– Последняя линия обороны, – сказал отец. – Ореолы сотворил я. Архитектор заказал двенадцать штук, наша гильдия их построила. – Он снова повернулся ко мне. – Так это Дидакт отправляет мне послание?
Я сделал отрицательное движение, но сказал:
– Да.
– У тебя есть сведения об этом пленнике? Ты его видел?
Я отрицательно покачал головой, потом кивнул, снова сбитый с толку собственными нахлынувшими воспоминаниями.
– Не уверен. Дидакт, возможно, один раз имел контакт с пленником. Я думаю, изначально его держали сан’шайуумы и люди в качестве угрозы, которую они реализуют в случае их неминуемого поражения, – этакое тотальное оружие, как твои Ореолы.
Я стойко выдержал взгляд побежденного отца, испытывая глубокую родственную боль, которая никогда не проходит. В этот момент я ненавидел Дидакта так, что терял голову.
– Так вот, посыльный, у меня тоже есть послание для тебя. Просьба от Предтечи первой формы, члена Совета, – сказал отец.
– Первая форма? Такой молодой? – удивленно спросила мать.
Отец ответил, что такие теперь порядки в Совете, поскольку многие старики ушли в отставку в знак протеста против позора.
– Они хотят, чтобы ты вернулся с ними в столицу. Я отказал им в этом, поскольку как твой отец имею такое право. Я надеялся, мы найдем способ востребовать тебя, переделать, вернуть в семью как нашего сына. Но теперь я понял, что это невозможно. Я почти не вижу в тебе моего сына, ты стал рупором Воина-Служителя.
– Кто сделал этот запрос? – спросила мать.
– После тысячелетней ссылки Дидакт явно снова поставлен возглавлять оборону Предтеч, – сказал отец. – Он просит Звездорожденного. А с дальнего конца Галактики творец жизни по имени Библиотекарь тоже запрашивает нашего сына. Они, похоже, в сговоре. Мое положение больше не позволяет противиться им. Возможно, я и сам скоро предстану перед судом Совета.
Мать и сестра с испугом посмотрели на него.
– Но ты же помогаешь магистру строителей! – воскликнула мать.
– Боюсь, его власть закончилась.
Отец опустился на колено – в такой позе я его никогда прежде не видел. Он посмотрел мне в лицо; его глаза от внутренней боли сощурились и потускнели.
– Я стыжусь, что не был с тобой и не смог стать твоим наставником.
– Это был не наш выбор, отец, – сказал я.
– Что не уменьшает моего стыда. Грядут великие перемены, они давно назрели. Мое поколение и поколения, жившие до меня, совершили серьезные ошибки, а потому будет справедливо, если наши порядки уйдут. Но я хочу, чтобы наш сын нес самые глубокие и драгоценные традиции. Может быть, когда ты вернешься, я, с твоего разрешения, все исправлю.
– Для меня это будет большой честью.
– Как бы то ни было, наш сын вскоре будет понимать лучше меня, что происходит в Совете. Сама наша гильдия, возможно, будет запрещена.
Моя мать снова встала рядом с отцом, сжала его предплечье. А сестра подошла ко мне.
– «Все, кроме одного», – процитировал я. – Что это значит?
– Мы знаем местонахождение только одиннадцати Ореолов. Один отсутствует.
– Вместе с анциллой метарх-уровня?
– Это очевидно. Это станет частью обвинений, которые будут предъявлены магистру строителей. Совет пришлет за тобой свой собственный корабль.
– И когда я улетаю? – спросил я.
– Очень скоро, – ответил отец. – Наше время быстро истекает.
Глава 31
Есть глупость, затем следует бесшабашность, а вскоре за ней наступает безумие. Слова отца словно зажгли искры в моем мозгу и теле. Я опасался, что Дидакта могут казнить. А теперь… оказывается, что он при власти! Не в ссылке, а возвращен.
Они могли пойти на это только потому, что обстоятельства складывались катастрофически. Пропавший Ореол.
Я попрощался с матерью и сестрой, потом нашел отца в его мастерской, выходящей на север, где он пребывал в окружении моделей проекта, как виртуальных, так и физических. Но теперь они не приносили ему радости, это было очевидно.
Он принял мои объятия. Мы потерлись щеками, как прежде. Когда-то моя кожа была мягче, чем у него, теперь стала грубее.
– Ты бастион нашей семьи, – сказал он. – Ты искупишь все. Ты улетаешь с моими надеждами, мечтами и любовью.
– Я улетаю, гордясь моей семьей и моим отцом, – сказал я.
Молния метнулась по нашему небу, и защитные поля планеты открыли сверкающие врата, похожие на кольцо из драгоценных камней, через которые теперь и пролетела эта стрела, замедлилась, повернулась носом вверх…
Корабль завис над ближайшим дисковым морем – корабль Совета, вычурный и в то же время в высшей степени быстрый и мощный. Своей формой он напоминал две задранные ветром кверху космы волос, отлитые в золоте и бронзе. Я таких кораблей не видел пять лет и никогда на них не летал.
От корабля Совета отделился маленький транспортник и за несколько минут добрался до нашего небесного дока.
Мы с отцом разошлись, не сказав больше ни слова друг другу. Я оглянулся только раз, увидел мать и сестру у перил. На них были церемониальные платья, свободно парящие над нательной броней, голубые и серебристые с ядовито-малиновыми полосками. У других перил я увидел отца, он стоял высокий и неподвижный на фоне красно-фиолетового неба.
Мое желание увидеть Дидакта и, возможно, познакомиться с Библиотекарем казалось извращенным, даже жестоким. Я теперь оглядываюсь назад и хочу, чтобы воспоминания о последних днях, проведенных на моей семейной планете, оставили меня навсегда, потому что они не дают ничего, кроме страшной боли. Я больше никогда не видел мою семью – живой и свободной.
Глава 32
Никто никогда не смог бы назвать корабль Совета фатовским или непрактичным. Члены Совета служили тысячу лет и в течение этого времени давали клятву личной сдержанности и аскетизма. Но власти никогда не избегали роскоши, что сказалось на выборе корабля для Совета. Основные его черты: элегантность, оперативность, неограниченная мощность.
По прибытии я узнал, что корабль получил имя «Звезда-сеянец». Несмотря на уменьшительное название, он являл собой воплощение всех последних достижений науки Предтеч; прежде у меня не было возможности близко познакомиться с подобным чудом. Память Дидакта тихо подтвердила, что во всем, кроме оружия, он превосходит корабли, когда-либо выделявшиеся Воинам-Служителям.
Два охранника проводили меня по лифтам и закрытым дорожкам, это были элитные агенты службы безопасности, о чем говорила их глянцевая, черная с красным нательная броня. Через прозрачные стены я видел незнакомые автоматы, несущиеся по своим рельсам и трубопроводам; на некоторых были жуткие инсектоидные панцири.
Но еще более удивительными показались многочисленные персонифицированные и закованные в доспехи анциллы. Я слышал, что Воины-Служители используют такие в боях и для других специальных задач, но мы видели сотни таких в разных местах корабля, они парили в безмятежном спокойствии явно в режиме пониженного питания, смутно мерцали их голубые, красные или зеленые датчики.
Они оживут в чрезвычайной ситуации. При необходимости могут заменить Предтеч. Они важнейшая часть метархии Совета – цельная сеть анцилл, которая обеспечивает его работу.
Но в сравнении с анциллой метарх-уровня это просто игрушки.
Я не мог объяснить собственную реакцию: они почему-то вызывали у меня отвращение.
С холодной вежливостью охранники провели меня в изящно-простые покои. Потом дали команду покоям произвести для меня новый комплект нательной брони, черной с зеленой подсветкой – цвет специального советника Совета. Когда-то таким советником был мой отец. За тысячи лет до моего рождения. А теперь… наступил мой черед, если только это не было всего лишь обычной процедурой для особого гостя.
Вряд ли.
– Познакомься с информационным потоком и банком знания, – проинструктировал старший охранник, показывая на меня, потом на броню. – Информация обширная.
– У меня будет доступ к ресурсам Совета?
– Я не знаю ответа на этот вопрос, – ответил охранник, скосив глаза на своих товарищей. – Теперь старые порядки меняются быстро.
Они ушли, а я подождал еще несколько секунд, прежде чем позволил броне надеться на меня. Я слегка боялся увидеть анциллу, боялся столкнуться с новыми блоками и ограничениями, с новыми препятствиями, которые продлили бы мою агонию полузнания. Но когда она появилась на заднем плане моих мыслей, я сразу же узнал ее.
Это была анцилла Библиотекаря, та, которая соблазняла, искушала меня. Та, которую дала мне взаймы Библиотекарь на время моего пребывания в обменной семье.
Та, которая привела меня на Эрде-Тайрин.
Первой моей реакцией была ярость.
– Это из-за тебя все случилось! – вслух выкрикнул я, хотя в этом не было никакой необходимости.
– Слушай, я твоя искренняя слуга. Я свободна от метархий как Совета, так и Библиотекаря.
– А Дидакта?
Анцилла вспыхнула смущением. Ответить на мой вопрос оказалось для нее нелегко.
– Мы находимся в опасной ситуации, – произнесла она, – но дела поправляются. Я буду тебе помогать без всяких предварительных инструкций и отвечать на любые вопросы.
– А кто тебе приказал сделать это?
– Библиотекарь, – сказала анцилла. – Но она больше не владеет мной.
– Посмотрим. Ты мне откроешь полностью домен?
И снова мой вопрос вызвал у нее всплеск эмоций, понятных лишь анциллам. Поначалу мне показалось, что она сконфужена… а потом я расценил это как выражение искреннего разочарования, что очень редко встречается у анцилл.
– Это означает «нет»?
– Домен претерпевает изменения, – сказала она. – Надежные соединения не доступны ни одному Предтече, независимо от касты или формы.
– Никто не обвинит в этом меня?
– Похоже, это симптоматическое нарушение в нашем непосредственном прошлом или непосредственном будущем…
Она замолчала. Разочарованный, я несколько секунд простоял в черной с зеленым броне, потом согнул ее, ощущая ее гладкость и силу, но при этом спрашивая себя, не сбоит ли она.