Я пошел на корму в каюту пребывания Чакоса и Райзера. Они неохотно подчинились приказу Дидакта, потирая глаза ото сна.
Райзер явно не хотел облачаться в броню:
― Синяя женщина, и я поссорились, ― объяснил он. ― Я не люблю ее.
Чакос оделся молча.
Я сказал Райзеру:
― Мы идем навстречу возможной опасности. Броня защитит вас. Я покажу вам, как отключить анцилл, если вы не хотите, слышать ее на данный момент.
― Выключить ее? ― сказал он. ― А она не рассердиться на меня? Точно?
С содроганием, он облачился в броню, и опять стал выше. Подойдя ко мне, он критически смерил меня взглядом.
― Ты стал больше, ― сказал Райзер с сомнением. ― Запах тоже другой.
Я показал им, как отключить анцилл, и послал ей запрос о претензиях людей.
― То, что они вспоминают, делает их сердитыми, ― пояснила она. ― Они задают вопросы, а я не уполномочена, чтобы на них ответить. Я стараюсь, успокоить их. Это делает их только злее.
― А ты, прекрати успокаивать их, ― сказал я ей. ― Они должен пройти через это испытание.
"Глубокое уважение" грозно отобразилась на наших мониторах. Я впервые увидел судно класса "Крепость", во время торжественной церемонии еще в ранней юности, в комплексе туманности Ориона. Крупнейшее из одиночных военных кораблей Предтеч, "Крепость" была пятьдесят километров в длину, с огромным полушарием на переднем конце. Средний уровень, был оснащен множеством платформ и пусковых консолей, также здесь находились артиллерийские установки. Нижний уровень, был в виде длинного шипованного хвоста. В самом широком месте, его размер достигал десяти километров и мог нести сотни тысяч Воинов, а также около миллиона автономные вооруженных дронов для поддержки в бою военных кораблей.
Я не сразу понял, что это был доступ не к моей собственной памяти, а к воспоминаниям Дидакта.
Чакос с ужасом посмотрел на "Глубокое уважение":
― Мы здесь, чтобы посетить наших старых союзников, не так ли? ― сказал он. ― Вы наказали их, также как нас?
― Не совсем. Они заключили сделку, ― сказал я. ― Давайте поговорим об этом позже.
Дидакт поднял руку, как бы в предупреждение:
― Мы входим в зону карантина, ― сказал он. ― Если есть скрытые ловушки, мы обнаружим их достаточно скоро.
Анцилла судна появился на подиуме между нами:
― Контроль судна передается командиру, ― сказала она. ― В прохождении щита, все показания датчиков ограничиваются, остается только визуальное сканирование. Мы будем более чем наполовину слепы.
Когда мы приблизились, а затем начали маневрировать, чтобы занять позицию для швартовки в док, становилось все более и более очевидно, что "Глубокое уважение" видело и лучшие дни. Поверхность была в язвах от столкновений метеоритов. Без ремонта остались все повреждения полученные в боях. Это выглядело даже хуже, чем оспины звездной пыли на старых "Боевых Сфинксах".
Пандусы и бухты были в основном пустые. Очевидно, Предтечи вывели "Крепость" на эту дальнюю орбиту, в надежде забыть о ней, забыть о старой войне, об этом мире, о Сан'Шум в целом. Капитуляция была подписана. И без гордости за победу, а может и от стыда, "Крепость" была оставлена в этом проклятом месте.
Тем не менее, старая военная платформа оставалась впечатляющей, хотя бы своим размером. По сравнению с "Крепостью", наш корабль был пушинкой застрявшей на рукаве гиганта.
Анцилла пришвартовала наше судно к одному из открытых доков станции. И через несколько минут после этого, мы шли по холодной палубе Крепости. Чтобы не расстраивать Кофирмье, мы оставили людей на корабле.
Пространство, по которому мы шли, было почти лишено атмосферы, и в тени фиолетовых переборок, палуба была покрыта тонким, хрустящим инеем из водяного льда. Всюду со свистящим звуком, из корпуса вырывались пульсирующие фонтаны паров и газов внутренней атмосферы станции.
― Да, Долг не в почтении у Кофирмье, ― сказал Дидакт. ― Воин не должен позволять ржаветь своему оружию.
С высокого сводчатого потолка спустился лифт и открылся, чтобы впустить нас.
Послышался треск, плохо воспроизводимого голоса, наполняя эхом хранилище:
― Проходите, старый друг! Все нарушения Домена ждут Вашего осмотра.
Дидакт посмотрел на меня, как только дверь лифта закрылась.
― Хорошо… первое испытание на вашу голову, Строитель первой формы.
― Я как кинжал, ― короткий, но глубоко разящий, ― ответил я.
Это его поразило:
― Вы начинаете говорить как Воин, ― сказал он. ― Но вы все равно выглядите как Строитель. Ваша сила… как идет прогресс?
― Большие, ― сказал я, осматривая свои руки. ― Но боль почти прошла.
― Кофирмье когда-то командовал легионами… Эя, я задаюсь вопросом, почему он не избрал Криптум, вместо всего этого.
― Он хотел, исполнить Долг, ― сказал я.
― Я исполнил Долг своим уходом, чтобы не спровоцировать конфликт, ― проворчал Дидакт.
― Он продолжает говорить о Домене. Имеется в виду, что это была его единственная связь с Предтечами?
― Может быть,… но не надо доверять отражению в разбитом зеркале…
Мы добрались до среднего уровня в пределах полусферы. Уровень был слишком запутанным, к тому же половина люков и мостов не работали. Сплошные стены и лабиринты каналов, пересекаемых вентиляцией. Здесь атмосфера была еще слишком тонкая, и не безопасная без брони. Твердый свет рабочих мостиков и рамп был слабым и непостоянным. Такая тяжелая ситуация в крепости, видимо, была на протяжении многих веков.
― Будьте рядом, ― сказал Дидакт.
Впереди, большая, неуклюжая фигура, одетая во что-то вроде брони вошла в тусклый луч света. Это должно быть Кофирмье, подумал я, но Дидакт не выразил радости.
― С прибытием на борт "Глубокого уважения"! ― проговорила фигура. Он подошел ближе, и я наконец-то рассмотрел его… Кофирмье.
― Для нас большая честь посетить ваш славный корабль! ― сказал Дидакт. ― Многие сослуживцы помнят о вас.
― Многие… ― сказал Кофирмье. ― Грамэриан с вами? Стратэгус?
― Нет, не в этот раз, ― сказал Дидакт. ― Как я уже сказал, мы прилетели по поручению Биоинженеров и моей жены…
― Я упоминал, она была здесь, не так давно, ― сказал Кофирмье. ― Если вы спросите меня, чем она занималась, скажу, что не знаю. У нее была печать Совета, так что я ничего не спрашивал. Я не вмешиваюсь в политику.
― Эя, ― сказал Дидакт. ― Мы не имеем печати Совета.
― Я так и думал. Вы ставите меня в трудное положение. Сначала вы женитесь на Биоскульпторе, а потом в открытую выступаете против Строителей… Это заставляет меня задаться вопросом… наверняка, вы хотите заслужить мой патент мутации? ― Кофирмье шагнул вперед и сдавил Дидакта в объятиях.
Дидакт взглянул на меня смущенным взглядом.
Иней кружил и падал на их седые головы, пока, наконец, Кофирмье не отпустил Дидакта из объятий.
Старый Прометеец повернулся ко мне. Никогда прежде я не видел Предтечи уродливее, чем Кофирмье. Его кожа, что я мог разглядеть сквозь изношенную броню, была пестро-серая, пятнистая с нездоровыми бледными венами. Лицо было покрыто голубовато-белой щетиной. Во рту, я разглядел два сплошных ряда черных зубов, с намеком бледного языка между ними.
― Мой старый друг, развлеките меня. Расскажите мне снова, те истории, в которые мы так нелепо влипали, победы, которые мы бурно праздновали. Я одинок здесь, и время тянется невыносимо долго…
Глава 21.
"Глубокое уважение" казалось большим деревом, проеденным насквозь, ужасным блуждающим термитом. Чем глубже мы продвигались в Крепость, тем более сильными казались разрушения и распад. Я задавался вопросом, за последнюю тысячу лет проводил ли Кофирмье хоть какой-то ремонт и обслуживание станции. Истощение ресурсов судна и извращение оригинального дизайна "Глубокого уважения", вот, что мы видели на своем пути.
Наконец мы пришли в отсек, где было достаточно тепло, а атмосфера имела достаточное количество кислорода. Шипение пополнения запасов кислорода, было как вздох; наши анциллы начали пополнять резервы брони.
Командный центр Кофирмье был увешан рваной драпировкой, и она скрывала все элементы управления. В арках и между штор, стояли десятки скульптур из камня и металла, некоторые довольно большие, и все выполненные с изяществом и умением.
Как командный центр, это место было не более функциональным, чем пустой склеп. Очевидно, что Крепость стала призраком былого могущества.
Кофирмье пригласил нас сесть. Со скрипом и стонами, на палубе появились два стула, размером, подходящим для Прометейцев, плюс маленький бугорок, который наверняка предназначался для меня.
Из широкого шкафа на половину скрытого за драпировкой, Кофирмье достал пару старинных бутылок:
― Лучшее, что я могут предложить, ― сказал он и налил три стакана зеленоватой жидкости. Он сел и предложил один бокал Дидакту и один мне. Ни один из бокалов не были чистыми.
― Мы помним ушедших! ― сказал он тост, поднимая свой стакан.
Жидкость внутри бокала пахла сладким и кисло-острым.
― Сан'Шум всегда преуспевали в искусстве опьянения. Это из моих лучших запасов.
Дидакт посмотрел на свой стакан, и к ужасу Кофирмье выпил его залпом.
― Это редкий напиток, ― упрекнул он.
― Вы позволяете Сан'Шум путешествовать между мирами? ― спросил Дидакт, возвращая бокал в пыльный лоток.
― Они находятся в границах карантина, ― сказал Кофирмье. ― Нет причин, чтобы блокировать их передвижения.
― Во многих отношениях, они были хуже, чем люди, ― сказал Дидакт.
― Вас ввели в заблуждение, и у них нет к нам претензий.
― Не будем спорить, сейчас это не главное, ― сказал Дидакт. ― Сколько лет вы не имели контакта с другими Воинами?
― Живыми? Века, ― сказал Кофирмье. ― Последние Воины… ― Он остановился, и посмотрел вокруг затуманенными глазами. ― Многие наши коллеги прилетели сюда, вы это знаете. Изгнанный с меньшим достоинством, чем Совет позволил вам. Когда вы исчезли, они остались и боролись, прошли через многие политические баталии.