У подъезда полуторка с будкой стояла. Меня в неё затолкали. В эту будку без окон. Час целый куда-то везли, а потом говорят: «Выходите». Я и вышел, куда деваться. Меня вежливо под руки и в кабинет, на осмотр ангельских достоинств. Да… Я сегодня перед тётками голым стоял! А тут ещё во взрослом и совсем… Совсем не ангельском состоянии. Стыд, аж закипать начал. А им хоть бы хны. Повертели меня в разные стороны, поцокали языками, ан перьев с крыльями некомплект.
Меня в другой кабинет, как был голый, так и свели. По коридору, представляешь? А в нём, между прочим врачей и медсестёр человек десять, и почти все женщины. Во втором кабинете кровь на анализ взяли, волосы выдернули с головы. И не только с головы. В общем, надёргали отовсюду и под микроскоп, пока не испортились. Потом одежду вернули и попросили одеться.
Вывели одетого и опять в будку, что на полуторке. Через дорогу перевезли и в психушку спровадили. Она оказалась рядышком. Там вопросы задавать начали. Я им во всём признался. Мол, я Александр, по отчеству Васильевич, а фамилию не успел сказать. Мне вежливо объяснили, что не отчество надо им, а матерство, или пере… Тьфу, ты. Забыл. Спрашивают, как твою мамку зовут? Валентина, говорю. Значит, говорят, Валентинович ты. А про фамилию я уже потом соврал. Сказал, что я Одиннадцатый.
Потом выясняли, сколько мне лет и когда родился. А тут же у них календарь какой-то свой. Вот я и запутался окончательно. Тридцать три годика мне, кричу, и дату диктую: «Двадцать третье декабря». А какой сейчас на численнике, понятия не имею. Дальше они ко мне с вопросами разными и глупыми.
А когда начал требовать, чтобы они замеряли мой КУР, а не вопросы задавали, так они поинтересовались, каких таких кур я требую смерить. После объяснений, что он сидит у меня в голове и не меньше девяноста кексов в длину, сразу интерес ко мне потеряли. А через некоторое время состряпали справку и тотчас отвезли на рынок за яблоками.
Вспомнил. Матроним у них вместо нашего отчества. И отстают они от нас на полтысячи лет.
— Как же нам с твоей справкой повезло. Гони с этой бумагой к домкому за талонами на харчи. Где она живёт, в какой квартире? — обрадовался я и разгорячился.
— Ясное дело, в какой. В первой квартире первого подъезда, как во всех ихних пятиэтажках. Не ошибёшься, — ответил близнец. — Денег, всё одно, нет. Я же последние копейки на яблоки извёл.
— Деньги есть. А вот ума нет. Ты читал, что у них на продуктовых магазинах написано? Мужчины без талонов СОЦОБЕСа не обслуживаются. А это, хоть и шизофрения, что обидно конечно, но с её помощью как-нибудь проживём. Тем более ты скоро домой отбудешь. Вот радости у мамки прибавится. Свежие необтрепанные уши вернутся, — перепрыгивая с одного на другое, вещал я, как поломанное радио, не успевая всё как следует обдумать и разложить по штатным полочным местам.
— Не врёшь? — не поверил одиннадцатый.
— Мне же за тебя тут куковать придётся. Потом за себя в какой-то мир, что по суду приговорили, — раскрыл я тайну морока.
— Тогда справка, как раз вовремя появилась.
— Давай её сюда. Сам к домкому сгоняю, пока в роль буйно помешанного вошёл, — решил я воспользоваться сумбуром, творившимся в голове, и применить его для решения нужного продуктового вопроса.
Одиннадцатый снова протянул мне сложенный вчетверо листок, а я ещё раз перечитал его и отбыл по назначению в первый подъезд, первую квартиру.
* * *
— Здрасьте вам, — поздоровался я с тучной дамой с окурком папиросы в зубах, которая выплыла из квартиры номер один. — Вы дома-кома? А я из двадцать второй родственной квартиры. Мне бы талоны на харчи. Вот, кстати, справка.
— Всё с вами ясно, — фальшиво посочувствовала тучка, когда прочитала справку и захлопнула дверь перед моим носом.
— А талоны? — оторопел я.
Но переживал напрасно. Через пару минут тучка вышла обратно на площадку и вручила мне талоны на предъявителя. Я взял стопку квадратных листков и, удивившись их небольшому размеру и несметному количеству, спросил:
— Зачем их столько?
— На всякий шизофренический случай. Денег небось нет? — прищурилась домком и по-мужски затушила новый окурок о подошву своей туфли.
— Будут, — уверенно пообещал я и для пущей шизофренической убедительности быстро-быстро моргнул несколько раз кряду.
— Тогда вот эти мне, — заявила тучка и, потеребив листки, выдернула из стопки две бумажки с надписью: «Талон на водку 0,5 л».
— Не возражаю, — согласился я и собрался откланяться.
— Заходи, когда что-нибудь понадобится. В начале месяца... Числа второго - третьего на октябрь получу, — доложила домком, явно обрадовавшись появившемуся непьющему шизофренику.
— А на кровати и диваны талоны бывают? — зачем-то спросил я.
— Новая мебель распределяется через СОЦОБЕС на собраниях активисток домов. Но, если заработаешь и разбогатеешь по закону, в спецмаге всё без талонов продают. Он за Сенным переездом. Но ты... Всё равно, заходи.
Я чего-то недопонял, но уже на ходу, перелистывая свалившееся богатство, заподозрил неладное. Что-то эта тучная дама имела в виду, а вот что, так и не додумался.
Зато обрадовался, что на руках талоны с печатями и подписями. Причём, буквально на всё на свете.
«Сахар 1 кг. Масло подсолнечное 1 л, — начал читать все талоны подряд. — Масло сливочное 0,5 кг. Мясо 1 кг. Птица 1 тушка. Яйцо 1 десяток. Картофель 5 кг. Кондитерские изделия в асс. 2 кг. Фрукты в асс. 2 кг».
Талоны-то были, но цена нигде не указывалась, и это навело на мысль, что за всё придётся платить серебряными крупинками.
Я поднялся на пятый этаж и постучался в дверь двойным ударом посредника миров первого круга.
— Изыди, — засмеялся за дверью близнец и отворил.
— Талоны получены, — торжественно доложил я и празднично вошёл в квартиру.
— А у нас Угодник с Настей, — ошеломил меня напарник, светясь, как хрустальная люстра.
Я бросился в комнаты, но нигде никого не нашёл. Даже Димки не было видно. Разозлившись не на шутку, потребовал от дружка объяснений:
— Где все?
— Уехали в больницу. Пока ты к домкому ходил, они тут такого натворили. Такого… Визг, крик. Слёз полный паровоз. Поэтому Угодник увёл их, от греха подальше, — рассказал одиннадцатый.
— Он на мотоцикле был? — вспомнил я о чёрном колоссе.
— Мне почём знать? Я тут остался. А на улицу... В общем, провожать поостерёгся.
— Может, здесь бензина на него не найдёшь? Точно. Наверно Давидович дома остался. Ладно. Я в магазин, а оттуда обратно. Потом разбудим с тобой мир и полетим искать их. Идёт?
— Валяй, — согласился одиннадцатый.
Я выскочил из квартиры и проверил наличие крупинок, фляжки и авоськи. Всё было на месте, поэтому стремглав помчался вниз по ступенькам.
«Конец беде. Конец! Настюха живая окончательно и бесповоротно. Теперь можно наглеть перед домкомами и прочими соседями», — радовался я, выбегая из подъезда.
На улице было пусто и тихо. Я не утерпел и позвал Кристалию:
— Проснулась, Кристалия?
В лицо задул тёплый ветерок, означавший что беда закончилась.
Глава 14. Проводы Угодника и одиннадцатого близнеца
«Всего-то пять дней прошло, а кажется намного больше. Если начать с полёта всей командой на футбол, сколько всего уже случилось-приключилось?» — гордился я успехом первой бедовой ликвидации и шагал за хлебушком на Анапскую.
— Зачем себя обманываю? — спросил себя вслух, благо улицы были почти пустыми. — И до восьми вечера ещё уйма времени. Кристалия, голубушка. Сокрой меня и перенести к Николаю.
Кристалия снова осторожно дунула теплом и подхватила меня, как ценный и хрупкий груз. Потом подняла и понесла в сторону центра города.
Авоська, посвистывая пустотой, развивалась сзади, а я летел и глазел на округу. Не найдя разницы между Сималием и Кристалией, продолжил полёт к неведомой центральной больнице, куда, как я догадался, увёз или унёс Угодник Настю с Димкой.
Больница оказалась дореволюционной двухэтажной постройкой и находилась недалеко от берега Кубани. Я поискал глазами Давидовича, но ничто не указало на присутствие полюбившегося мне монстра.
Безо всякой опаски опустился на двор больницы и сразу же в уме пронумеровал её литерами «ЦБ».
— Спасибо, Кристалия, — поблагодарил с поклоном и вспомнил, как надо мной глумилась Амазодия.
Пообещав себе больше не вспоминать сестёр-жонглёров, чтобы, не дай Бог, не обидеть Кристалию, отправился в больницу, смело пользуясь полученной от мира невидимостью.
«Травма», — прочитал на табличке и вошёл в отделение.
Где-то вдалеке засмеялся Димка, и я удостоверился, что уже на месте. Потом хотел уточнить у медсестёр, где находятся выздоравливающие с их гипсами, но перед глазами встало лицо друга Вадьки, и я вспомнил, как реагируют люди на сокрытых.
Димка снова заголосил что-то весёлое, и я определился с нужной палатой.
— Выздоравливаем? — вместо приветствия спросил Угодника и Настю с приросшим к ней Димкой.
— Ты сокрыт? Они же тебя не услышали, — сказал мне дядька.
— Успел значит. За вчерашний день ничего толком не сделал, — начал я оправдываться.
— Ты же вместо одной беды сразу две победил. Так что, герой. Объявляю благодарность, — торжественно выговорил Угодник и хлопнул меня ладошкой по плечу.
— Вы на мотоцикле? — спросил я с надеждой.
— Больно хлопотно. Когда ты зеленоглазку прислал, я Настю в охапку и к Скефию с просьбой об отправке по назначению. Блым-блым молниями, и мы на месте. Потом подождали, пока Кристалия проснётся, и в полёт самолёт, — просто объяснил Николай. — А ты размагниться. С Настей поздоровайся. Может, что спросишь у неё. А я скоро назад, в первый круг. Там всё нужно под контролем держать. Напарник твой должен вот-вот переметнуться домой, и я, на всякий случай, там подстрахую. Надоумлю учителей и тебе с оценками, и помощнику твоему. И папку с мамкой контролировать надо, а то, как не старайся, сердце матери не обманешь. Уловил?