— Настя говорила, что на этой улице хлеб покупает, — напомнил себе и рванул с места. — Сейчас отыщем, бедовое гнёздышко. Сейчас!
«Кто-то со стариковскими мозгами всё перепутал, когда назвал Новороссийскую Анапской, — думал я и почти бежал мимо витрин универмага. — Как дед, например, невзлюбил “Родину”, так и назвать её мог какой-нибудь “Отчизной”, или чем похлеще».
Так и не взглянув на витрины, забежал за угол и с облегчением прочитал название улицы: «Черноморская».
— Эта совпала, — обрадовался и побрёл дальше.
Сориентировался-то я быстро, вот только разительное отличие местного пейзажа с тем, что совсем недавно видел в своём мире, погрузило все внутренности в необъяснимый трепет, обещавший вот-вот перерасти в ужас. «Всё в порядке. Всё в полном порядке», — твердил себе и шагал дальше, пока не замер от изумления, потому как ни двухэтажных домиков, ни Настиной пятиэтажки в этом мире не существовало. «Беда не в Хармонии», — разочаровался и обрадовался я одновременно.
Ещё раз огляделся, чтобы удостовериться, не ошибся ли адресом, и убедился, что место то самое, только в Хармонии эту часть улицы ещё не освоили, хотя, уже снесли частные захудалые домишки и приготовили участок к застройке.
Вдалеке проехал настоящий паровоз, оставив за собой клубы пара, и я окончательно убедился: «Место то самое. С миром промахнулся».
Поискав глазами, куда спрятаться, чтобы перепрыгнуть в следующий мир и не оказаться там под колесами или любопытными взглядами, тщательно выбрал наилучшее, на мой взгляд, место.
Выбрать-то выбрал и довольно быстро, а вот решиться позвать Хармонию не мог. В конце концов, не отыскав зацепок для сомнений, заставил себя продолжать поиски нужного мира.
— Мир Хармония. Я посредник из Скефия. Прошу перекинуть меня в Маринию. Очень нужно к ней по делам, — попросил как можно вежливей.
В глазах замелькало молниями, я привычно присел и заслонил лицо авоськой и букетом. «Значит в Хармонии беды нет», — порадовался я совсем недолго.
* * *
Про то, что уже нахожусь там, куда просился, догадался по заливистому собачьему лаю.
— Фу! — скомандовал и открыл глаза, после чего расстроился и удивился одновременно.
Оказался посреди ухоженного огорода, из-за ограды которого на меня тявкала беспокойная дворняжка. Хармония зашвырнула меня прямо на грядку пахучей травы, похожей на сельдерей. Вокруг огорода был штакетник высотой до моей груди, а вот выход во двор и дальше на улицу Черноморскую охраняла презлющая собачка с обезумевшими глазками. Если бы не такие же огороды со всех сторон, я бы точно перемахнул через боковой забор и выбрался, куда глаза глядят.
«Получается, у меня одна дорога к дворняжке в пасть? Если, конечно, не объявится хозяин пострашней этой зверюги. Например, дед с ружьём наперевес, чтобы зарядить мой зад солью. Или, того хуже, соседи милицию вызовут», — пугал себя, когда осторожно перебрался с середины грядки на дорожку из битых кирпичей.
— Хозяева, — позвал я жалобно и с надеждой посмотрел на окошки домика с высоченной треугольной крышей.
— Хто там на Люську лается? — послышался из домика старушечий голос.
— Это я её испугал, когда с неба свалился, — признался я хозяйке. — На улицу не пропустите? Я по делам к вам прибыл. Только учаском ошибся. Целился в Настин, а попал в Люськин.
Древняя бабка под сотню лет вышла из домика, осмотрелась и заковыляла в мою сторону. Дворняжка метнулась к ней и тут же доложила о пришельце из неизвестного мира, а я стоял и ждал, пока хозяйка успокоит Люську и подойдёт к калитке.
— Ты мужик или баба? — спросила старушка, окончательно меня огорошив.
— Скоро мужиком стану, — похвастался я, ещё не понимая, о чём, собственно, спросила бабулька.
— Что в огороде делал? Снова кусты считал? Как не стыдно, инспектор? Всё ходите, и ходите по дворам. Всё меряете да считаете, — запричитала бабулька.
«Она слепая, — оторопел я. — И что делать, если я инспектор по огородам? Может, её двор готовят к сносу, поэтому его обмеряли и всё пересчитали?»
— Бабуля, вы куда? А меня выпустить? — оторопел я, когда невзлюбившая инспекторов бабулька засеменила обратно в домик.
— Люську запру, потом выходите, — скомандовала хозяйка.
«Слава Богу, обошлось без ружей. В следующий раз тщательнее место выберу».
А бабулька, заперев собаку, уже ковыляла освобождать меня из штакетного заточения.
— Говоришь, кто ты у нас? Скорый мужик? — ни с того ни с сего, спросила старушка, передумав отпускать меня подобру-поздорову.
— Инспектор я, — решил соврать, потому, что ничего толковее не успел придумать.
— По какой части? — начала допытываться бабка.
— Мировых сестёр на целостность проверяю. Чтобы сильно к старшим братьям не прижимались. Чтобы деток своих потом не душили и мамок в окна не выбрасывали, — пролепетал я чистую правду, позабыв слова Угодника о том, что в неё люди верят меньше всего.
Что тут началось! Бабка завыла, словно превратилась в дикого зверя. Так начала браниться, что я метнулся подальше от калитки, и поближе к месту сельдерейного приземления.
Начал лихорадочно обдумывать, на что, собственно, разобиделась слепенькая бабулька, и что же теперь делать. А бабка, тем временем, убежала от огородной калитки куда-то во двор и уже оттуда злобно на что-то жаловалась.
«Что делать? Что делать?» — стучало у меня в висках, мешая сосредоточиться и толком всё обдумать.
— Мариния, на что она обиделась? — не придумал я ничего и обратился к окружавшему миру.
А Мариния, ни с того ни с сего, дунула мне в лицо крепким космическим морозцем.
«Заработало. Только безрадостно и очень холодно», — подумал я и, вдруг, ясно увидел своих братьев, летевших в школу на наш единственный футбольный матч.
— Спасибо, — обрадовался я своевременной подсказке сестры Скефия, пожалевшей бестолкового гостя. — Сокрой меня, пожалуйста. Подними и пронеси над местом, которое глянуть хотел.
Не успел толком попросить, как Мариния уже подняла меня и понесла мимо штакетника, мимо разъярённой Люськи с её слепенькой хозяйкой, мимо их странного домика, и всех новостроек улицы Черноморской.
«Значит, Мариния тоже не спит, и беды в ней нет, — кумекал я, косясь на незнакомые и знакомые места. — Как только приземлюсь, сразу попрошусь в следующий мир».
А Мариния, сделав круг над новостройками Черёмушек, опустила меня на перекрёсток Анапской и Черноморской.
— Спасибо, Мариния, сестра Скефия. Разреши отправиться к твоему брату Геродию, — попросил я вежливо и, получив уже знакомыми молниями в лицо, запоздало зажмурился.
* * *
— Здравствуй, мир Геродий, — поздоровался после того, как убедился, что поблизости ни души, а сам стою на том же месте, только более-менее отстроенном и ухоженном.
Колебаться долго не стал и быстрым шагом отправился к уже знакомому месту.
Прохожих по пути не встретилось, и недавно закравшееся подозрение, что у младших миров народу не слишком много, а даже имеется некоторая нехватка для заселение новостроек, снова напомнило о себе. Однако присутствие людей чувствовалось, и я продолжил сравнивать этот мужской мир с его сёстрами Хармонией и Маринией.
Дошагал до нужной пятиэтажки и начал издали изучать её, но сердце не ёкнуло, в душе не дрогнуло, а матёрый глаз разведчика доложил, что стёкла во втором подъезде целые и, скорее всего, никогда не разбивались. Оконные рамы подъезда были выкрашены в единый коричневый цвет, как говорится, с запасом, так что стёкла со всех сторон не меньше вершка были закрашены, возможно, чтобы рамы не рассыхались, а возможно, из опасения воровства стёкол.
— Кого ищете, молодой человек? — услышал за спиной женский голос и прервал рассуждения.
Позади меня словно из-под земли появилась дама лет сорока или чуть больше. По крайней мере, постарше моей мамки, но помладше знакомых бабулек. Ничего примечательного в её внешности не было, кроме чёрно-красного платка, наброшенного на плечи, и я, не почувствовав подвоха, сразу выпалил ей цель своего прибытия:
— Настю ищу. Сестру. С пятого этажа второго подъезда. Сынок у неё Димка.
— Нет тут никакой вашей сестры, — заявила новоявленная управдом.
— Как нет? А в двадцать второй квартире кто обитает? — удивился я.
— Дед Пихто! — огрызнулась тётенька. — Идите отсюда, пока милицию не вызвала.
— Вызывайте. Хоть всех городских милиционеров вызывайте. Пока с Настей и племянником не увижусь, никуда не уйду, — категорически заявил я, припомнив «мирные» отношения с Хармонией и Маринией, понадеявшись на такую же доброту Геродия.
— Я её мамка. Я её народила! А вот тебя, сыночка, первый раз вижу. Так что не морочь голову. Обворовать её собрался? Сейчас же за милицией сбегаю, — раскричалась тётка и недобро сверкнула белками глаз.
— Где же сестрёнка? Жива ли? Здорова? — зациклился я на задании, а тётенька пошла в наступление.
— На работе она. Там, где положено. А вот муж её, пропащая душа, сбежал в неизвестном направлении, — громко проревела дама и продолжила шагать в мою сторону. — Только мне ни зятьёв таких больше не надобно, ни сыночков!
— Значит, мне не ваша Настя нужна, а следующая, — признался я и повернулся уходить, как вдруг, несостоявшаяся мамка в одном прыжке вцепилась в меня своими железными пальцами и заверещала не хуже сирены.
— Помогите, люди добрые! Я уркагана поймала!
«Мир Геродий! Мир Геродий! — взмолился я, перепугавшись до невозможности так, что даже мысли в голове задрожали. — Избавь меня от Настиной мамки и срочно отправь к Агафтии».
В глаза ударили спасительные молнии, от которых мигом разжались цепкие женские пальцы, а я, вздохнув с облегчением, зажмурился, но не забыл о благодарности миру-избавителю.
— Спасибо, Геродий, брат Скефия. В следующий раз обязательно поблагодарю тебя за своевременное спасение, — шептал, надеясь, что Геродий услышит, даже если я уже в соседней с ним Агафтии.
* * *
— Что-то с поисками не ахти получается, — сказал себе, когда задрав голову изучал очередную пятиэтажку. — И тут следов героической мамки нет.