Господин Функе покачал головой и понимающе улыбнулся, как будто ожидал и этого вопроса.
– Даже если б я знал, насколько этично отвечать на этот вопрос в отсутствие фрау Луппа?
– Тем не менее я вынуждена его повторить, потому что мне кажется странным, что фрау Луппа, имея постоянную работу в приюте для животных и жилье, с которым управляется сама, тем не менее несамостоятельна в повседневной жизни.
Функе пожал плечами:
– На самом деле в этом нет ничего необычного. Пока все идет как всегда, фрау Луппа без проблем ориентируется в повседневной жизни. Моя задача – поддерживать ее, когда жизнь выходит из привычной колеи. Давать разъяснение и направлять ее действия. Честно говоря, не думаю, что ее присутствие на допросе было бы вам полезным. Она вам ничего не скажет.
– Вы специалист, вам виднее.
Инге печально улыбнулась, давая тем самым понять, что господин Функе был ей подозрителен с самого начала.
Глава 34
Понедельник, 19:15
Арне ждал от Хуса разъяснений, откуда тот узнал, что в теле Анналены Винцер была найдена именно флешка.
– Прошу меня простить, – сказал музыкант после долгой паузы, когда собеседники молча оценивали силы друг друга. – Конечно, это могла быть и SD-карта, и компакт-диск. Но USB-накопитель, то есть флешка, на сегодняшний день самый распространенный носитель информации. Поэтому я и решил, что вы имеете в виду именно ее.
– Хороший ответ. – Арне одобрительно щелкнул пальцами. – Я никогда не слышал это произведение раньше. Гнетущее впечатление, особенно конец.
– Согласен. Я заканчивал «Ангельскую симфонию» в один из самых тяжелых периодов моей жизни.
– Можете рассказать подробнее?
– Я искал музыку для прощания с дочерью и вспомнил об одной своей неоконченной вещи. У нее уже было название – «Ангельская симфония», – и я нашел его как нельзя более подходящим случаю. Пусть вас не смущает слово «симфония» – я сочинял ее не для оркестра и, как уже сказал, не закончил. Но «симфония» задает совсем другой масштаб – нечто мощное, космическое, если вы понимаете, о чем я. Ведь Мануэла была моим ангелом, и… – Он как будто о чем-то задумался. – Вы, наверное, уже поняли, но меня и раньше вдохновляла музыка Сергея Прокофьева из «Огненного ангела».
Нет, Арне до сих пор об этом как-то не думал. Но беседа становилась все более интересной, поэтому он попросил Хуса остановиться на этом поподробнее.
– Мне, конечно, далеко до многогранной мрачности Прокофьева, но некий внутренний конфликт, думаю, должен присутствовать в произведении в любом случае, – с готовностью объяснил композитор. – Сама тема, как я уже говорил, возникла из глубокой депрессии. Моя жена возненавидела «Ангельскую симфонию» с самого начала, позже и я тоже больше не желал ее слышать. Собственно, она оказалась не самой подходящей музыкой для прощания с моей маленькой Мануэлой. Сегодня мне это все равно. В конце концов я продал права одной сатанинской группе, превратившей опус в нечто вроде рок-оперы. Что поделать, мне нужны деньги. Время от времени я выполняю заказы разных музыкантов, и это позволяет мне держаться на плаву. Но сегодня, когда за какую-нибудь сотню евро профан из Бангладеш или откуда-нибудь еще и скомпонует вам полный трек, музыкой много не заработаешь… Вы хорошо знаете оперу Прокофьева?
– Я был вынужден ею заняться. Что в конечном итоге и привело меня к вам.
– Тогда вы знаете, что главная героиня Прокофьева – психически больная женщина. Рената влюбляется в ангела, и это недосягаемое видение преследует ее до самой смерти. Поиски воплощенного идеала могут закончиться трагедией; это стало и моим лейтмотивом. Понимаете, о чем я?
– Нет, извините. Я плохой собеседник, когда дело касается тонкостей искусства.
Хус кивнул и извиняюще махнул рукой:
– Я только хотел сказать, что в конце концов все летит к черту.
После этого в комнате повисла тишина, вероятно наполненная не слышными для Арне созвучиями. Комиссар размышлял над тем, что сам только что сказал. Ситуация, в которой оказался Кристиан Хус, представлялась, мягко говоря, странной – разочарованный одиночка и, по-видимому, в долгах.
– Почему вы ушли с поста главного дирижера? – спросил Штиллер. – Я, конечно, не знаю, но могу предположить, что эта должность неплохо оплачивается.
Хус наморщил лоб, как будто никогда до того не задумывался над этим вопросом.
– То, что произошло с Мануэлой, совершенно выбило меня из колеи, – наконец ответил он. – Вероятно, поэтому я и уволился. Я думал, что, как свободный художник, смогу обеспечить себя и жену, но это оказалось ошибкой. – Хус безрадостно рассмеялся. – Выходит, я, как и Рената, всего лишь гонялся за собственным видением.
Такое объяснение выглядело вполне логичным, но Арне почему-то ему не поверил.
– Проблемы с коллегами? – спросил он.
– Коллеги уважали меня, я ладил с ними всеми. В нашей профессии иначе нельзя. Полная гармония – по-другому это в опере не работает.
– Ваш преемник Винсент Людвиг говорил о чем-то подобном. Приятно, что хоть в этом вы сходитесь… Но я беседовал с вашими бывшими коллегами, и у меня сложилось впечатление, что я имею дело скорее с волками-одиночками, чем с командой. Разумеется, это всего лишь мое ощущение, возможно, ложное…
– Очень может быть. Мы закончили?
Арне сложил руки и подался вперед.
– Вы собираетесь в отпуск?
– Что, простите? – не понял Хус.
– Собираетесь уехать куда-нибудь в ближайшее время?
– То есть я подозреваемый?
– Пока не знаю. Но, боюсь, все нити ведут к вам. Вы не находите это странным?
Хусу явно не понравилось это заявление комиссара, но от комментариев он воздержался. Вместо этого взял ручку, вырвал лист из блокнота и написал на нем номер своего телефона.
– Звоните в любое время.
Арне поднялся, взял листок с номером, попрощался, но снова остановился у двери.
– Кого вы подозревали в убийстве вашей дочери Мануэлы? В полицейских бумагах об этом ничего не сказано. Можете помочь?
– Я заблуждался, как уже сказал. Это был несчастный случай.
– Безусловно. – Арне махнул рукой, как будто речь шла о чем-то действительно неважном. – И все же мне любопытно.
– У нас был сосед, некто Ули. – Хус показал рукой в сторону главной улицы. – Фамилию я забыл. В то время ему было восемнадцать или девятнадцать лет, и он жил в приемной семье, которая потом переехала.
– Ули, – повторил Арне.
– Они как будто взяли его из дома ребенка для детей школьного возраста. Но, повторюсь, нет никаких доказательств его причастности к смерти Мануэлы.
Глава 35
Понедельник, 20:10
– Кто это? – спросила Манди Луппа в домофон.
– Это Даниэль. Ты меня впустишь?
Манди затаила дыхание. Появление опекуна в столь поздний час не предвещало ничего хорошего.
– В чем дело? Почему ты не открываешь? Впусти, нужно прояснить один вопрос.
Манди не помнила, чтобы в последнее время сделала что-нибудь не так. Обычно это было причиной его визитов. Механически, как дистанционно управляемая кукла, она нажала кнопку. Характерный звук в трубке пробежал по телу, как электрический разряд. Сейчас он будет здесь.
Функе вошел, не спросив разрешения. Как у себя дома, повесил на крючок пальто и шарф. Сняв ботинки, аккуратно поставил их рядом с ее сапогами, которые Манди, вернувшись с работы, бросила как придется.
– Просто я немного удивлена вашим появлением, господин Функе, – ответила Манди и опустила голову.
Он подошел, взял ее за подбородок, погладил по щеке большим пальцем.
– Это ничего. Я ведь здесь не чужой. Не так ли, Манди?
– Это так. Вы здесь не чужой.
– Тогда почему ты не улыбаешься? Или не рада меня видеть?
– Рада. – Манди вымученно улыбнулась.
– Ну вот, так-то лучше.
Он отпустил ее подбородок, прошел на кухню, заглянул в холодильник, но ничего оттуда не взял. Достал из настенного шкафчика стакан, налил минеральной воды.
– Я только что из полиции.
Манди стояла в двери и ковыряла ногтем в замке.
– По правде говоря, – продолжал Функе, выпив воды, – они хотели побеседовать с тобой.
– Но я ничего такого не сделала, – оправдывалась Манди.
Функе со стуком поставил стакан в мойку. Потом вплотную приблизился к женщине.
– Это твоя благодарность за то, что я подыскал тебе работу и распоряжаюсь твоими деньгами? Ты лжешь мне…
– Прошу прощения, господин Функе, – запричитала Манди. – Я ничего не сказала полицейским.
Он взял прядь ее волос, намотал на палец.
– Зачем ты меня обманываешь? Я помогаю тебе улаживать дела с муниципалитетом и забочусь о том, чтобы ты жила в этой прекрасной квартире. Зачем, Манди?
Она сглотнула. Манди хотела бы уйти от господина Функе, но была слишком слаба для этого.
– Речь шла о моем ребенке.
– О твоем ребенке? – Он рассмеялся. – Зачем ты опять поднимаешь эту тему? Ты обессмысливаешь наше с тобой сотрудничество. Получается, я так и не смог тебе помочь…
– Но я слушала новости по радио. Там говорили о моем ребенке.
– Что еще ты сказала легавым?
– Ничего.
Он еще сильней потянул ее прядь.
– В самом деле ничего?
– Клянусь вам, господин Функе, это всё. Но комиссар все равно мне не поверил. Выпроводил из кабинета.
– А потом его коллега вызвала меня в отделение, чтобы задать пару-тройку дурацких вопросов. Странно…
Функе облизнул губы, продолжая смотреть на Манди.
– Ну хорошо, я тебе верю. А теперь поцелуй меня.
Манди закрыла глаза и быстро коснулась его рта губами.
– Это еще что?
Возмущенный Функе прошел в спальню, открыл шкаф, который Манди обустроила по его указаниям и которого страшно стыдилась. Она не двигалась с места. В руке Функе появилась цепь.
– Иди сюда, – позвал он.
Манди послушалась.
Функе поставил телефон на беззвучный режим, чтобы жена не беспокоила своими звонками. Положил на тумбочку рядом с наручниками и фаллоимитатором – он выбрал самый большой. Потом начал расстегивать рубашку и ремень.