— И как же они туда попадали?
— Ну, кого-то спускали на верёвке, иногда лестницу ставили… Кого-то толкали, — Мауро поморщился. — Но вам не стоит слушать об этом, Ваше Величество.
Она бросила на него ледяной взгляд, достойный Лимерийских пустошей.
— О, Мауро, уж поверь, это я могу рассказать о заключённых то, от чего у тебя будет стынуть кровь в жилах.
— Разумеется, Ваше Величество. Простите, Ваше Величество…
Она так ненавидела эти презрительные извинения!
— Карлос, мои солдаты должны находиться в нормальных помещениях после дороги. Они устали. Не в этих… хлевах.
— Да, императрица, — коротко поклонился он.
— А вы будете жить тут, императрица, — Мауро указал на каменное здание, облепленное глиной — трёхэтажное, самое большое и крепкое. — Надеюсь, оно для вас достаточно…
— Да, мне хватит этого.
— Чуть попозже к вам придут купцы, они покажут новые пелсийские творения, может быть, вас что-то заинтересует. Там есть прекрасные украшения — и заколки, и гребни, и плетёные цветы из бисера… К тому же, с берега приедет женщина с прекрасной ягодной помадой… — Мауро умолк, увидев, как скривилась Амара. — Что-то случилось, Ваше Величество?
— Я приехала за бисерными цветами и ягодной помадой, так ты думаешь? — она ждала его ответа, но мужчина только отчаянно бормотал что-то себе под нос.
Но за спиной раздался смешок.
Она повернулась — и пристально посмотрела на стражника, с губ которого так и не успела сойти улыбка.
— И ты думаешь, что это смешно? — поинтересовалась она.
— Да, Ваше Величество, — кивнул стражник.
— Почему?
Он оглянулся на других солдат, стоявших по обе стороны от него, но никто не осмелился встретить его взгляд.
— Ну… Потому что так женщины пытаются выглядеть красивее. Угодить мужчинам.
Он и не запнулся даже — словно это считалось очевидным.
«Милая, милая… — Каян будто стоял у неё за спиной. — Как он дерзок, правда?»
Правда.
— Ну, говори же! Ты думаешь, мне стоит купить помаду, порадовать мужа, когда он ко мне вернётся?
— Да, — ответил он.
— И моя цель — цель императрицы! — это угодить мужу или любому другому мужчине, что посмеет бросить на меня взгляд.
— Да, Ваше Величество.
Это были последние слова в его жизни. Амара даже не дала ему отступить, а с силой вонзила кинжал в грудь и смотрела в расширенные от удивления и боли глаза.
— Любое неуважение ко мне, — промолвила она, не удостоив остальных и взглядом, — карается смертью.
Стражник рухнул на землю, стоило только выдернуть кинжал, и она кивнула Карлосу — тот без единого вопроса бросился к телу, чтобы оттащить его подальше.
«Как ты прекрасно поступила, маленькая императрица, — прошептал Каян. — Покажи, как ты ценна, ведь я уже верю в твою незаменимость, моё солнце на закате дня…»
Амара повернулась к Мауро и подарила ему яркую, солнечную улыбку — случившееся так быстро охладило его спесь…
— О, я с нетерпением жду этих купцов. Это так мило звучит…
Купцы и вправду прибыли на рынок — два десятка киосков окружила стража, и Амара с Нериссой блуждали между нарядами, пусть товаром в основном оказались лишь какие-то глупые женские штучки.
Но Амара не смотрела на вышитые платки и платья, на помады и кремы для очищения кожи лица, на угольные палочки, а рассматривала самых пелсийцев, молодых и старых, с уставшими, но преисполненными надеждой взглядами — они так хотели, чтобы она подошла к ним!
Ни капли страха — только одна надежда.
Как странно встретить это в завоёванном царстве. Хотя, крешийцы были мирными — особенно в Пелсии… Но ведь Карлос говорил ей о повстанцах в Лимеросе и Ораносе!
Но это не проблема. Повстанцы — это вечная проблема, но она так же постоянна, как и легко устраняема.
Амара мотнула головой — и перевела взгляд на Нериссу, что подошла поближе к киоску и рассматривала шелковый шарф, который продавала неизвестная молодая женщина.
«Рад видеть, что ты стараешься быть спокойной», — прошептал Каян дуновением тепла. Она моментально насторожилась, реагируя на его голос.
— Я стараюсь, — отозвалась она.
«Жаль, но мне придётся оставить тебя на несколько дней… Надо найти силу и провести ритуал».
Но ведь они только приехали!
— И ты уже уходишь?
«Да. Но вскоре моя сила вспыхнет прежним костром, а не жалкими углями. Ты будешь сильнее всех на свете, сильнее, чем можешь поверить — но для того нужна сила!»
— Кровь и магия Люции.
«Да, кровь, но не сама колдунья. Я нашёл новый источник магии. Вот только кровь для неё всё равно нужна».
— Я понимаю, — шепнула она. — Понимаю. Когда ты вернёшься?
Но он так и не ответил ничего.
А после кто-то вдруг потянул её за юбку, и она посмотрела вниз, на маленькую девочку, лет четырёх-пяти, с чёрными, будто смола, волосами, с веснушками на загорелых щеках — она мило улыбалась и протягивала ей цветок.
— О, спасибо, — Амара взяла его.
— Это ведь ты, да? — затаив дыхание, спросила девочка.
— Ну, я это я. А кого ты ищешь?
— Ту, что спасёт нас всех!
Амара бросила взгляд на Нериссу, вернувшуюся с красочным шарфом, и вновь улыбнулась ребёнку.
— Ты так думаешь, солнце?
— Моя мама так говорит, а она никогда-никогда не врёт. Она сказала, ты уничтожишь злую ведьму, что причинила боль нашим друзьям!
К ним подошла явно смущённая женщина — и взяла девочку за руку.
— Простите, императрица. Моя дочь не хотела вас беспокоить.
— О, она не побеспокоила! — покачала головой Амара. — Твоя дочь очень храбра.
Женщина улыбнулась.
— Скорее упряма и глупенькая ещё.
— О, нет, — покачала головой Амара. — Девочка с самого малого должна учиться выражать свою мысль. Эта привычка делает её сильнее, смелее с возрастом… Ведь ты веришь в то, что она говорит? Что я всех спасу?
Взгляд женщины помрачнел, и она нахмурилась, но посмотрела Амаре в глаза.
— Сто лет страдал мой народ. Нами управлял обманщик, что называл себя колдуном, и налоги его были так велики, что мы просто голодали. Земля умирала под нашими ногами. А когда король Гай победил Базилия и короля Корвина, мы верили в новую жизнь… Но всё стало только хуже.
— Мне жаль.
Женщина лишь покачала головой.
— И пришли вы. Злая колдунья выжгла наши земли, но спряталась, стоило вам прибыть. Ваши солдаты строги, но справедливы. Они останавливают своих противников, но эти люди не потеря: ваши недоброжелатели сеяли раздор в нашем королевстве после того, как Базилий погиб. И кто ж вы ещё, кроме нашей спасительницы? — она высоко подняла подбородок.
И пусть вокруг шумела толпа, а стража уже давно оттеснила женщину с дочуркой, слова её ещё звучали рефреном в голове Амары.
— Могу ли я взять на себя смелость… — вновь вмешался в её мысли надоедливый Мауро, и она посмотрела на него — не человек, а дрессированная собачонка.
— Говори, но не о помаде, конечно.
— О, что вы… — побледнел он.
— Так давай же!
— Пелсийцы готовы подчиниться, но слово сильно. Ведь если граждане хотят повиноваться, им нужно слово…
Слово. Да, Гаю бы это понравилось.
Но Гая тут не было. А теперь, когда Родич Огня сказал ей, что надо ждать победы, она не видела причин оставлять его в живых.
— Когда же? — спросила она Мауро.
— Когда пожелаете! Тысячи прибудут сюда немедленно. Может… Неделя?
— Три дня.
— О, да, это идеальный выбор! — проворковал он. — Столько пелсийцев с радостными взорами и открытым сердцем будут подчиняться вашим приказам!
Да. Столько пелсийцев, что не будут спрашивать о цене, и примут женщину-лидера без единого кривого слова.
Глава 16. Магнус. Пелсия
Магнус поймал себя на мысли, что как минимум половина из той дюжины, что собралась под крышей таверны, желала ему смерти.
— И ты, безусловно, тоже желаешь… — он наблюдал, как Ник пересекал зал, свирепо щурясь. Магнус сейчас занимал один из столов и рассматривал набросок. — О, Кассиан… — подозвал он. — Глянь, какая картина.
Магнус поднял этюдник. Пальцы были измазаны в угле, и он оставлял следы на картинке — тощий мальчишка висел в петле, ещё и с высунутым языком, а на месте глаз виднелись одни только кресты.
О, да, Ник весьма дружелюбен, как говорила Клео, но на Магнуса он бросил вполне конкретный, преисполненный ненавистью взгляд.
— И ты считаешь, что это так смешно?
— О, а тебе не нравится? Ну, искусство всегда довольно интересная вещь…
— О, ты думаешь, что если будешь тратить время на глупые картинки, то кто-то станет ненавидеть тебя меньше? Ну, пробуй, пробуй, ведь только невинные милые мальчишки поступают подобным образом, рисуя картины с висельницами! — Магнус в ответ на эти слова только закатил глаза.
— Как мило, что ты заметил, — он сжал этюдник. — Ну, впрочем, не могу сказать, что я не обижен! Я верил, что мы подружились ещё в Лимеросе.
Ник прищурился, явно разозлённый, и прошипел:
— Я засыпаю только потому, что знаю: Клео помнит о том, что ты такое.
— О, да, — пренебрежительно протянул Магнус. Прежде Ник никогда не причинял ему боль, и сегодняшний день не станет исключением, сколько бы этот рыжий ненормальный не шипел о Клео. — Как мило, что вы все не покидаете моё змеиное логово…
— Может быть, ты не понимаешь, кто тут хищник, Дамора, потому и не бежишь со всех ног?
Магнус только хмыкнул.
— С тобой так приятно общаться, Ник! Но, уверен, ты можешь потратить своё драгоценное время и блестящее остроумие на что-нибудь другое. Например… Да хоть на Ашура, в тени которого ты засел, дожидаясь того прелестного момента, пока он отречётся от высоких мыслей? Это редко случается после его смерти, он ведь теперь избранный, а тебя это так смущает, — Магнус на деле тоже никак не мог понять, как именно выжил Ашур, но всё же не умолк. — О, как грустно, что никто до сих пор не заметил ту дикую страсть, которой ты к нему пылаешь…