– В чем она чувствует себя виноватой?
– В том, что прервала твой естественный рост и навязала кое-что другое.
– Я сам сделал этот выбор.
– Нет, Звездорожденный согласился лишь отчасти. Ты – тот выбор, на который он согласился, но последствий он не знал.
– Он… я вернусь, когда моя миссия будет завершена.
– Айя, – сказала творец жизни. – Это день радости и печали для всех. Мы чтим наших Создателей выше всех Предтеч, а Библиотекаря – выше всех Создателей. Она наш свет и наш учитель. И она ждала этого мгновения тысячу лет… хотя и предполагала, что это случится по-другому. Если только…
Но творец жизни не закончила свою мысль.
Она взяла меня за руку и повела через большой арочный проход в основание слезы. Лифт доставил нас в просторный зал под изогнутым балдахином, который в некоторых местах на своей большой площади пропускал столбы света. Свет был зелено-голубым. Пространство зала было заполнено образцами с неизвестной мне планеты, они содержались в специальных клетках, были обездвижены и в настоящий момент находились в бессознательном состоянии.
Мы шли между этих клеток. Творец жизни разглядывала своих подопечных, длинными изящными пальцами поправляла, укладывала, подтверждала их целостность и здоровье, и вдруг я увидел Библиотекаря.
Мою жену.
Она была без нательной брони. Она находилась среди других своих детей, и ни один из них не причинил ей ни малейшего вреда.
Она помедлила и на своих длинных ногах двинулась между клеток к проходу, по которому медленно приблизилась ко мне. Ее глаза смотрели вопрошающе, лицо выражало несколько чувств: радость, боль и что-то еще, я бы назвал это молодостью.
Вечно молодая. И в то же время она была старше меня, старше Дидакта – ей перевалило за одиннадцать тысяч лет.
– Такой похожий, – прошептала она, когда мы шагнули навстречу друг другу. Ее воздух напомнил мне свежее дыхание ветра. – Одно лицо.
Я протянул к ней руку.
– Передаю тебе приветствие от Дидакта, – сказал я, чувствуя себя неловко, зная, что несу в себе те же воспоминания… и при этом желая быть честным и отдать должное реалиям, которые стояли за нашей ситуацией.
Она кивнула, а затем взяла мои протянутые руки.
– Приветствуй меня сам, – ответила она. – Ты – он.
– Я всего лишь…
– Теперь ты – он, – повторила она с печальной настойчивостью, какой я не ожидал от нее.
Мои эмоции передались ей, потом мои руки поднялись, и я обнял ее, не отдавая себе отчета, не думая. Но – испытывая огромное удовлетворение.
Я с моей женой. Дома. Айя!
Другие творцы жизни, ухаживавшие за образцами в клетках, отвернулись, чтобы дать нам ощущение уединенности.
– Как я могу быть им и одновременно другим? – спросил я, когда мы обнялись.
Я смотрел в ее красивое голубовато-розовое лицо, чувствовал тепло ее обнаженной кожи, гибкость рук, нежность легчайших пальцев.
– Дидакт здесь, – сказала моя жена. – Дидакта больше нет.
И тут я понял, и моя любовь потерялась на головокружительное мгновение, словно я опять летел через черное беззвездное пространство.
Она взяла мое лицо в свои холодные ладони, заглянула в глаза:
– Ты отказался дать Фаберу то, что ему было нужно для активации анцилл класса «соревнователь». Ты отказался дать ему координаты всех твоих планет-крепостей. Говорят, что Архитектор казнил тебя на карантинной планете сан’шайуумов. Теперь ты – все, что у меня есть. Ты – все, что есть у нас.
Глава 42
Любовь старых Предтеч сладка без меры. Она не зависела от наших каст или форм. Я чудно провел время с женой, пока нам снова не пришлось проститься.
Она показала мне плоды своей многовековой работы, сохранение всех форм жизни, которые ей удалось найти и собрать, когда она готовилась спасти то, что было возможно спасти, от ужасного окончательного решения магистра строителей. Я видел фауну и флору; я видел диковинное и прекрасное, агрессивное и кроткое, простое и сложное, громадное и маленькое. Но передо мной была лишь малая часть триллиона различных видов, спящих сейчас на Ковчеге и на том, что осталось от Ореола, в максимально благоприятных условиях. Живые существа с приостановленной жизнедеятельностью, генетические карты, сохраненные и редуцированные популяции, видимые только в реконструктивном моделировании…
С другими Ореолами – если только они уцелели – придется поработать позднее. Их вдали от Ковчега было теперь недостаточно, чтобы завершить план магистра строителей. И если этим Ореолам каким-то образом удастся вернуться к Ковчегу, то никто здесь не станет обслуживать, перестраивать, восстанавливать их.
Уж об этом я позабочусь. Со временем я снова подготовлю защиту, которую создавал тысячу лет назад: мои разнесенные по всей Галактике планеты-крепости. Если Архитектор их не уничтожил.
Время было на исходе. Но мы так и не наладили связь со столичной системой. Все гиперпространство пребывало в состоянии хаоса и, вероятно, могло оставаться таким еще многие годы.
Меня ожидали и другие испытания. Испытания и личные обязанности. Я получил подтверждение тому, о чем подозревал с самого момента моего возрождения на Эрде-Тайрине. Библиотекарь наделила людей на планете версиями их истории, которые со временем должны были пробудиться. Разумные виды, сказала она мне, на самом деле мало что собой представляют, если лишены своих глубинных воспоминаний.
Я хранил в себе суть Дидакта, и Архитектор, вероятно, подозревал, что двое людей таким же образом представляют собой немалую ценность. А потому я надеялся, что они не убиты, а спрятаны в таком месте, где найти их сможет только он… если все еще будет жив.
Так или иначе, но пробуждение памяти этих людей – наш последний шанс одержать победу над Потопом, который уже опустошает планету за планетой, систему за системой, бушуя куда сильнее, чем тысячу лет назад.
Он стал более умным, более изобретательным. Более жизнеспособным. И вскоре сможет обрести нового хозяина, если мы не будем действовать быстро… Если не обнаружим потерянные кольца и бывшего пленника.
Десять тысяч лет назад на Чарум-Хаккоре, перед тем как я снова закрыл клетку с пленником, вот что он сказал на древнем дигоне, которому научился у наших далеких предков:
Мы встретимся снова. Я последний из тех, кто вдохнул в вас жизнь, дал вам внешний вид и форму миллионы лет назад.
Я последний из тех, против кого восстали твои сородичи и кого безжалостно уничтожили.
Я последний Предвозвестник.
И наш ответ близок.
Благодарности
Грег Бир хочет поблагодарить превосходную команду «343 Industries», в том числе Фрэнка О’Коннора и Кевина Грейса, за креативность, терпение и круглосуточную помощь в начале этого монументального путешествия по истории «Halo». Спасибо моему сыну Эрику Биру, который познакомил меня с «Halo» и дал мне дополнительный творческий толчок, а после помогал своими советами фана. И спасибо Эрику Раабу за надзор над всеми нами.
«343 Industries» благодарит:
«Bungie Studios», Грега Бира, Скотта Делл’Оссо, Ника Димитрова, Дэвида Файгетнера, Нэнси Файгетнер, Джоша Кервина, Брайана Коски, Мэтта Маклоски, Коррин Робинсон, Бонни Росс-Циглер, Фила Спенсера и Клару Ву. А также персонал издательства «Thor Books»: Тома Догерти, Карла Голда, Джастина Голенбока, Сета Лернера, Джейн Лиддл, Хизер Сандерс, Эрика Рааба, Уитни Росс и Натана Уивера.
Книга не появилась бы на свет, если бы не гигантский вклад сотрудников «Microsoft». Это Джекоб Бентон, Николя «Спарт» Бувье, Алисия Брэттин, Кевин Грейс, Тайлер Джефферс, Фрэнк О’Коннор, Райан Пейтон, Джереми Пейтенод, Крис Шлерф, Кенетт Скотт и Кикки Волфкилл.