Сейчас, в говнотрюме, Бобби Шафто вдохновенно изображает разгром. Раскидывает винтовки и «томпсоны» по палубе. Вскрывает коробки с патронами сорок пятого калибра и разбрасывает вокруг. Находит лыжи – им ведь понадобятся лыжи, верно? Ставит несколько мин, просто чтобы попугать фрицев, которые будут осматривать говновоз. Вскрывает несколько ящиков с гранатами. У них недостаточно раскуроченный вид, поэтому Шафто вытаскивает часть гранат, выносит наверх и швыряет за борт. Заодно бросает несколько лыж: глядишь, прибьет к берегу в довершение хаоса, на радость лейтенанту Монкбергу.
Шафто идет по палубе с охапкой лыж, и тут что-то возникает в тумане. Шафто, само собой, пригибается. Его так часто обстреливали с воздуха, что пригибается он резко, роняет лыжи на палубу и чуть не падает вместе с ними. Тем не менее он все же удерживает равновесие и вглядывается в туман. Что-то прямо впереди, выше мостика и (в отличие от «зеро» и «мессеров») не пикирует стремительно, а просто висит на месте. Как облако в небе. Как будто туман сгустился в комок наподобие маминого картофельного пюре. Комок постепенно светлеет, края проступают все отчетливее, Шафто различает что-то зеленое.
Эй, минуточку! Он смотрит на зеленый склон с заснеженным полем посередине.
– Ложись! – орет он и бросается на палубу.
Он надеется на мягкое соприкосновение с земной корой, как на моторке: подходишь к пляжу, в последнюю минуту глушишь мотор, вытаскиваешь его из воды и плавно въезжаешь на песчаную подушку.
Как бы не так! Говновоз куда быстроходнее обычной рыбачьей моторки и не въезжает на песок, а с размаху впечатывается в гранитную скалу. Слышится классный грохот, нос задирается кверху, и Шафто со страшной скоростью скользит на животе по обледеневшей палубе.
Он боится, что соскользнет в море, но успевает дотянуться до якорной цепи, которая вполне эффективно гасит его скорость. Под палубой примерно десять тысяч больших и мелких предметов тоже находят себя различные стопоры.
Наступает короткая и почти мирная интерлюдия чуть ли не полной тишины. Затем слышатся возмущенные крики исключительно малочисленной команды: «ОСТАВИТЬ ГОВНОСУДНО! ОСТАВИТЬ ГОВНОСУДНО!»
Бойцы подразделения 2702 бегут к шлюпкам. Шафто знает, что они справятся без него, поэтому идет в рубку искать прибабахнутых, с которыми не соскучишься: лейтенантов Роота и Монкберга, а также капрала Бенджамина.
Первым ему на глаза попадается обмякший капитан, который наливает себе виски. В лице ни кровинки. Бедолагу сдернули с привычного рейса и велели вмазаться в скалу. Он до сих пор не очухался.
– Здорово у вас это получилось, сэр. Поздравляю, – говорит Шафто, не зная, что сказать, и поворачивается на голоса из сигнальной рубки.
Действующие лица: капрал Бенджамин с Книгой, похож на пастора, укоряющего нерадивых прихожан видом Библии, которую те не раскрывали давным-давно; лейтенант Монкберг, возлежит на стуле, раненая нога покоится на столе; лейтенант Роот латает ее.
– Мой долг… – начинает капрал Бенджамин.
Монкберг рявкает:
– Твой долг, капрал, исполнить мой приказ!
При столкновении все медицинские припасы лейтенанта Роота разлетелись по палубе. Шафто начинает собирать их и расставлять, особенно зорко высматривая закатившиеся пузырьки.
Бенджамина трясет от ярости. Он наугад открывает Книгу и поднимает ее над головой. Там строка за строкой, страница за страницей случайных букв.
– Это, – возглашает Бенджамин, – КОДЫ союзного ТОРГОВОГО ФЛОТА! Экземпляр ЭТОЙ КНИГИ находится на КАЖДОМ СУДНЕ КАЖДОГО КОНВОЯ в Северной Атлантике! С ее помощью корабли ПЕРЕДАЮТ СВОИ КООРДИНАТЫ! Вы ПОНИМАЕТЕ, что БУДЕТ, если ЭТА КНИГА попадет в руки к НЕМЦАМ?!
– У меня приказ, – говорит лейтенант Монкберг.
Они продолжают в том же духе примерно минуту, пока Шафто ползает по полу в поисках рассыпанных медикаментов. Наконец он видит, что искал: пузырек закатился под шкаф, чудом не разбившись.
– Сержант Шафто! – Вопреки обыкновению у лейтенанта Роота почти командирский голос.
Шафто машинально вытягивается по стойке «смирно».
– Сэр!
– У лейтенанта Монкберга скоро кончится наркоз, поэтому отыщите и принесите мне пузырек с морфием.
– Есть, сэр!
Шафто – морпех, а значит, исполняет приказ, даже когда тело требует не подчиниться. Тем не менее пальцы сводит так, что Рооту приходится силой вырывать пузырек.
Бенджамин и Монкберг схлестнулись насмерть и не замечают этой маленькой сценки.
– Лейтенант Роот! – Голос Бенджамина дрожит от волнения.
– Да, капрал, – рассеянно отвечает Роот.
– У меня есть основания полагать, что лейтенант Монкберг – немецкий шпион. Следует немедленно отстранить его от командования и арестовать!
– Сука! – орет Монкберг. Неудивительно: Бенджамин только что обвинил его в измене, за которую грозит расстрел. Однако нога в крепких руках Роота, не рыпнешься.
Роот абсолютно невозмутим. Кажется, ему даже по душе столь чудовищное обвинение. Гораздо интереснее поговорить на серьезную тему, чем придумывать, куда бы еще приставить слово «говно».
– Ты у меня под трибунал пойдешь, падла! – вопит Монкберг.
– Капрал Бенджамин, какие у вас основания для подозрений? – убаюкивающим голосом вопрошает Енох Роот.
– Лейтенант не позволяет мне исполнить долг и уничтожить кодовые книги! – Бенджамин совершенно вне себя.
– У меня четкий и определенный приказ полковника Чаттана! – апеллирует к Рооту Монкберг.
Шафто изумлен. Монкберг явно считает Роота компетентным судьей. А может, он напуган и ищет союзника. Офицеры всегда стоят друг за дружку против нижних чинов.
– У вас есть письменный экземпляр приказа, с которым я мог бы ознакомиться? – спрашивает Роот.
– Не думаю, что нам стоит вести этот разговор здесь и сейчас. – Тон у Монкберга по-прежнему просительный.
– Как, по-вашему, быть? – Роот протягивает шелковую нить через обесчувствленную плоть Монкберга. – Мы на мели. Скоро здесь будут немцы. Мы либо оставляем книги, либо уничтожаем. Решать надо сейчас.
Монкберг оседает на стуле.
– Вы можете показать письменные приказы? – спрашивает Роот.
– Нет. Они были отданы устно, – отвечает Монкберг.
– И в них определенно упоминались кодовые книги?
– Да. – Монкберг словно дает показания в суде.
– И в приказах говорилось, что книги должны попасть к немцам?
– Да.
Тишина. Роот завязывает один шов и начинает новый. Потом говорит:
– Скептик вроде капрала Бенджамина предположил бы, что насчет кодовых книг вы все выдумали.
– Если я подменил приказы, меня можно расстрелять, – говорит Монкберг.
– При условии, что вы и кто-нибудь из свидетелей доберетесь до дружественной территории и сличите заметки с полковником Чаттаном, – спокойно замечает лейтенант Роот.
– Чего за херня? – По трапу вбегает один из британских авиадесантников. – Мы, бля, давно в шлюпках! – Лицо, красное от холода и волнения, ошалело ворочается по сторонам.
– Отвали, – говорит Шафто.
Десантник замирает.
– Ладно, сержант.
– Иди вниз и скажи ребятам, чтобы заткнули хлебало.
– Сейчас, сержант! – Десантник исчезает.
– Как подтвердят обеспокоенные бойцы в шлюпках, – продолжает Енох Роот, – вероятность того, что вы и какие-то свидетели доберетесь до дружественной территории, убывает с каждой минутой. Тот факт, что вы нанесли себе рану, существенно осложняет наше спасение. Либо нас захватят в плен, либо вы предложите вас бросить, и таким образом тоже попадете к немцам. В обоих случаях, допуская, что вы немецкий шпион, вы избежите трибунала.
Монкберг не верит своим ушам.
– Но это произошло случайно, лейтенант Роот! Я разрубил себе ногу блядским топором! Вы же не думаете, что я нарочно?
– Очень трудно определить, – скорбно отвечает Роот.
– Самое безопасное – просто уничтожить кодовые книги, – встревает Бенджамин. – Согласно инструкции. За это под трибунал не отдают.
– Но это погубит все задание! – визжит Монкберг.
Роот на мгновение задумывается.
– Кто-нибудь погиб, – спрашивает он, – оттого что враг завладел нашими тайными шифрами и прочел наши сообщения?
– Ясное дело, – отвечает Шафто.
– Кто-нибудь из наших погиб, – продолжает Роот, – оттого что враг не завладел нашими секретными шифрами?
Вопрос на засыпку. Капрал Бенджамин первый приходит к решению, но даже ему нужно время подумать.
– Конечно нет! – выпаливает он.
– Сержант Шафто? У вас есть свое мнение? – Роот пригвождает Шафто серьезным и трезвым взглядом.
Шафто говорит:
– В этих делах с шифрами хрен разберешься.
Очередь Монкберга.
– Я… наверное… наверное, могу придумать гипотетическую ситуацию, в которой кто-то погибнет.
– А вы, лейтенант Роот? – спрашивает Шафто.
Роот долго молчит, только работает иголками. Проходит несколько минут. Может быть, меньше. Все нервничают из-за немцев.
– Лейтенант Монкберг пытается убедить нас, что для сохранения жизни союзных солдат мы должны сегодня оставить немцам шифровальные книги союзного торгового флота. – При звуке голоса лейтенанта Роота все вздрагивают. – На самом деле в подобном случае мы должны использовать своего рода калькуляцию смерти, поэтому настоящий вопрос: спасет ли это больше жизней, чем погубит?
– Дальше без меня, падре, – говорит Шафто. – Математику я не осилил.
– Тогда давайте начнем с известного: передача шифров приведет к гибели людей, поскольку немцы смогут выследить и потопить наши конвои. Верно?
– Верно! – подхватывает капрал Бенджамин. Похоже, Роот склоняется на его сторону.
– Это будет верным, – продолжает Роот, – пока союзники не сменят шифры, что, надо думать, произойдет очень скоро. Итак, в минусе у нас несколько конвоев, потопленных за короткий отрезок времени. Что в плюсе? – Роот, не отрывая взгляда от раны, задумчиво поднимает брови: – Каким образом передача шифров может спасти человеческие жизни? Ну, это умонепостижимо.