процессов, включая преступность.[43] Нередко именно сравнительные исследования позволяют выявить тенденции, неявные при рассмотрении на примере одной страны.
Завершая этот параграф, отметим роль моделирования в современном научном познании вообще, криминологии в особенности.
Моделирование это то, чем всегда занималась и занимается каждая наука, независимо от осознания того, что она «говорит моделями». Ибо в самом широком смысле слова модель – это отражение, образ изучаемого, исследуемого, рассматриваемого объекта реальной действительности (или ирреальности: образ русалки, лешего, бабы-яги…). Говоря более научно, модель – это «представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает новую информацию об этом объекте».[44] Существует множество других определений. Но для нас важно, что моделирование предполагает некоторые теоретические (мысленные) представления об изучаемом объекте и системное описание (изложение) этих представлений, отражающих (неполно, схематично) наиболее существенные, «системообразующие» признаки, параметры объекта изучения.
Содержательная модель, всегда присущая научным исследованиям, формулируется на естественном языке.
Формальная модель выражается с помощью формальных языков (логического, математического) и стала свойственна раньше всего естественным наукам, а позднее – и социальным, достигшим определенного уровня развития, зрелости.[45] Не представляет исключения и криминология.[46]
Модели позволяют «проигрывать» различные ситуации, которые нельзя воспроизвести в действительности, исследовать возможные изменения объекта при изменении отдельных его параметров или же условий среды, прогнозировать развитие объекта при заданных параметрах и т. п. Эвристические возможности моделирования становятся поистине безграничны при использовании современной компьютерной техники.
§ 5. Эмпирические криминологические исследования
С середины XIX в. под влиянием позитивизма в философии и социологии (труды О. Конта, Г. Спенсера и др.) социальные науки начинают активно применять «позитивные», естественнонаучные методы исследования своего объекта. В криминологии это антропологические измерения Ч. Ломброзо, статистический анализ А. Кетле, социально-экономические исследования Ф. Энгельса («Положение рабочего класса в Англии») и др.
Постепенно криминологи начинают все активнее использовать весь арсенал социологических методов сбора и анализа эмпирических данных о своем объекте. В литературе – как социологической, так и криминологической – достаточно подробно изложены методика и техника эмпирических исследований преступности, ее отдельных видов, факторов, влияющих на преступность.[47] Поэтому ниже будет представлена лишь некоторая схема таких исследований.
Проведению исследования предшествует разработка его программы, включая определение целей, задач исследования, выработку гипотез (предположений, проверяемых в процессе исследования), анализ необходимой литературы, а также разработанный инструментарий – те конкретные методики, которые будут применяться в процессе сбора информации (анкеты, опросные листы, тесты и т. п.).
Напомним основные методы сбора первичной информации.
Наблюдение в криминологии по понятным причинам применяется реже, чем в социологии. Вместе с тем оно вполне возможно, например, при изучении режима в пенитенциарных учреждениях (пенитенциарная криминология). Так, автору этих строк приходилось неоднократно изучать и сравнивать – по определенной программе – условия содержания, быта, взаимоотношения между заключенными и персоналом в пенитенциарных учреждениях бывшего СССР, современной России, а также Венгрии (Будапешт), Германии (Фрайбург), Ирландии (Дублин), Кореи (Сеул), Польши (Варшава, Белосток), США (Нью-Йорк, Блумингтон), Финляндии (Хельсинки, Турку) и др. стран. Конечно, наблюдение как научный метод предполагает наличие предварительного плана, перечня подлежащих изучению вопросов и т. п.
Анализ документов – один из основных методов получения криминологической информации. Наиболее часто используются официальные (формальные) документы – материалы уголовных дел, нормативные документы, справки, отчеты и др., а также официальные статистические материалы и документы первичного учета (статистические карточки МВД РФ и МЮ РФ на преступление, на лицо, совершившее преступление, на подсудимого и др.). Приходится обращаться и к неофициальным (неформальным) документам – письмам, дневникам и др. Так, «письма из тюрьмы» активно используются в качестве источника информации отечественными и зарубежными авторами.[48]
Опросы также часто применяются в криминологических исследованиях. Используются оба основных вида опроса: анкетный и интервью. Каждый из них обладает определенными достоинствами и имеет свои недостатки.
Интервью, т. е. личная беседа интервьюера (исследователя) и респондента (опрашиваемого) позволяет при необходимости уточнять вопросы, предусмотренные «опросным листом» (анкетой, «путеводителем интервью»), задавать дополнительные вопросы, гарантирует ответы на все вопросы и т. п. Но при этом исключается анонимность опроса (что может повлиять на степень правдивости ответов), а также ограничивается число респондентов (лично опросить можно десятки человек, но не тысячи).
Анкетный опрос обеспечивает анонимность, позволяет опросить сколь угодно большое число респондентов, но при этом не позволяет разъяснить неясный для респондента вопрос, допускает неполное заполнение анкеты или ее невозврат.
По форме проведения опрос может быть личным (интервью, face of face), почтовым, телефонным.
К числу массовых анкетных опросов относятся виктимологические опросы населения (подробнее о них см. § 2 гл. 2). Нередко проводятся как интервью, так и анкетный опрос лиц, обвиняемых или осужденных за совершение изучаемого вида преступлений, заключенных, представителей делинквентных и криминальных групп.[49]
Опрос экспертов – разновидность опроса, рассматриваемая нередко как самостоятельный метод. Применяется обычно тогда, когда необходимо получить мнение специалистов по какому-либо вопросу. Часто экспертный опрос применяется наряду с опросом населения или какой-то группы (осужденных, подростков). Это дает возможность сравнить, сопоставить мнение специалистов и «несведущих» людей. Так, при изучении деятельности преступных организаций могут опрашиваться их члены, предприниматели, а также специалисты (эксперты) – руководители подразделений РУБОП, ФСБ, следственных управлений.
Эксперимент редко возможен в криминологических исследованиях. Исключение составляют эксперименты, связанные с программами реадаптации, ресоциализации осужденных, лиц, находящихся в пенитенциарных учреждениях. Устанавливая в некоторых из них («экспериментальных») новые условия отбывания наказания (например, предоставление отпусков), применяя новые психолого-педагогические методы коррекции поведения и сопоставляя результаты с ситуацией в других учреждениях, можно выявить достоинства и недостатки нововведений.
Это неполный перечень социологических методов, используемых в криминологии. Все большую роль играют так называемые «качественные методы», включая метод фокус-групп, и др.[50]
Наряду с социологическими методами, при изучении лиц, совершивших преступления, осужденных, заключенных могут применяться и психологические методы – тестирования, которые проводят профессиональные психологи.
Невозможно перечислить все случаи, когда целесообразно проведение эмпирических криминологических исследований, указать все решаемые при этом задачи. Лишь в качестве примера назовем некоторые типичные задачи регионального криминологического исследования.
1. Определение состояния (объем, уровень, структура, динамика) преступности в регионе. Обычно достигается сбором и анализом официальных статистических данных, результатов виктимологических опросов.
2. Уточнение социально-демографического (пол, возраст, образовательный уровень, социальное и семейное положение и т. п.) состава лиц, совершающих различные преступления. Осуществляется путем анализа статистических данных, а также в результате опроса. На основе полученных данных рассчитываются коэффициенты (индексы) криминальной активности различных социально-демографических групп по формуле:
где n – доля социально-демографической группы среди лиц, виновных в совершении преступлений (%);
N – доля той же группы в населении (%).
Коэффициент криминальной активности показывает вклад группы в преступность. При Ккр. акт. > 1 можно говорить о повышенной криминальной активности, при Ккр. акт. < 1 – о пониженной. Подробнее о методике и возможностях использования этого коэффициента см. статью Н. Проскурниной.[51]
3. Установление пространственного (территориального) распределения преступности и отдельных ее видов в регионе: по районам и микрорайонам города; по районам, населенным пунктам области и т. п. Одновременно выявляются экспортно-импортные потоки преступлений: жители каких территориальных единиц совершают преступления (и какие именно) на изучаемой территории. Так, при исследовании пространственного распределения преступности в Санкт-Петербурге наиболее «криминальными» оказались центральные районы, а также были зафиксированы районы-«импортеры» – в основном, центральные районы города и «экспортеры» – как правило, «спальные» районы.
4. Выявление временного (по дням недели, часам суток, месяцам – «сезонная волна») распределения преступности и ее видов. Например, в Санкт-Петербурге уровень преступности ежедневно увеличивался, начиная с понедельника, достигал максимума в пятницу, несколько снижался в субботу и падал до минимума в воскресенье (преступники тоже отдыхают…). Квартирные кражи преобладали в период от 12 до 16 ч (что легко объяснимо – время, когда владельцы жилья на работе), а вот уличные преступления – с 18 до 24 ч. Для различных видов преступлений наблюдалась и своя «сезонная волна».[52]
5. Установление взаимосвязей между преступностью, ее состоянием и социальными, экономическими, политическими, культурологическими и прочими факторами. Это наиболее сложная из задач эмпирического криминологического исследования. Она решается средствами корреляционного, факторного, регрессионного анализа, т. е. специальными математическими методами, описание которых выходит за рамки данной работы и требует обращения к соответствующей литературе.[53]
6. Выявление взаимоотношений между населением и правоохранительными органами в связи с преступностью, а также роли средств массовой информации (СМИ) в освещении проблем преступности и формировании «образа преступника», «страха перед преступностью» и т. п. Эта задача решается с помощью контент-анализа прессы и массовых опросов населения.[54]