«Идиотка! Можно подумать, тебе удалось бы сфотографировать собственный кошмар!»
Уже у самой двери Анжела в нерешительности остановилась. По-прежнему стоявший перед глазами образ Кристаль мешал ей выйти. Анжела стояла не шелохнувшись, затаив дыхание, чтобы как можно лучше насладиться недавним видением.
«Я бы хотела, чтобы это было правдой… Если бы мысль была материальной, воображаемое могло бы стать истинным…»
Она взялась за дверную ручку, и в тот же момент кто-то постучал снаружи. Она открыла. Это был Имир, гигант с роскошной шевелюрой. Его длинные белокурые волосы, густотой не уступавшие кронам деревьев, отнюдь не делали его женоподобным — напротив, лишь усиливали исходившее от него ощущение мужественности и жизненной силы.
— Здравствуй, Анжела.
— Привет, Имир.
Ей вдруг показалось, что он знает все об ее сегодняшнем утре и прошедшей ночи.
— Ты хорошо спала?
— Да, спасибо.
Она по-прежнему стояла на пороге. Викинг не пытался войти или, наоборот, сделать шаг в сторону, чтобы дать ей возможность выйти. Громада его тела, казалось, заполняет собой весь коридор.
«Чего он хочет? — думала Анжела. — Не исключено, что меня. Такое ощущение, что он был здесь все это время, наблюдал за всем, что я делаю. Слышал, как я дышала во сне».
Имир, судя по выражению лица, был в некотором замешательстве.
— Анжела! Ты должна меня простить!
— Да за что же?
— Они меня попросили побыть переводчиком и в этом случае… Я отказывался, но они настояли. Сказали, что иначе я потеряю работу. Понимаешь?
— Да, конечно, понимаю. Ну что, идем?
На самом деле Анжела совсем не поняла, что он имеет в виду, но так или иначе нужно было выйти из номера. Имир вежливо посторонился, пропуская ее.
В коридоре стояли какие-то люди в униформе. Четверо блондинов с бледно-голубыми глазами; мужчины по-инквизиторски подозрительно на нее воззрились. На груди у каждого был вышит герб, что придавало им сходство с участниками военного оркестра. Однако инструментов у них не было. Один из них быстро повернулся, чтобы взять какой-то маленький кожаный мешочек, и Анжела увидела на спине мужчины надпись крупными буквами: POLITI.
Полицейские всех стран похожи, сказала себе Анжела. Кажется, они явились по ее душу.
— Nar la du deg?
— В котором часу ты заснула? — перевел Имир.
— Я вам уже ответила: не помню. Я редко смотрю на часы перед тем, как заснуть.
«Я все еще сплю, — думала Анжела, — мне нужно проснуться. Да, это точно. Проснуться у себя дома, во Франции. Я никогда оттуда не уезжала. Я никогда не была в норвежском отеле. Я не могу сидеть в этом номере и отвечать на вопросы, которые переводит для меня фальшивый викинг. К тому же эти люди совсем не похожи на копов. Где это видано — копы без оружия?»
— Nar kom du tilbake?
— В котором часу ты вернулась?
— Я уже говорила вам, что никуда не выходила из отеля.
— Меп to personer banket pa doren din og du var ikke der…
— Два человека стучались к тебе в номер, но тебя не было…
— Да нет же, я была!
— Jo, jeg var inne!
— Hvorfor apnet du ikke?
— Почему тогда не открыла?
Анжела почти физически ощущала, как на нее давит чужая подозрительность.
— Я не слышала стук.
— Jeg horte det ikke.
— Два свидетеля говорят…
— Men det var jo to stykker…
— Я повесила табличку «Не беспокоить!».
— Jeg hadde et «ikke forstyrr» skilt pa doren!
Один из полицейских указал коллегам на пустую дверную ручку.
— Да нет же, я…
Вспомнив, что накануне положила табличку в карман халата, Анжела наклонилась, надеясь увидеть его где-то рядом с кроватью. Полицейские тоже посмотрели на пол: там ничего не было, кроме ковра. Вдруг Анжела с удивлением увидела свой халат в руках полицейского, стоящего у двери. Тот обыскал карманы и извлек из одного из них табличку с предупредительной надписью. Где они нашли халат? В сауне? Эти полицейские тоже были частью сна?.. Внезапно Анжела поняла, что ничего не помнит о своем возвращении в номер. Быстро окинув его глазами, она заметила полотенце из сауны, лежавшее на кровати рядом со сбившейся простыней. Волна жара, всколыхнувшаяся где-то в животе Анжелы, разлилась по всему телу, и она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Все присутствующие вслед за ней посмотрели туда же, и один из полицейских взял полотенце.
Анжела подумала о том, что надо все им объяснить, но, судя по всему, любые объяснения были бесполезны. От Имира тоже не приходилось ждать поддержки: он сидел молча, и было заметно, что он взволнован. На вид он был сильнее любого из полицейских. Почему бы ему не раскидать их всех одной левой?
— Это серьезно? — с жалобной нотой в голосе спросила у него Анжела.
— Hva sa bun? — немедленно рявкнул старший полицейский чин.
— Hun spurte от dette er en spok, — вежливо ответил Имир.
— Что вы ему сказали? — спросила Анжела вполголоса.
— Он спросил то же самое…
— И что вы ему сказали?
— То, что ты сказала…
— Что? Что именно я сказала?
В воздухе сгущалось напряжение.
— Slutt a snake! — произнес полицейский приказным тоном, после чего добавил по-английски с ужасным акцентом, очевидно повторив то же самое: — Shut the fuck up!
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как один из четырех копов орудует в ванной комнате.
— Sor du alene? — донеслось оттуда.
Имир со слегка смущенным видом перевел:
— Ты спала одна сегодня ночью?
Все мужчины почти одновременно взглянули на широкую незастеленную кровать.
— Ну уж это вас не касается!
На сей раз Анжела поняла, что этого диалога глухих с нее хватит.
— Даже если мне вздумалось пригласить целую ораву мажореток в свою постель, это касается только меня! — добавила она.
Имир с некоторым затруднением перевел:
— Hun sa: hvis jeg la med hele korbussen er det i sa fall min private greie…
Анжела про себя порадовалась этой маленькой победе, глядя на нахмурившихся полицейских.
— Hvor er bagasjen din? Наг du ingen bagasje?
— Den er pa Tahiti! — ответил Имир вместо Анжелы.
— В котором часу ты заснула? — снова спросил Имир.
— Ну, опять двадцать пять…
Эти люди, явно гордящиеся своей организацией и своей эффективной работой, были, оказывается, довольно ограниченными. Анжела взглянула на часы: около восьми утра. Потом посмотрела в окно: сплошная чернота, ни малейшего признака близящегося рассвета.
— Hvorfor ser du pa klokken?
— Почему ты смотришь на часы?
— Слушайте, ребята…
Она сделала паузу, дожидаясь, что это обращение будет переведено именно так, как надо.
— Hor na, gutter…
— …чтоб уж вам все было ясно…
— For a gjore det helt klart…
— Я прибыла в вашу страну по работе…
— Jeg kom hele denne veien for a jobbe…
— Против собственной воли!
— Jeg hadde egentlig ikke lyst!
— Мне не в чем себя упрекнуть. Я принимала ванну. Потом ненадолго сходила в сауну. Вернулась и легла спать. Всё.
— Jeg har ikke noe a ha darlig samvittighet for. Jeg tok meg et bad. Etterpa tok jeg badstue. Sa gikk jeg og la meg.
— Да, и я не помню, что мне снилось, если вдруг вам это интересно.
Эту фразу Имир не перевел. Полицейские застыли. Напряжение еще больше возросло. Анжела почувствовала, как ломит затылок. Черт, она только что призналась в том, что ходила в сауну!.. Имир смотрел на нее с явной растерянностью.
Анжела резко поднялась — без всякой определенной цели, просто чтобы продемонстрировать, что это ее территория. Ей также хотелось изобразить суровую решительность. Но тут же самый высокий из полицейских с гневным окриком бросился к ней, схватил ее за запястье и умелым движением вывернул руку — так что Анжела не могла даже пошевелиться. Полицейский продолжал выкрикивать какие-то приказы, Имир переводил, но она ничего не понимала, охваченная паникой и вплотную прижатая к оконному стеклу. Полицейский дважды пнул ее по лодыжкам, заставляя расставить ноги, потом провел руками по всему ее телу, с головы до ног. Личный обыск по всем правилам.
В оконном стекле перед собой она видела силуэт Имира. Гигант отступил вглубь комнаты, сел в кресло, сразу показавшееся невероятно хрупким, и положил огромные ладони на колени. Вид у него был несколько рассеянный, словно все происходящее его не касалось.
Глаза Анжелы привыкли к темноте за окном. Уже не обращая внимания на ворчливые голоса полицейских у себя за спиной, она разглядывала гладь застывшего фьорда по другую сторону шоссе. Вскоре она уже ничего не видела, кроме этой безграничной белизны. У самого горизонта угадывалась цепочка островов с едва заметными светящимися точками — окнами домов. Посреди белого пространства она различила движущуюся черную точку. Пристально вглядываясь в нее, Анжела наконец поняла, что это человеческая фигура. Человек не шел, а бежал, точнее, скользил — на лыжах. На спине у него висел рюкзак, и двигался человек очень быстро, ловко выбрасывая перед собой лыжные палки, а затем ими отталкиваясь. На плечи его были наброшены длинные ремни, с помощью которых он тянул за собой небольшие сани, в которых сидели укрытые одеялом хохочущие дети.
— Страна сумасшедших, — пробормотала Анжела, уже без всякого сопротивления позволяя полицейским отвести себя от окна.
Фабио, тренер итальянской команды, разговаривал руками. Когда он умолкал, то застывал в странной позе, напоминая глиняную рождественскую фигурку: правая рука воздета к небесам, глаза выпучены, словно под напором теснящихся внутри эмоций. Но говорил Фабио или молчал, он все равно следил за каждым вдохом собеседника, чтобы возобновить свою речь в тот же самый момент, когда тот остановится. Он никогда не терял нить разговора. Словно включенный на полную мощность автомат, он вибрировал с головы до ног, а его руки беспорядочно метались в воздухе, отгоняя невидимых мух.
Щеки его побагровели, шея была мокрой от слез. Протянутые ему салфетки «Клинекс» мгновенно превращались в скомканные влажные шарики, которые он бросал на пол. Стоявшие вокруг полицейские невольно морщились, наблюдая за этим несчастным человечком, корчившимся на своем табурете, как уж на сковороде.