подпадаешь под тип наиболее кретинически-оптимистичного наркокурьера и прямо-таки требуешь тебя обыскать. Досадуя, что ты их на это толкнул, они решают преподать наглядный урок: следующий раз, приятель, лети с женой и четырьмя детьми или с четырьмя огромными чемоданами на колесиках. И вообще думай головой! Не важно, что Рэнди прилетел из страны, где таблички «СМЕРТЬ НАРКОТОРГОВЦАМ» натыканы по всему аэропорту, как здесь «ОСТОРОЖНО, МОКРЫЙ ПОЛ».
Самый кафкианский момент – когда таможенница спрашивает его о роде занятий, и надо придумать ответ, не похожий на судорожную ложь наркоторговца, чей живот распирают начиненные героином презервативы. «Я работаю на частного телекоммуникационного провайдера» по идее звучит достаточно невинно.
– А, вроде телефонной компании? – недоверчиво переспрашивает таможенница.
– Телефонный рынок не настолько для нас доступен, – говорит Рэнди, – поэтому мы поставляем другие коммуникационные услуги. По большей части информацию.
– И для этого требуются частые разъезды? – спрашивает таможенница, листая последние, сплошь в пестрых штампах, странички его паспорта.
Она выразительно смотрит на старшего таможенника. Тот подходит и встает рядом. Рэнди не по себе, в точности как начинающему наркокурьеру; он перебарывает желание вытереть потные ладони о штаны, после чего его бы наверняка прогнали через магнитный туннель трехмерного компьютерного томографа, накормили тройной дозой слабительного и заставили несколько часов тужиться над горшком для вещдоков.
– Да, – говорит Рэнди.
Старший таможенник (настолько между прочим и ненавязчиво, что Рэнди с трудом подавляет хриплый смешок) начинает листать кошмарный журнал по телекоммуникации, который Рэнди сунул в сумку перед вылетом из Манилы. Слово ИНТЕРНЕТ встречается на обложке как минимум пять раз. Рэнди смотрит прямо в глаза таможеннице и говорит: «Интернет». На ее лице проступает абсолютно фальшивое понимание. Она стреляет глазами в шефа. Тот, не отрываясь от статьи про высокоскоростные маршрутизаторы нового поколения, оттопыривает нижнюю губу и важно кивает. Как любой американец девяностых, он знает, что знакомство с подобными вещами – такой же непременный атрибут мужчины, каким было для его отца умение заменить колесо. «Я слышала, это страшно интересно», – говорит таможенница совершенно иным тоном и начинает складывать вещи Рэнди в одну кучку, чтобы он мог убрать их назад в сумку. Все замечательно. Рэнди снова добропорядочный американский гражданин, которого власти ритуально постращали. У него острое желание махнуть в ближайший оружейный магазин и оставить там примерно десять тысяч долларов. Не то чтобы он хотел кого-нибудь убить, просто от общения с официальными лицами его трясет. Наверное, он чересчур много времени провел с Томом Говардом, коллекционером оружия и стрелком-любителем. Сперва агрессия по отношению к тропическим лесам, теперь желание приобрести автомат. Куда он катится?
Высокая бледная фигура Ави маячит за бархатной веревкой, вокруг охваченные неистовством филиппинки потрясают гладиолусами, как боевым копьями. Ави засунул руки в карманы метущего по полу пальто; голова повернута в сторону Рэнди, но взгляд застыл на точке где-то посередине между ними, брови сосредоточенно сведены. Так же хмурилась бабушка Рэнди, распутывая моток бечевки из ящика со всякой всячиной. У Ави такое выражение бывает, когда он делает нечто похожее с новым клубком информации. Наверное, прочел про золото. Рэнди упустил возможность классного розыгрыша: надо было положить в сумку пару свинцовых брусков и дать ее Ави – вот бы тот офигел. Поздно. В тот миг, когда Рэнди подходит, Ави трогается с места. Несформулированный протокол предписывает, когда они должны жать друг другу руки, когда обниматься, а когда вести себя так, будто расстались пять минут назад. Недавний обмен электронной почтой, вероятно, знаменовал собой виртуальную встречу, отменив потребность в рукопожатиях и объятиях.
– Ты был прав насчет сочных диалогов, – первые слова Ави. – Ты слишком много времени провел с Шафто и смотришь на вещи его глазами. Неправда, будто тебе что-то хотели этим сказать. Вернее, хотели, но не то, что думает Шафто.
– А какое твое объяснение?
– Как тебе нравится мысль учредить новую валюту? – спрашивает Ави.
Рэнди часто ловил в аэропортах обрывки деловых разговоров: как прошла большая презентация, кто вероятный кандидат на вакантную руководящую должность и все такое. Он гордится, что они с Ави говорят о более возвышенных или по крайней мере более неординарных материях. Они идут через здание аэропорта. Из ресторанчика пахнет имбирем и соевым соусом; Рэнди на мгновение теряет ориентировку – в каком он полушарии?
– Хм, я как-то не очень задумался, – говорит он. – Это что, наш следующий этап? Учреждаем новую валюту?
– Ну, очевидно, кто-то должен учредить валюту, которая не будет полным говном.
– Это что, юмор? – спрашивает Рэнди.
– Ты газеты читаешь? – Ави хватает его за локоть и тащит к газетной стойке. Шапки некоторых газет посвящены валютному кризису в Юго-Восточной Азии, хотя это не такая уж и новость.
– Я знаю, что валютные колебания имеют для «Эпифита» большое значение, – говорит Рэнди, – но это такая нудятина, что выть хочется.
– Это не нудятина для нее. – Ави хватает три разные газеты, напечатавшие одну и ту же фотографию, присланную телеграфным агентством: хорошенькая тайка в километровой очереди к банку держит одну-единственную американскую долларовую бумажку.
– Знаю, это серьезно для части наших клиентов, – говорит Рэнди, – просто не думал об этом как о деловой возможности.
– А ты подумай. – Ави вынимает несколько таких же, как у тайки, долларовых бумажек, расплачивается за газеты и поворачивается к выходу. Они попадают в туннель, ведущий к многоэтажной автомобильной парковке.
– Султан считает…
– Ты часто болтаешь с султаном?
– Больше с Прагасу. Дашь мне закончить? Мы решили основать Крипту, верно?
– Верно.
– Что такое Крипта? Ты помнишь, как первоначально формулировалось ее назначение?
– Надежное, анонимное, нерегулируемое хранилище данных. Информационный рай.
– Ага. Свалка битов. И мы предполагали для нее различные применения.
– Слушай, ведь правда! – Рэнди вспоминает долгие ночи за кухонным столом или в гостиничном номере, когда они писали версии бизнес-плана, теперь древние и забытые, как собственноручные подлинники Евангелий.
– В том числе электронные банковские услуги. Черт, мы даже предвидели, что это будет одна из главных функций. Но когда бизнес-план впервые входит в соприкосновение с настоящим рынком – с реальным миром, – все разом проясняется. Ты можешь предвидеть пять потенциальных рынков для своего продукта, но стоит открыть дверь, как одна возможность вырывается вперед, и в интересах дела надо бросить ради нее остальные.
– И так получилось с электронными банковскими услугами, – говорит Рэнди.
– Да. Во время встречи у султана, – кивает Ави. – До нее мы думали… ты отлично знаешь, что мы думали. И вдруг оказались за одним столом с кучей чуваков, живо заинтересованных в электронных банковских услугах. Первая подсказка. Потом вот! – Он потрясает газетой с фотографией тайки. – Значит, теперь мы в этом бизнесе.
– Мы – банкиры. – Чтобы поверить, Рэнди должен несколько раз повторить это вслух, как «Мы приложим все силы, чтобы воплотить в жизнь решения XXIII съезда КПСС». Мы – банкиры. Мы – банкиры.
– Банки выпускали собственную валюту. Можешь посмотреть старые банкноты в журнале Смитсоновского института. «Первый Национальный Банк Южного Жопосрауна выдаст подателю сего десять свиных ляжек» и все в таком духе. С этим пришлось завязать, потому что коммерция вышла за пределы одной деревни, и нужно стало, чтобы ты мог поехать со своими деньгами на Запад или куда еще.
– Но мы онлайн, значит, весь мир – большая деревня, – говорит Рэнди.
– Ага. Значит, нам надо чем-то обеспечить свою валюту. Можно золотом.
– Золотом? Ты шутишь? Это не слишком архаично?
– Было архаично, пока все необеспеченные валюты Юго-Восточной Азии не рухнули к чертям собачьим.
– Ави, если честно, я несколько озадачен. Ты вроде бы подводишь к тому, что моя поездка в джунгли была не простым совпадением. Но как мы можем обеспечить золотом свою валюту?
Ави пожимает плечами, как будто даже не задумывался о таких мелочах.
– Это просто вопрос сделки.
– Ну ты даешь!
– Люди, которые якобы что-то хотели тебе сказать, на самом деле заинтересованы в совместном бизнесе. Поездка в джунгли была проверкой их кредитоспособности.
Они идут к парковке через туннель, забитый целым кланом жителей Юго-Восточной Азии в причудливых головных повязках. Возможно, это весь сохранившийся генофонд некой малочисленной горской народности. Их скарб в огромных коробках, завязанных розовой синтетической лентой, покачивается на багажных тележках.
– Проверка кредитоспособности… – Рэнди злится, когда настолько не поспевает за Ави, что вынужден повторять его фразы.
– Ты помнишь, как вы с Шарлин покупали дом и представитель банка-кредитора приезжал на него взглянуть?
– Я купил его за наличные.
– Хорошо, но, как правило, прежде чем банк выдаст ипотеку, их человечек приезжает осмотреться на месте. Не очень тщательно, просто убедиться, что дом и впрямь стоит там, где должен быть по документам, и все такое.
– И ради этого я ездил в джунгли?
– Да. Некоторые потенциальные, ну, скажем, участники проекта доводят до нашего сведения, что владеют золотом.
– Я не совсем понимаю, что в данном случае означает слово «владеть».
– Я тоже, – сознается Ави. – И ломаю себе голову.
Вот, значит, почему он хмурился в аэропорту.
– Я думал, они просто хотят его продать, – говорит Рэнди.
– Зачем?
– Чтобы обналичить. Купить недвижимость. Или пять тысяч пар обуви. Или что еще.
Ави разочарованно морщится: