– Как обстоят дела? – крикнул император Маммиану, перекрывая шум битвы.
– Держимся! – ответил тот. – Это уже больше, чем смогли добиться Агапет и Мавр – озари Фос их души. Если колдуны помешают Арвашу надрать нас чародейским способом, мы еще сможем отпраздновать победу на закате.
Большая часть чародеев находилась теперь позади рядов императорской армии, невдалеке от центра, где восседал на Прогрессе Крисп. Они столпились вокруг Заида – если кто из них и ощутит очередной колдовской замысел Арваша Черного Плаща, то это будет он. Крисп надеялся, что узкие плечи мага выдержат груз ответственности.
Стоило этой мысли обеспокоить Криспа, как Заид конвульсивно дернулся и забормотал что-то тут же засуетившимся товарищам. Крисп обратил на это меньше внимания, чем дело того заслуживало, ибо в тот самый миг на него напал необоримый зуд. Под кольчугой зудит у любого солдата – пот высыхает на коже, а почесаться нельзя. Солдаты быстро учатся не обращать на зуд внимания, чтобы не свихнуться. Но теперь Криспу было решительно невмоготу терпеть – у него словно тараканы по костям бегали. Пальцы сами собой заскребли по позолоченной кольчуге.
И не его одного поразила напасть. По всему фронту видесские солдаты скреблись, позабыв про врага. Воинов Арваша чары не затронули. За несколько мгновений пало два десятка имперских солдат, слишком занятых почесыванием, чтобы защищаться. Линия фронта заколебалась.
Дрожь ужаса, прошедшая по телу Криспа, пересилила даже зуд. Если это будет продолжаться, армия развалится. Не обращая внимания на проступающую под ногтями кровь, он обернулся к чародеям. Те бешено частили заклинания. Те, кому боевая задача позволяла, чесались, точно заведенные. Те, кому приходилось делать пассы, стояли смирно, хотя потребная для этого сила воли заставила бы Пирра позеленеть от зависти.
И вдруг, точно упал занавес, зуд стих. Имперцы, вновь взявшись за оружие, схватились с бойцами Арваша, которые, потеряв осторожность, ринулись вперед.
– Слава магам Чародейской коллегии! – заорал Крисп. Солдаты подхватили его крик. Из-за вражеских рядов донесся ответный вопль – вопль такой ненависти и бессильной злобы, что на мгновение смолкли от ужаса и видессиане, и халогаи. И это, подумал Крисп, голос человека – если он еще человек, – намеренного править Видессом. Император содрогнулся.
Поражение, нанесенное злым чарам их вождя, на какое-то время смутило северян Арваша. Не с ним или без него, халогаи были отважными и яростными бойцами, привыкшими побеждать и сокрушать врагов. Постыдно было бы им теперь потерпеть поражение от рук каких-то видессиан. И они продолжали сражаться, не прося и не давая пощады.
Видессиане в начале боя были осторожнее. Многие прошлым летом испытали чародейство Арваша на своих шкурах. Остальные слыхали о нем, и пересказ не уменьшал его. Только теперь они увидели и поверили, что видесские маги способны остановить Арваша, переложив ответственность за исход боя на простых солдат. Бой со смертными врагами таил в себе лишь знакомые опасности. И солдаты Видесса ударили по халогаям с новой силой.
Крисп понял, что, открыв истинную суть Арваша, Гнатий оказал империи огромную услугу. Из сочувствия к патриарху он искренне надеялся, что в его ответном письме Ризульфу не окажется ничего предосудительного. Иначе Гнатий ответит головой, несмотря на всю оказанную им помощь.
Новое наступление халогаев Арваша вернуло Криспа к действительности. Казалось, что противник наделен нечеловеческой стойкостью, силой и выносливостью под стать кавалерийским коням. Они вновь с ревом рвались вперед; голубые глаза полыхали огнем, лица налились кровью. Крисп понял, что многие из них изрядно пьяны.
Императорские телохранители встречали своих сородичей лицом к лицу, не давая им продвинуться вперед ни на шаг. Между Криспом и врагами стояло теперь меньше рядов стражи, чем в начале боя.
Стоны раненых начали заглушать боевые кличи с обеих сторон. Кто-то, шатаясь, выходил их боя, зажимая раны и прикусив губы, чтобы не кричать. Других оттаскивали товарищи, не в последнюю очередь для того, чтобы не путались под ногами в бою. Серые от усталости жрецы-целители помогали наиболее тяжело раненным. Коням, чьи крики звучали еще жалобнее людских, не пытался помочь никто.
Крисп с удивлением заметил, как удлинилась его тень. Солнце стояло низко на западе. А битва продолжалась, и ни одна из сторон не могла добиться преимущества. Несмотря на близкий приход ночи, никто не хотел отступать. Криспу примерещилась жуткая картина: последний видесский и халогайский солдаты сражаются посреди мертвого поля…
Чародеи засуетились вновь. Крисп скрипнул зубами. У Арваша Черного Плаща имелось свое мнение на исход этой битвы, и у него хватало сил и воли повлиять на него. На миг перед глазами у Криспа потемнело, точно ночь пришла до срока. Он протер глаза – и не он один. Но пелена спала. И вновь Арваш взвыл от ярости и злобы.
К Криспу подошел Трокунд, усталый, как жрец-целитель, но глаза его горели мрачным торжеством.
– Он пытался наслать на нас ночь и тьму Скотоса, ваше величество, – сказал чародей. – С этим было легче справиться, чем раньше. Чары его сильны, но источник их ясен. Нашей силы достаточно, чтобы сдерживать его.
Так значит, взятые вместе, лучшие маги Чародейской коллегии могли справиться с Арвашем – более или менее. Это и обнадеживало – Крисп опасался, что с Арвашем не справится никто и ничто, – и пугало, наглядно показывая, какой мощью овладел колдун за годы поклонения Скотосу.
Снова раздался крик Арваша – несомненно, приказ. То, чего не достигло черное колдовство, предстояло теперь довершить топорам его последователей. Халогаи ринулись вперед в последней попытке сломить ряды противников. «Стоять насмерть!» – кричали видесские офицеры. Сгодится для девиза всей империи, подумалось Криспу; пусть варвары ярятся, точно бурное море, империя будет стоять, нерушимая, как укрепления города Видесса.
И армия выстояла – едва-едва. А когда натиск халогаев пошел на убыль, Маммиан подтолкнул Криспа:
– Пора ударить в ответ.
Крисп глянул на запад: солнце уже село, небо на закате краснело кровью, сквозь которую пробивался ясный свет вечерней звезды.
– Да, – ответил император. – Всеми силами. – Он повернулся к трубачам:
– Играйте «в атаку!».
Над звоном и криками взмыли чистые, звонкие, нетерпеливые голоса труб. Крисп поднял над головой саблю.
– Вперед! – вскричал он. – Неужели мы позволим себя победить банде пеших варваров, которые коня видали только в похлебке?
– Нет заорали слышавшие его видесские солдаты.
– Тогда покажем им, на что мы способны!
С громовым, нечленораздельным криком имперцы пришпорили коней. Несколько мгновений халогаи держались с тем же обреченным упорством, что прежде их враги. Потом на левом фланге отряд копейщиков пробил наконец их ряды и ударил по противнику сзади. За ними устремились другие. Под ударами спереди и сзади халогаи не выдержали; под радостные крики видессиан, сломав ряды, они начали отступать на север.
Крисп пришпорил коня. Гнедой мерин фыркнул и рванулся вперед, мимо поредевшего строя императорских телохранителей. Крисп не был любителем сражений; впервые войну он увидел молодым и с точки зрения крестьянина. Но теперь ему хотелось самому нанести удар по грабителям, причинившим Видессу столько зла.
Телохранители, встревоженно крича, пытались ухватить Прогресса за уздечку, и Крисп снова дал коню шпор. Внезапно между ним и противником не оказалось никого. Прогресс рысил к халогаям Арваша, а видесские кавалеристы, видя, что император лично возглавил наступление, разразились радостными кликами.
Северянин обернулся, чтобы встретить Криспа лицом к лицу. Кольчуга его прикрывала колени; в руках он держал изрубленный деревянный щит. Если в начале боя на нем и был шлем, то он его потерял. Секира, однако, осталась, покрытая свежей алой и запекшейся бурой кровью.
Халогаи рубанул Прогресса по ногам, но не рассчитал и промахнулся. Крисп ударил врага саблей, тоже не попал и проскакал мимо, так и не узнав, сбежал ли северянин с поля боя или его прикончили другие видессиане. Так часто случается в бою.
Прогресс нагнал другого врага. Тот даже не обернулся. Тяжелой рысью он бежал на север. Крисп примерился, рубанул между шлемом и кольчужным воротником и опять промазал. Сабля звякнула по стали. Криспа едва не вынесло из седла, а халогаи только споткнулся и прибавил ходу.
Крисп осадил коня. Даже несколько мгновений боя вытравили в нем желание продолжать. Хорошо, что в молодости он наплевал на советы старших и не подался в солдаты. Если это все, на что он способен, лежать бы ему давно вороньим кормом.
Впереди большой отряд халогаев стоял насмерть, прикрывая отступление товарищей. В небе зажигались звезды, одна за одной; надвигалась ночь. В темноте победа могла легко обернуться поражением.., и Крисп скорее наступил бы в темноте на скорпиона, чем повстречался с Арвашем. Он оглянулся, ища взглядом гонца, но не нашел. «Вот и кидайся после этого вперед очертя голову», – подумал он, почему-то виновато.
В ту же минуту раздался знакомый сигнал: «Стоять на месте». Крисп облегченно расслабился. Маммиан знал свое дело. Видессиане начали отходить, снимая шлемы, чтобы вытереть пот. Уцелевшие радостно болтали о том, какой отличный выдался бой.
Рядом с Криспом вынырнул из темноты халогаи. Вскрикнув, император занес саблю и только тогда заметил одежду императорского телохранителя. Гейррод посмотрел на него с двойным укором.
– Тебе не надо было бросать нас, твое величество. Мы блюдем твою безопасность.
– Знаю, Гейррод. Ты простишь меня, если я скажу, что ошибся?
Гейррод сморгнул, явно не ожидая такой быстрой и безусловной капитуляции.
– Да, – ответил он. – Думаю я, человек в тебе победил императора. Это неплохо. – Он отдал честь и побрел к своим. Но Крисп знал, что и вправду допустил ошибку. В первую очередь он должен был оставаться Автократором и лишь во вторую – человеком. Если он ради минутной прихоти лишится жизни, пострадает не он один. Это был непростой урок, но Крисп надеялся когда-нибудь заучить его наизусть.