К счастью, кромсать их можно было долго. Реакторов или складов топлива на кораблях Сапфирового Флота не было. Были, конечно, склады солнечного камня, но он не имел привычки детонировать. А все системы управления и энергоснабжения, включая ансибли — многократно дублированы. Поэтому проделать в них дырку, даже сквозную — отнюдь не означало убить их. Требовалось долго и нудно пилить.
А чтобы было ещё дольше и нуднее, истребители выполняли на чудовищ один заход за другим, ракетоносцы плевались залпами, а лазерные корабли продолжали жечь. Пусть это всё и не причиняло противнику вреда — но постоянные маневры уклонения и необходимость поддерживать отражающие свет щиты мешали планомерной атаке на корабли Хана. Дыры в обшивке криптонцев тем временем зарастали, а абордажные модули продолжали свою работу.
Конечно, броня "каракатиц" тоже обладала способностью к регенерации. Хан скорее удивился бы, если бы они этого не умели. Но комбинация электрических разрядов и распорных клиньев успешно эту регенерацию блокировала.
Монстры, кажется, немножко занервничали — во всяком случае, на пару миллионов километров они отпрыгнули довольно резко. Те, на кого абордажных модулей не хватило, приблизились к своим "оседланным" сородичам, и сфокусировали режущие лучи на "наездниках". Броня у абордажников была потоньше, чем у капитальных звездолётов, а средств защиты вообще никаких не было. Так что с первых двух корму срезали без особого труда… но это никак не сказалось на производительности хватательного носа, который продолжал бурить шкуру чудовища.
"Пожалуй, назову их "Клещами", — довольно подумал Хан. — И внешне похожи, и проблема с ними та же — когда клеща удаляешь, головка с хоботком может остаться в ране".
Применять режущий луч друг по другу монстры не решились. Они приблизились к пострадавшим собратьям и попытались удалить остатки модулей "вручную", точнее щупальцами, внутри которых оказались не только стволы, но и весьма сложно устроенные манипуляторы…
…и получили в нос по несколько гигатонн. В носовой части абордажного модуля был установлен мощнейший заряд солнечного камня. Один луч уходил внутрь взятого на абордаж чудовища, второй — в сторону "хирурга". Минирование раненых и трупов — этому Хана учили ещё в те далёкие времена, когда он был обычным малолетним диверсантом, а не властелином четверти планеты.
Абордажными модулями были оборудованы восемь звездолётов. По четыре модуля на каждом — это тридцать две пойманных "каракатицы". Если тридцать два других корабля одновременно пойдут на помощь пострадавшим сородичам — это позволяло уничтожить всех.
В идеале. На практике, конечно, успех был несколько скромнее. Некоторые модули были уничтожены ещё на подлёте к своим целям. Некоторые твари выдержали вспышку или успели включить второе отражающее поле ВНУТРИ первого, и закрыться им. Наконец, некоторые, самые благоразумные — не спешили идти на выручку собратьям, видимо решив сначала посмотреть, что получится у более резвых.
Когда видимость восстановилась, стало видно, что ход и боеспособность сохранили ровно двадцать вражеских звездолётов. Из шестидесяти четырёх.
Вот теперь космические кракены ДЕЙСТВИТЕЛЬНО разозлились! Хан уже не сомневался — перед ним не роботы и не космические корабли причудливой формы. Это живые существа. Или ими управляют живые существа — но не передвигая огоньки на пульте, а с полным эффектом присутствия, ощущая их как собственные тела. У машины не могут так зловеще гореть глаза. У машины не могут сдвигаться и раздвигаться щупальца в таком откровенно угрожающем жесте. Наконец, машина не идёт в атаку, передавая вибрациями масс-поля дребезжащий боевой клич, от которого выворачивает внутренности.
Они исчезли, чтобы снова появиться вплотную к кораблям-целям. Это было самой неприятной чертой "каракатиц". Им не требовалось разгоняться, чтобы перейти на сверхсвет — и не требовалось гасить скорость после схода с него. Они, похоже, могли каким-то образом вызывать соответствующие деформации в стенках своих пузырей эффекта массы напрямую, без сопутствующего реального ускорения.
"Это уже не импульсная тяга. Это, чёрт возьми, настоящая варп-тяга — двигатель Алькубьерре в чистом виде… Понятно, почему у них и дюз в конструкции нет — им не надо…"
Увернуться от противника, имеющего такое преимущество в манёвре, было бы нелегко даже с полностью исправным ядром. А уж на оставшейся реактивной тяге… у триремы больше шансов удрать от атомной подлодки. Всё, что он мог — "ласково встретить" тварей на подходе.
Ослепить лазерным шквалом, разместить ракеты на всех предполагаемых курсах подхода — в надежде, что хоть на одну из них "каракатицы" наткнутся. В конце концов, у него же теперь преимущество в численности…
Батарианцы в сражении не участвовали. И отнюдь не из-за трусости. Просто если бы они решили тормозить и возвращаться, то сожгли бы остатки запасов топлива. А им требовалось выполнить главное задание — долететь до Бахака. Да и толку от них бы было — при чудовищных мощностях и безумных технологиях, задействованных обеими сторонами. Они могли только таращиться во все четыре глаза в телескопы на эту битву титанов — и молиться своим богам, чтобы на них как можно дольше не обращали внимания.
План сработал — несколько ракет оказались на пути атакующих кораблей. Вот только это никак не помогло — зона поглощения пространства перед кораблями оказалась слишком сильной. Даже кристалл не выдерживал такого сдавливания. Не все ракеты превратились в пыль, но все деформировались слишком сильно и потеряли способность к подрыву.
А потом приборы зафиксировали пробитие обшивки, сверхсильную радиацию снаружи и внутри… и двадцать криптонских кораблей перестали существовать. Впрочем, атаковавшие их "каракатицы" — тоже. Яркость вспышки на доли секунды затмила далёкое солнце Бахака.
Хан обалдело просмотрел графики, записанные погибшими звездолётами в последние микросекунды их "жизни". Ансибли не успели их передать, Экстранет не работал — но коммуникационные лазеры успешно донесли последние отчёты — пусть и с опозданием в минуты.
Судя по всему, монстры применили некое новое оружие. Недальнобойное, так что им пришлось подойти почти вплотную к целям для обстрела. Но чудовищно мощное — с тератонным тротиловым эквивалентом. Причём вспышки произошли уже внутри криптонских кораблей…
Именно это их и погубило. От воздействия собственных пушек, или ракет, или ещё чего там — "каракатицы", конечно, защитились. Но жар вспышки был таким, что сдетонировали даже сверхстабильные солнечные камни.
И вместо ожидаемых тератонн — нападающие получили ПЕТАтонны тротилового эквивалента. Причём не только в виде излучения, но и в виде разлетающейся на релятивистских скоростях плазмы, в которую превратились довольно-таки массивные корпуса кораблей Сапфирового Флота. Трудно сказать, что именно из этого набора оказалось чересчур даже для их щитов.
— Бой закончен, — сообщил он Бамису. — Наши потери — двадцать один корабль, потери врага — шестьдесят четыре, полное уничтожение известной части его флота. Передаю всю собранную за время боя информацию. Намерен продолжать подход к Бахаку. Рекомендую отозвать ваши корабли сразу же после сбора экипажей с пострадавших. Они тут ничего не смогут сделать.
По жилистой шее адмирала пробежала волна — это соответствовало человеческому упрямому мотанию головой.
— Мы продолжим полёт. Потери приемлемы. Эти корабли изначально были предназначены в смертники, как и ваши. Их экипажи в основном собраны из рабов.
Это заявление прозвучало бы верхом цинизма… если бы Бамис сам не находился на одном из кораблей, которыми с такой лёгкостью жертвовал.
— Но ведь десантные группы — из свободных батарианцев? — полувопросительно предположил Хан. — А это десятки, если не сотни тысяч солдат Гегемонии. Кроме того, подумайте о потерях нулевого элемента…
Бамис раздражённо моргнул верхней парой глаз.
— У нас не осталось топлива на обратный путь, — признался он. — И ядра не выдержат ещё одного дальнего перехода. Предполагалось, что мы сможем заправиться и разрядить ядро на Урмоле или Басцуде.
— Ясно. В таком случае я пошлю пару кораблей разведать газовые гиганты в первую очередь. А пока старайтесь не отсвечивать — ни в буквальном, ни в переносном смысле.
ДЕНЬ СОРОК ТРЕТИЙ
Когда ударная волна догнала флаер с Моринт, азари и так уже истекала кровью. Тем не менее, в полубреду она успела поставить вокруг себя биотический барьер — сказывался вековой опыт выживания, да и Ро-Зар через имплант немного помогла, простимулировав её мозг.
Когда оплавленную коробку, в которую превратился грузовик, извлекли из-под обломков, Моринт уже находилась в состоянии клинической смерти. Но несмотря на это, её сжатые в судорогах мускулы всё ещё продолжала держать вокруг себя поле эффекта массы.
— Я никогда не видел, чтобы разумное существо столь отчаянно цеплялось за жизнь, — признался криптонский врач, который работал с ней. — Некоторые криптонские животные обладают столь же непреклонным инстинктом самосохранения, но чтобы мыслящие… Интересно, все азари такие? Или это связано с тем, что вы — ардат-якши?
— Ни то, ни другое, — покачала головой Моринт. — Это вообще не моя заслуга. Просто я впитала наследие народа протеан. А они очень, очень сильно хотели, чтобы от их народа хоть что-нибудь сохранилось. Конечно, беглая преступница — не лучший хранитель последней воли Империи. Но в их положении выбирать не приходилось. Лучше скажите, как вы смогли так быстро вернуть меня к жизни?
— Ну, у многих турианских космонавтов, которых Генерал Зод взял в плен, были при себе пакеты медигеля…
— Это хорошо. Мне нельзя сейчас использовать "объятие вечности". Новая информация может затуманить архив… а мне нужно сохранить его как можно более целым… и передать… всем. Как можно быстрее. Вы не представляете, с чем столкнулись.
За время беспамятства Моринт сильно изменилась. Архив в её голове успел распаковаться и занять самые комфортные места. Что такое два столетия жизни Девы — по сравнению с веками владычества и безнадёжной борьбы, умноженными на память нескольких тысяч протеан? Она перепробовала множество любовников, но ни один не мог удовлетворить её надолго — всякое поглощение лишь усиливало аппетит, гнало на поиски новой добычи, новых ощущений, опыта и знаний. Протеане стали как бы её коллективным мужем, наполнив собой до предела. Жизнь вампирши-гедонистки была на редкость бесцельна — убить, чтобы выжива