Гордиан Эльго снова в своей стихии, это совсем не то, что путаные и невнятные колдовские дела, и голос пограничного офицера вновь звучит уверенно. И почти столь же уверенной походкой он выходит в коридор, где на полу смачно и со свистом храпит Рох. Чтоб его растолкать, приходится приложить немало труда. В своих усилиях Гордиан не обращает внимания на еще одну человеческую фигуру, скорчившуюся на полу у стены. Тот, кому она принадлежит, и сам старается, чтоб его не заметили. Только когда офицер и сторож уходят, он поднимает голову. Лунный свет, пробивающийся сквозь оконце в двери, вычерчивает черным рытвины ожогов на лице конюхова подручного.
Дорога в пустоши
Раи думал, что умрет, когда выедет за городские ворота.
Не то чтобы он никогда не покидал пределов города. У семейства Сафран была усадьба на берегу Мероссы. В последние десятилетия у патрициев Димна вошло в привычку строить загородные дома наподобие вилл столичной знати – не столько ради дохода, сколько для престижа – и отдохновения в летнюю жару. Поэтому в детстве, когда жив был отец, Раи нередко туда приезжал вместе с матерью и братом. Но в последние годы, когда в окрестностях Димна стало неспокойно из-за набегов Похитителей, госпожа Сафран положила конец этим поездкам. А уж когда началась война, о них речи не было. Возможно, если бы брат продолжал наезжать в поместье, Раи сопровождал бы его. Но Кайто был слишком занят. Кстати, Кайто как раз по торговым делам ездил в разные пределы империи. Но ему и в голову не приходило взять с собой младшего.
И все-таки, как любой молодой человек, Раи мечтал вырваться из-под матушкиной власти. А, похоже, отъезд был единственным способом. Опять же, с ними не было треклятого Латрона. Негодяй сидел в тюрьме, где ему самое место. И доктор не стал добиваться, чтоб его освободили – осознал наконец, какого мерзавца держал в доме.
Правда, Раи не был уверен, что Тимо, отправленный с ними как охранник, лучше Латрона. Может, даже и хуже. Но Тимо достаточно давно работал на семью Сафран, ездил охранником с грузами Кайто. То есть каким бы он ни был плохим, он был свой. И если желает сохранить на старости лет кусок хлеба, Раи ничего плохого не сделает, побоится Кайто или матушку.
Вообще-то до старости, как думал Раи, охраннику оставалось не так уж много. Ему было под сорок, а выглядел он еще старше. Коренастый, загорелый до черноты, обветренное лицо иссечено морщинами, каштановые волосы успели поредеть, и он их увязывал в короткий хвост. В городе он брился, но в дороге себя этим занятием не утруждал, так что сейчас на его подбородке красовалась неопрятная щетина, которой предстояло стать бородой. Или хотя бы бороденкой. Не красавец ни разу. Зато видно, что степной крови в нем нет, и на том хлеб.
Правда, Тимо чистотой своей крови не гордился. Ему, откровенно говоря, было все равно с кем иметь дело – с коренными имперцами, димнийцами, островитянами или кочевниками. Лишь бы платили. Ему и платили. Монграна, когда ему представили кандидатуру Тимо, велел Грау испытать его, и капитан сообщил консулу, что Тимо, как боец, своей платы стоит. Он не стал уточнять, что Тимо показал себя лучше выставленных против него ополченцев. Во-первых, ополченцы не наемники, во-вторых – сражаться в одиночном бою – не их дело. А дело охранника – не только махать мечом, но притом, что куда они собирались, еще и знать пути в пустошах и степях. Однако тут не Грау полагалось проверять его умения, а дому Сафран. Кайто, путешествовавший вместе с ним, всегда возвращался живым и невредимым. Стало быть, не так уж плох этот Тимо.
Но лучшее, что в нем было, с точки зрения Раи, – Тимо не являлся ни учеником, ни просто домочадцем доктора Керавна. А значит, никак не мог соперничать с Сафраном – младшим в глазах наставника.
И доктор, и консул не хотели, чтоб экспедиция привлекала особое внимание, вокруг нее и так в городе достаточно лишних разговоров. Поэтому никого, кроме Тимо, в сопровождение им не дали. Зато дали лошадей – верховых и вьючных. Керавн ругался на чем свет стоит, проклиная старость, – из-за путешествия верхом у него будет ломить все кости и крутить все суставы. Но, признавал он, это все же лучше, чем идти пешком. В паланкинах, как беременная женщина, он сроду не путешествовал и теперь не собирается, да! Тимо слушал и одобрительно кивал. Отругавшись, доктор уходил составлять списки того, что могло понадобиться им в пути, главным образом провианта, ибо предстояло изрядно удалиться от больших городов. Читал Раи эти списки. И даже был рад. Потому что стряпня Кандакии ему до такой степени надоела, что даже сухой паек по образцу имперской армии был лучше. Впрочем, в глубине души Раи надеялся, что им удастся разжиться чем-нибудь помимо вяленого мяса и сушеного гороха.
Так грядущий отъезд страшил и манил одновременно. Но больше, пожалуй, страшил. Если бы они ехали вглубь империи или в какое-нибудь цивилизованное государство вроде Михаля… Но впереди лишь дикость и глухомань. Тошно и думать, даже если верить в то, что степняки замирены. А в это не шибко верится.
А потом отъезд внезапно перестал быть грядущим, хотя Раи до конца надеялся: что-нибудь случится – война, пожар, землетрясение – и матушка передумает. Ведь бывает же! Вот попал же Латрон в тюрьму, и избавился от него Раи, не марая благородных рук! Но дважды такое везение не повторяется. Не случилось ничего.
Уезжали они тихо. Даже матушка не пришла его проводить. Она попрощалась с Раи заранее, надавав ему кучу наставлений. А Кайто вообще не было в городе. Он тут же поспешил возмещать убытки, нанесенные торговому дому войной, и уехал в Лимей. Так что не было трогательного расставания с родней. Ну ладно, Раи тоже не будет расстраиваться из-за того, что долго их не увидит.
Был солнечный день в конце лета, доктор хотел уехать до наступления осени, пусть и говорили, что в последние десятилетия холода в степи отступили и погода зимой смягчилась. Керавн был согласен с этим, вдобавок по большей части зависеть от сезона важно, когда путешествуешь морем, а им предстояло ехать посуху. Но в любом случае путешествовать в теплую погоду лучше, и тут Раи был полностью содидарен с наставником. Хотя его никто не спрашивал, в какую погоду он хочет ехать и желает ли ехать вообще.
У ворот, столь страшивших Раи, собралась толпа народу, ибо не только Кайто спешил заняться прерванной торговлей, и не только Керавн стремился воспользоваться хорошей погодой. При выезде стража вела досмотр, но у Керавна был пропуск на себя и на спутников, так что город они покинули беспрепятственно. Через Северные ворота. Имелись и Южные. У старого Димна, уничтоженного степняками, говорят, ворот было шесть. Когда строили нынешние городские укрепления, решили, что достаточно двух, ведь есть еще и гавань.
Выехали… и поначалу никакой разницы Раи не почувствовал. Толчея за городскими воротами была немногим меньше, чем на улицах – отсюда уходили три торные дороги. Пыль из-под копыт и колес. И ветер с моря, поскольку доктор выбрал ту дорогу, что вела по берегу залива.
Они – с полного одобрения Тимо – пристроились в хвост купеческого обоза, направлявшегося в сторону Герне – извечного соперника, а временами и противника Димна. Но сейчас как раз был мир. И димнийцы, в глубине души всегда считавшие жителей Герне дикарями и варварами, спешили сбыть этим варварам все, что накопилось на складах. Раи знал про это, поскольку дом Сафран давно вел торговлю с королевством Герне. Как подобает законопослушным гражданам – только в мирное время. Морской путь до Герне был короче, да и навигация в разгаре. Тем не менее, многие купцы предпочли двигаться посуху. Рисэевы разбойники, наводившие страх на обозы – что являлось одной из причин, по которой Димн и начал эту войну, – сейчас отошли в Степь. Не все, конечно. Но одиночные шайки не сунутся к тем, кого хорошо охраняют. На море – иное дело. Военных экспедиций, призванных умерить морской грабеж, не было давно, он процветает. Все в Димне слышали, как недавно гернийцы сцепились с островитянами, ну а мирное время означает лишь то, что те же клятые северяне не рискуют нападать на Димн, а вот в море способны повести себя совсем по-иному… Каждому известно, что гернийцы – прирожденные морские разбойники, так же как степняки – прирожденные разбойники сухопутные. Еще хуже, когда сухопутные превращаются в морских, как те, что с Лунных островов, но этих лучше к ночи вообще не поминать.
Зато уроженцы Димна – прирожденные торговцы, и по морю ли, посуху, доберутся до своей цели и получат выгоду.
Странным образом, пиратов они боятся больше, чем чудовищ, обитающих в морских глубинах. В этом Керавн убедился за годы, прожитые в Димне. А ведь эти чудовища, связанные с предначальным хаосом, пожалуй, только в море и сохранились. Говорят, нечеловеческие расы все еще обитают там, куда людям не стоит соваться, – на окраинах Михаля, в непроходимых лесах за рекой Дэль. Но небо более не бороздят драконы, мантикоры не гнездятся в горах, и в пустынях не встретить василисков.
Они уничтожены почти повсеместно, а кем и как – на сей счет есть многоразличные мнения, отраженные как в письменной, так и в устной традиции.
Но что касается моря… в портовом городе не избежать рассказов о встречах с кракенами и рыбодраконами и прочими глубинными тварями. Хотя, конечно, следует поделить те рассказы на двадцать, чтоб выцедить из них толику правды. Однако ж моряки рассчитывают, если не выстоять в бою с чудовищами, то хотя бы уйти от них, ибо, превосходя людей силой и мощью, твари уступают им в хитрости.
Как исследователь, Керавн не мог упустить из внимания рассказы мореплавателей, осматривал их добычу и пришел к выводу, что большинство этих рассказов есть выдумки, а вещи – подделки. Но не все.
Впрочем, Керавн предпочел сухопутный путь не потому, что опасался встретиться с рыбодраконом из глубин или виверной из высот. В море его просто укачивало. Как опытный лекарь, он знал средства от морской болезни, Но особых причин, по которым следовало бы пересекать залив на корабле, не имелось, а без причин зачем же себя мучать?