Одно хорошо, кажется, аптечка Машины была кладезем чудес. Крип буквально на глазах из сущего мертвеца стал похож на просто очень больного человека. И, похоже, в наборе медикаментов оказалось обезболивающее, так что гримаса страдания наконец покинула изможденное лицо.
Сглатывая и подавляя желание отплеваться после гигиенического марафона номер два, Ольга поискала в карманах «Схему Б», которую Машина рекомендовала передать инквизитору. Нашла, но, против ожидания, смятый листок Фидуса не очень впечатлил. Видимо Крип ожидал большего. Впрочем, это немножко вывело раненого из состояния мрачного ступора, и Фидус, буквально через силу, начал задавать вопросы.
Дело шло туго, учитывая вынужденную немоту собеседников, но худо-бедно шло, главным образом при помощи обмена рисунками. Раненый очень сильно удивился, узнав, что Ольга видела только одного верзилу. Крип называл его «Imperatoris filius elected». Ольга припомнила описание «фактора Х» от Машины и уточнила, что вроде бы амбалов было двое, но все отправились на тот свет. Здесь разговор зашел в тупик, Крипу ничего не говорили обычные символы смерти и гибели. Он недоуменно смотрел на рисованный гробик и стилизованную могилку, пока, наконец, Ольга не перечеркнула решительно все три фигурки, символизирующие «электедов». А затем перечеркнула еще раз, корча ужасающие рожи.
А вот когда дошло до описания шестилапых тварей... Посмотрев на схематичный набросок кракозябры, инквизитор вздрогнул и воззрился на Ольгу. Девушка даже не очень поняла, что именно выражал взгляд спутника поневоле. Странное то было выражение. В нем смешались удивление, недоверие и что-то еще. Подобный взгляд Ольга видела у людей, которые вспоминали нечто такое, что хотелось бы забыть, однако забыть никак не удавалось. Такое же выражение глаз она видела в зеркале, по утрам, после …
Она отвернулась, подавив всхлип. Черный истолковал это по-своему, решив, что девушка ужасно напугана (что собственно было чистой правдой). Он попытался мягко ее успокоить, даже попробовал дотянуться, чтобы погладить по голове. А затем настойчиво попросил, скорее даже потребовал еще раз нарисовать чудище. Ольга постаралась, как могла, терпеливо выуживая из памяти подробности. Надо сказать, рожа, изображенная вторично на полях журнала, вышла и в самом деле лучше, более выразительной. По крайней мере, страшнее. Крип долго смотрел на нее все с тем же выражением. Затем откинулся на своем ложе, закрыл глаза и сжал в кулак здоровую руку, приложив его к сердцу. После долгой паузы он тихо, но отчетливо спросил в никуда:
- Patrem, recte vos?
Они вернулись к диалогу с комиксами. Когда Ольга нарисовала фигуру в плаще с третьей рукой над плечами, Фидус оживился снова, он явно понял, кто изображен ольгиной рукой, несмотря на всю карикатурную условность. В уставшем взгляде Крипа девушка читала очередную стадию удивления и нотку почтения. Да и сама она, глянув на свои приключения ретроспективно, прямо даже приосанилась. Действительно, перечень выглядел солидно, можно сразу фильм снимать - тут тебе и сверхчеловеки, и чудища стремные, и Машина, и наконец, чучело в маске. Прямо как в сказке про Колобка, который от всех ушел.
Знать бы еще, кто все эти уроды страшные...
Фидус опять вернулся к изучению схемы Б, тяжело вздохнул и сказал что-то непонятное. Звучало без особого оптимизма, однако не совсем безнадежно, скорее как описание тяжелой, безрадостной работы, без которой не обойтись. А затем, казалось, выпал из реальности, уйдя то ли в глубокую медитацию, то ли в обморок. На этом Ольга решила, что сегодня приключений хватит. Кончались резиновые «пайки», воды осталось не более полбутылки, надо было раздобыть еще салфеток, чтобы обтереть Крипа и желательно еще пузырь этого недоконьяка, чтобы сохранить немного здравого рассудка. Но все – завтра. Точнее после отдыха.
Она свалилась, не снимая куртку, на жесткий пол, накрылась лабораторным халатом, который успел лишиться рукавов, пошедших на обтирку Фидуса. Скорчилась, обхватив колени руками, совсем как тот алиен, которому проломил башку гигант. Ольгу трясло и морозило, все время казалось, что откуда-нибудь вот-вот полезет клыкастое мурло с богомольной головой, но заснула девушка на удивление быстро.
Сон выдался обрывочным, нервным, она часто просыпалась. Болела спина и ноги. Крутясь и переворачиваясь, Ольга сама не заметила, как прижалась к спутнику. Стало немного уютнее. Фидус оказался теплый и умеренно мягкий, на его руку можно было удобно положить голову. Ольга поерзала в полусне, устраиваясь, и снова тихонько задремала.
Инквизитор пришел в себя. Девочка тихонько заскулила во сне, очень тонко и жалобно. Ей опять снилось что-то недоброе. Криптман погладил ее по светловолосой голове, мягко провел рукой по плечу, как свернувшегося котенка. Она и в самом деле казалась очень маленькой под боком у почти двухметрового инквизитора. Фидус прижал ее теснее, спутница по несчастью успокоилась, закусила, не просыпаясь, палец. Измученный инквизитор лежал, глядя в низкий, подсвеченный красным, потолок. Гладил очень храбрую и, кажется, очень несчастную светловолосую девочку. И думал о чем-то своем.
Глава 14
Глава 14
Ольга проснулась мгновенно, без переходов и периода сонной полудремы. Удивительно, если принять во внимание, насколько девушка вымоталась за минувшие дни. Ее разбудило ощущение. Нечто странное, как будто сквозняк овеял разгоряченное лицо. Или провели по щеке невидимым перышком. Чувство на грани осязаемого и даже самую малость за гранью, настолько невесомое, что его словно и не было. Но все же Ольга проснулась, открыла глаза, тихонько застонала, увидев ненавистную красную лампочку за толстой решеткой.
- Опять, - прошептала девушка. – Пора бы уж кому-нибудь нас спасти… Машина, выручай, на тебя вся надежда.
Хотелось пить, еще больше – есть, тело жалобно подвывало от боли в суставах и требовало хотя бы матрас, но все это было уже привычным фоном невзгод и лишений, к нему Ольга успела привыкнуть. И все же ... Что-то было не так. Смутное ощущение засело на краю сознания, не позволяя разуму нырнуть обратно в забытье. Ольга попробовала сосредоточиться и понять, что ее разбудило. Однако вокруг ничего, ровным счетом ничего не происходило. По-прежнему едва слышно жужжали лампы, источая кроваво-красный свет. Шипели трубы за бетонными стенами. Гудели отдаленные механизмы, поддерживая жизнь в обезлюдевшей Станции. Скорее даже не гудели, а передавали гудящую вибрацию через …
Стоп.
Нет, не передавали.
Вот именно – тишина. Или … Ольга не могла сосредоточиться и осознать то, что она чувствовала инстинктом, унаследованным от тысяч поколений диких пращуров. Это чувство было слишком глубинным, бьющим прямо в подсознание и самые древние части мозга. Воспринималось оно именно как противоестественная тишина, словно в мире что-то изменилось. Так древняя обезьяна не видела подкрадывающегося ягуара, но слышала, как затихают птицы вокруг. Пропало нечто естественное.
Что-то изменилось. Что-то происходило.
Или могло произойти.
После дремы зрение отказывалось фокусироваться, перед глазами все расплывалось. Крип шумно сопел рядом, навалившись торсом, прижав спиной ольгину ладонь. Кажется, парень спал, и снилось ему что-то очень скверное. А может боль вернулась и запустила когти в измученное сознание даже сквозь тяжелый сон. Или и то, и другое. Ольга, стараясь двигаться как можно тише, освободила руку. затекшие пальцы кольнуло возобновившимся током крови. Девушка моргнула, и ей на мгновение показалось, что низкий потолок шевелится. Красный свет мигнул, помрачнел, словно где-то прикрутили реостат.
Девушка почувствовала, как начинают дрожать пальцы. Капелька слюны поползла в уголке рта, тонкой струйкой испачкала щеку. Хотелось в ужасе кричать и вообще устроить отменную истерику. Крип, не просыпаясь, дернулся и застонал, похоже, его сонные демоны лишь крепчали. Ольга уставилась вверх, стиснув зубы и сжав кулаки. Все казалось нормальным, иллюзий пропала, как случайная иллюзий, обман зрения.
Секунды шли одна за другой, Ольга дрожала, неистово надеясь, что все это и вправду было только фокусом уставшего разума. А затем уже без всяких морганий и созерцаний уголками глаз низкий серый потолок прошел судорогой искажения, как волна помех на старом телеэкране. Замигал красный свет. Из шероховатой поверхности скользнули тонкие ниточки, похожие на свиную щетину. Они не росли, а буквально проявлялись в окружающей вселенной, как будто всегда находились тут, просто отставали от времени на долю секунды, а может наоборот – опережали на ту же долю. А сейчас выравнивались с мирозданием, проникали в реальность. И чем сильнее обозначалось проникновение, тем гуще и толще росла «щетина».
- Крип … - шепнула девушка, чувствуя, как скрутило низ живота спазмом дикого ужаса. – Крип. Надо уходить.
Фидус проснулся мгновенно, как будто и не засыпал вовсе. Ольга закрыла ему рот узкой ледяной ладонью, даже не думая, что может повториться его давешняя реакция с попыткой убийства. Однако лекарства сотворили чудо, а может ей просто повезло. Крип все понял сразу. Понял и крепко взял ее ладонь здоровой рукой. Сжал, молча, в знак понимания. Ольга не поняла, что Крип сделал после, но судя по характерному жесту и тихому шипению - вколол что-то себе в шею, наверное очередной шприц из аптечки Машины. Почти сразу за этим судорога запрокинула голову Фидуса, длинный протяжный вдох с шипением прорвался сквозь стиснутые челюсти. Ольге показалось, что она слышит скрип зубов раненого. Что бы там ни зарядил себе Крип, штука была убойной и вставляла сразу.
Девушка собирала торбу, стараясь действовать тихо и быстро. Параллельно удивлялась, насколько быстро и естественно случился переход от «все отдыхаем» к «валим со всех ног», причем совершенно неясно - от кого, однако побыстрее. Руки продолжали трястись, вещи беспорядочно пихались в сумку, по-прежнему хотелось упасть на шершавый пол и забиться в истерике. Ольга закусила губу. И тут что-то коснулось волос, свалявшихся в плотный войлок, тронуло мягким, почти ласкающим движением. Ольга наклонила голову, скосила глаза вверх и прикусила кулак, чтобы не заорать в голос.