Среди посетителей были купцы, звеневшие мошной явно громче, чем почтенный доктор. Потому купцам и их свите подавали в первую очередь, остальным оставалось ждать.
Здешняя стряпня не была утонченной и разнообразной, однако даже наплыв посетителей пока не грозил опустошить кладовку. Война окончилась, и проще стало закупать провизию, а рыбаки из окрестных деревень исправно поставляли сюда добытое. Да и пива было вдоволь, а кто воротит нос, пусть сидит голодный и трезвый или ворочается в Димн.
Таковых здесь не находилось, и уж всяко к ним не принадлежал Тимо. Он ждал, но и у его терпения был предел, и он готов был уже грохнуть кулаком об стол, а еще лучше – нерасторопному слуге по носу, когда среди общего шума расслышал нечто выбивающееся из застольного гвалта.
– А приказывать у себя в столице будете! – купеческий разухабистый бас.
– Везде, где находится имперский аоинский контингент есть столица, – ровный сухой голос, привыкший к командам.
– Много мыы контингентов ваших навидались во время войны! Отсиделись за стенами, а как кривоногих отогнали, так явились! – подхватил кто-то еще из торгового сословия. – Мало вас таких Данкайро под ярмом гонял!
– А вас он огнем жег, а вы и довольны, рабье племя. Или я ошибся, и вы племя разбойничье, и с Похитителями заодно?
Тимо прищурился. Чтоб получше рассмотреть, кто там смелый такой. Потому что, если дело идет к драке, в этом разе и при таком раскладе его обязанность – защищать клиента. Лучше всего – хватать его и волочь из зала. Потому что, когда начнут летать плошки и кружки, аки мотыльки по весне, а скамейки повыдергают из-под седалищ и начнут лупить ими по чему ни попадя, никто не станет разбираться, кто тут зачинщик, а кто – почтенный доктор с рекомендательными письмами от городского самоуправления Димна.
Но, приглядевшись, он заподозрил, что драки не будет. Будет что похуже.
Окруженный негодующими торговцами, посреди зала стоял имперский офицер. Усомниться в этом никак было нельзя. Имперская армия – не городское ополчение, где зачастую солдаты одеваются, кто во что горазд, абы защищало от холода и желательно от вражеского оружия. Императорская армия облачает в казенную форму и броню даже рядовых, не говоря уж об офицерах. Как вот этого. Форма, конечно, не парадная – цвета астры, лиловая на белом исподе, а походная – синяя, но не настолько выцветшая, чтоб не заметить знаков различия. И панцирь, и гребенчатый шлем (сейчас без перьев – это тоже принадлежность парадной формы), застегнутый под подбородком, – более тонкой работы, чем у рядовых. У пояса – длинный прямой меч.
Сам носитель этих достославных свидетельств принадлежности к воинскому сословию еще довольно молод, но не юнец, лет двадцати пяти. Худое лицо, загар кирпичного оттенка, как у людей от природы светлокожих, горбатый костистый нос, серо-голубые глаза. Волос из-под шлема не видать, бороду бреет.
– Похоже, здесь подзабыли – с помощью кочевников и Михаля, что Димн и пустоши по-прежнему принадлежат Союзной империи. Придется напомнить. Всякий, кто против, – враг короны, и, как велит закон, с ним обойдутся как с изменником.
И в дверях – солдаты. С мечами, пригодными к рукопашной схватке.
Кто-то метнулся к черному ходу, но и тот был перекрыт. Так же, как путь на второй этаж.
– А во дворе – копейщики, – добавил офицер. – Нас не так много, но каждый из моих людей стоит в бою десятка ваших. Поэтому противоречить мне не советую. Ибо я, Максен Гупта, драконарий VI легиона, уполномочен командованием чинить суд и расправу на всех пограничных территориях.
Тимо вовсе не был уверен, что один легионер стоит в бою десяти таких, как он. Скорее он был уверен в обратном. Но вот за остальных поручиться не мог. А у них настроение «бьем морды зажравшимся столичным» явно приугасло. Аккурат после упоминаний о том, что «обойдутся как с изменником». Здесь слышали, как по законам империи полагается карать за государственную измену. Правда, в полевых условиях кара не могла быть осуществлена в полной мере. Ибо кроме казни виновного со всей родней и прислугой, жителям соседних домов отрезали уши и выкалывали глаза – за то, что видели и слышали, но не донесли.
– Какая жалость, – послышалось совсем рядом с Тимо, – что молодые люди из лучших семей в наше время вынуждены исполнять обязанности службы спокойствия.
Доктор Керавн, как выяснилось, уже не спал. Он благодушно улыбался, глядя на офицера, и почему-то улыбка его Тимо не понравилась.
«Вот не ждал от тебя, старик. Самому нарываться… а это тебе не Димн, где взятку в рыло сунешь, и всех делов».
– С кем имею честь? – Офицер развернулся в сторону старика, говорившего с изысканным столичным выговором. – Надеюсь, вы не собираетесь скрывать свое имя?
– Отнюдь, господин драконарий. Я – Керавн, доктор медицины, а это – мой слуга.
– И что же почтенный доктор делает на дороге в пустоши? Я пока не вижу, чтоб здесь кто-нибудь нуждался во врачебной помощи. Хотя в будущем такое не исключено.
– Все очень просто. Я путешествую с исследовательскими целями, исполняя поручение совета Димна.
– Шпион, шпион… – зашептались в зале. Только что пальцами не тыкали. А и ткнут ведь, подумал Тимо. На что угодно пойдут, чтобы драконарий от них отвязался и отыгрался на чужом.
Максен Гупта, разумеется, расслышал эти голоса. И спокойно произнес:
– А если и шпион, так это профессия во всех отношениях полезная. Весь вопрос, чей шпион. Так что, господин Керавн, не откажите в любезности предъявить вашу подорожную.
– Почему бы нет? – Доктор поднял голову. – Раи, ты слышал, что сказал господин офицер? Вернись в номер и принеси наши документы.
Тимо проследил за взглядом Керавна и увидел встрепанного докторского ученика, застывшего на лестнице с самым ошалелым видом.
Раи сполз вниз не потому, что услышал перепалку в зале – это как раз он благополучно пропустил мимо внимания. Просто острый голод все же победил сонливость. И теперь он таращился перед собой, не понимая, что происходит, и чего от него хотят.
Тимо сказал:
– Господин, позвольте, я схожу с ним, а то парень совсем осовел.
– Этот тоже ваш? – осведомился Максен Гупта и, получив в ответ утвердительный кивок, велел одному из своих людей: – Проводи их. Мало ли что замышляют.
Пришлось Раи в сопровождении Тимо и солдата снова тащиться наверх. А драконарий, ничтоже сумняшеся, уселся за стол Керавна и распорядился в пространство:
– Ужин мне и доктору. А остальные… – он обвел взглядом собравшихся, – тем временем покажут мне свои подорожные и сообщат о целях, с которыми направляются в пустоши.
С этого требования, надо думать, и началась перепалка, завязку которой доктор и охранник пропустили. Но то, что недавно вызывало возмущение, теперь было воспринято как нечто само собой разумеющееся. Хотя кое-кто в зале (из самых тупых), может, и огорчился, что развлечение под названием «трактирная драка» отменяется, большинство вздохнуло с облегчением. И уж конечно, этому был рад Керавн. Доктор с юных лет не участвовал в подобных забавах, но ему постоянно приходилось иметь дело с их последствиями. И он слишком хорошо помнил, как недавняя драка с пожаром и смертоубийством едва не порушила его собственные замыслы. Поневоле порадуешься, что вместо Латрона здесь Раи – Латрон бы в драку полез без рассуждений.
Пока драконарий опрашивал купцов, ему принесли ужин – жареную рыбу под острым соусом, да рубленую свиную печенку. То же самое подали и доктору, хотя и трактирщик, и посетители не знали, как к нему относиться – как к внезапному любимцу властей или, наоборот, будущей жертве. Одно, впрочем, не исключало другого.
Керавн, нисколько не смущаясь, принялся за еду. Тут и Тимо с Раи подоспели.
– Вот мои документы, господин Гупта, извольте проверить.
Драконарий взялся за бумаги, доктор же продолжал трапезу. Раи смотрел на него с завистью, ибо ужин для него с Тимо покамест не принесли. Ему было глубоко безразлично, какое решение вынесет офицер, прочитавши документы, – урчание в животе заглушало все. Он мог лишь с тоской вспоминать стряпню Кандакии. И как это она казалась невкусной? Сейчас бы он сметал все, что старуха выставляла на стол.
– Интересно, интересно. – Максен Гупта вернул бумаги Керавну. – Документы, несомненно, подлинные. Хотя странно, что сенат Димна посылает уважаемого человека в столь опасные места. – Он также придвинул к себе миску с печенкой.
– То же самое я мог бы сказать о вас, господин Гупта. Кстати, вы что, так и собираетесь есть в шлеме? Неудобно же!
Гупта расстегнул ремешок под подбородком, но шлем не снял.
– Что вы имеете в виду, доктор? Опасность неотделима от ремесла воина.
– Безусловно… а вот и пиво несут! Непременно полную кружку, а то соус слишком острый… Ваш отряд недостаточно велик, чтоб можно было предположить, будто вы совершаете вылазку против кочевников. Сейчас в пустошах нет имперских крепостей, и, стало быть, вы не идете на подкрепление к какому-нибудь гарнизону. Напрашивается единственный вывод… – Керавн красноречиво замолчал.
– Продолжайте, доктор, я вас внимательно слушаю. – Офицер, следуя совету, приложился к глиняной кружке.
– Переговоры. Это достойная цель, с которой командование может отправить в пограничье наследника Гупты Прямодушного, соратника великого императора Дагды, снабдив его при этом широкими полномочиями. Весь вопрос – с кем переговоры? – Керавн на мгновение снова умолк, сознавая, что все, сидящие поблизости, стремятся уловить крохи от их разговора. – Но я не стану его задавать.
– Еще бы! – Максен Гупта усмехнулся. – Иначе получится, что это вы меня допрашиваете, а не наоборот. Эй, хозяин, ужин для спутников доктора, а то у них такой вид, будто они от самого Димна не жрамши.
– Спасибо превеликое, господин, – сказал Тимо, – нерасторопная прислуга здесь. Да и вы на них такого страху нагнали, что дорогу с кухни позабыли, небось.
Он мог позволить себе расслабиться. Несомненно, офицер счел, что бумаги доктора в должном порядке, и необходимость срочно драпать отпала.