Здесь уместно привести слова бывшего директора ФАПСИ генерал-полковника А. В. Старовойтова: «Нам была доступна информация, которая циркулировала в структурах вермахта (почти вся!). Я думаю, нашим маршалам была оказана существенная помощь в достижении перелома в ходе войны и, наконец, окончательной победы. Наши полевые центры дешифровки работали достаточно успешно. Войну в эфире мы выиграли».
Нельзя не отметить и тот факт, что С. С. Толстой в соавторстве с Б. А. Аронским, С. Г. Андреевым и А. И. Копытцевым (двое последних вышеупомянутым Указом ПВС СССР были награждены орденами Трудового Красного Знамени) к 1939 году подготовили один из первых советских учебников по криптологии «Криптография (шифрование и дешифрование)», сохранившийся всего в нескольких экземплярах.
В то же время фашистская дешифровальная служба также настойчиво работала. Так, в 1943 году начальник штаба 48-го танкового корпуса полковник Фридрих Вильгельм фон Меллентин, принимавший участие в боевых действиях в районе Радомышля в составе группы немецких армий «Юг», писал:
«В те дни мы успешно осуществляли перехват радиосообщений русских. Эти сообщения немедленно дешифровывались, и их содержание своевременно докладывалось командованию корпуса. Мы всегда были в курсе действии русских, которые предпринимались в ответ на передислокацию наших сил, и в каждом конкретном случае мы вносили соответствующие изменения в наши планы. Вначале русские недооценили важность нанесенного по ним удара и подбросили на наш участок слишком малое количество противотанковых пушек. Затем постепенно русское командование начало проявлять заметное беспокойство. В эфире стали появляться встревоженные запросы: „Срочно уточните, откуда наступает противник“. Ответ: „Узнайте у чертовой бабушки. Как я могу узнать, откуда наступают немцы?“. (Всякий раз, когда в русских радиограммах упоминаются черт и его ближайшие родственники, можно предположить, что назревают серьезные события.) К середине дня 60-я армия русских перестала выходить в эфир, но это уже не имело особого значения, поскольку вскоре наши танки разгромили ее штаб».
Фридрих Меллентин также отмечал: «Красная армия периода Второй мировой войны значительно отличалась от императорской русской армии 1914–1917 годов, однако в двух отношениях русские ничуть не изменились. Они продолжают отдавать предпочтение массированным наступлениям и не перестают проявлять чрезвычайное безразличие к обеспечению безопасности своей радиосвязи».
Дешифрованные советские сообщения, как сообщалось в докладе об итогах работы немецкой дешифровальной службы за февраль 1944 года, «позволили получить сведения об оперативной обстановке, о районах сосредоточения, командных пунктах, потерях и подкреплениях, порядке подчинения и рубежах для атаки (смотри, например, радиограммы 122-й бронетанковой бригады от 14-го и 17 февраля). Кроме того, содержание этих сообщений дало возможность выявить семь танковых частей противника и их номера, а также установить наличие еще двенадцати танковых частей. За редким исключением, весь материал обрабатывался своевременно, и полученные сведения использовались на практике».
Эти данные тактического характера могли в лучшем случае способствовать достижению успехов сугубо местного значения. В целом криптоаналитические успехи немцев против СССР можно оценить как крайне слабые, что признавал, в частности, офицер радиослужбы абвера Вильгельм Флике:
«Я должен сделать русским комплимент: в этой войне Россия была единственной страной, чьи криптографические системы были практически невскрываемыми, несмотря на усилия первоклассных экспертов в других странах раскрыть их.
В частности, криптографические системы высшего военного командования и дипломатическая переписка оставались для иностранных криптографических бюро „книгой за семью печатями“… После нескольких лет бесплодных усилий копирование дипломатической переписки русских в Германии было прекращено. Для неспециалистов это может показаться преувеличением, но я отважусь заверить: Россия проиграла Первую мировую войну в эфире и выиграла Вторую мировую войну в эфире».
Начальник штаба при ставке верховного главнокомандования немецких вооруженных сил генерал-полковник Альфред Йодль в своих показаниях на допросе 17 июня 1945 года сообщил:
«Основную массу разведданных о ходе войны — 90 % — составляли материалы радиоразведки и опросы военнопленных. Радиоразведка — как активный перехват, так и дешифрование — играла особую роль в самом начале войны, но и до последнего времени не теряла своего значения.
Правда, нам никогда не удавалось перехватить и расшифровать радиограммы вашей (советской. — Авт.) ставки, штабов фронтов и армий Радиоразведка, как и все прочие виды разведок, ограничивалась только тактической зоной».
А вот что сказал на одном из совещаний Адольф Гитлер: «Эти проклятые русские шифровальные машины, мы никак не можем их расколоть!».
Кроме того, фюрер издал специальный приказ по вермахту, который гласил: «кто возьмет в плен русского шифровальщика либо захватит русскую шифровальную технику, будет награжден Железным крестом, отпуском на родину и обеспечен работой в Берлине, а после окончания войны — поместьем в Крыму». Для выполнения гитлеровского приказа в 1942 году около оккупированного фашистами Херсона, в Степановке, была организована разведывательно-диверсионная школа. Располагалась она на территории нынешней психиатрической больницы.
Перед курсантами одной из спецгрупп стояла задача: во что бы то ни стало добыть советскую шифровальную технику. Но наступательная кампания Красной армии и надежная охрана советскими спецслужбами своих секретов так и не дали фашистам выполнить приказ Гитлера. Советские шифровальщики упорно не хотели попадать в плен, а если и попадали, толку от этого немцам было мало…
Настоящий подвиг совершил шифровальщик советского торгпредства в Берлине Николай Логачев. Уже утром первого дня войны эсесовцы проникли в здание торгпредства, Николай успел забаррикадироваться в шифровальной комнате и начал сжигать шифродокументы, немцы буквально ломились в дверь, но мужественный шифровальщик продолжал работу, от дыма он потерял сознание, но все шифры были уничтожены.
Когда немцам все же удалось взломать дверь, то все было кончено, и «поживиться» советскими криптографическими секретами им не удалось. От отчаяния немцы сильно избили Логачева и бросили в тюрьму, впоследствии его вместе с другими советскими дипломатами обменяли на интернированных в СССР сотрудников немецких дипломатических представительств.
Вот еще ряд примеров времен Великой Отечественной войны. Так, офицер спецсвязи Л. Травцев вез секретные документы и шифры под охраной трех танков и взвода пехоты. Колонна попала в засаду и за несколько минут была практически уничтожена. В автобус с шифрами и документами попал немецкий снаряд — офицеру перебило обе ноги. Истекая кровью, шифровальщик нашел в себе силы раскрыть сейфы, облить документы бензином и уничтожить их. Потом он еще отстреливался, пока не сгорел вместе с подорванной машиной.
Младшего сержанта Елену Константиновну Стемпковскую фашисты захватили на командном пункте, где она дежурила у передатчика. Отважная радистка отстреливалась и успела бросить в нападавших немцев две гранаты, но силы были неравны. Ее схватили и подвергли пыткам. Фашистам не терпелось скорее доложить своему командованию, что они овладели кодовыми переговорными таблицами русских. Но их мечты были напрасны. Даже после того, как Елене отрубили обе руки, она ничего не сказала. Фашисты убили ее. Посмертно Елене Константиновне было присвоено звание Героя Советского Союза.
В 1943 году немецкие связисты воздали должное успехам советских криптоаналитиков, когда в принятом на конференции офицеров связи решении записали: «Запрещается каким-либо образом выделять переданные по радио послания фюрера».
Во всех важнейших сражениях Второй мировой войны незримо принимали участие шифровальщики: без их поддержки цена победы могла бы стать намного дороже. В романах, популярных статьях и воспоминаниях ветеранов мы можем прочитать о разведчике Николае Ивановиче Кузнецове, который назвал дату наступления немецких войск под Курском. Может, оно и так, но окончательное решение об этой битве было принято после того, как буквально за сутки до ее начала советские криптоаналитики прочитали зашифрованный приказ Гитлера о наступлении.
Все было вроде бы как всегда: перехватив немецкую радиограмму, советские специалисты узнали почерк радиста ставки главнокомандующего противника, а по характеру передачи допустили, что она содержит очень важный приказ. Криптоаналитики знали, что речь может идти о большом наступлении и допустили, что в конце документа имеется подпись единственного человека, который мог издать этот приказ, — Адольфа Гитлера. Далее применялась «техника взлома» шифра: по известному участку текста раскрывался ключ, а ключом дешифровывался остальной текст. Можно было сомневаться в правильности сообщения Н. И. Кузнецова: нет ли там дезинформации, игры контрразведки противника, но не доверять приказу войскам уже не приходилось. «Этому наступлению, — говорил Гитлер в оперативном документе № 6, — придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом…»
Для проведения операции, которая получила название «Цитадель», на флангах Курского выступления были сосредоточены 50 отборных дивизий, 10 тысяч пушек, 2700 танков и свыше 2000 самолетов. Дешифровка приказа установила, что наступление начнется ранним утром, поэтому в 2 часа 20 минут началась советская артиллерийская контрподготовка. Из-за больших потерь ВВС под Курском Германия вынужденная была в дальнейшем полностью отказаться от действий своей авиации по объектам нашего глубокого тыла.
В этот период большой вклад в советскую криптологию сделал ученый В. А. Котельников, который еще в 1941 году сформулировал технические принципы построения стойкой (недешифруемой) системы засекречивания сигналов, в которой каждый знак сообщения будет засекречиваться равновероятно выбираемым знаком шифра. Такая система должна быть цифровой, а преобразование аналогового сигнала в цифровую форму должно основываться на теореме отсчетов. Эта научная работа В. А. Котельникова стала основополагающей в развитии советской криптологии.