Кристоферу вдруг стало очень жарко. В груди что-то зашевелилось, разгораясь, буйствуя. Пламя нагревалось, жаждало вырваться наружу.
– Он знал, что пустыня хранит в себе ответы… – продолжала Лаветта, будто ничего не замечая. – Юноша хотел узнать, как ему все исправить. Но, к сожалению, мысли его настолько увязли в гуще мрака, что ни один ответ не пришелся ему по душе. Тогда он решил, что ему помогут иллюзии – он сможет спрятаться в них от всех, создать себе идеальный мир.
Она помолчала немного, а затем произнесла:
– Но чем больше он сотворял иллюзий, тем страшнее ему становилось. Они получались совсем не такими, как юноша задумывал. Они были наполнены его кошмарами, сожалениями о том, что он потерял, о неверных решениях, об обидах, которые не смог забыть, о людях, которых не успел простить.
Тогда, обессилев, юноша упал на песок и горько разрыдался. Слезы его капали на песок, и каждое сожаление, каждый упущенный шанс превращался в магию, что наполняла землю силой.
Она опустила руки, и картинки рассыпались, точно их и не существовало.
– Но что было дальше? – задал вопрос Кристофер, растирая кулаком грудь.
– Куст впитал в себя его боль и сожаления, – ответила Лаветта. – С каждой оброненной слезой он рос, преображаясь. Листья его стали ярко-красными, ветки начали расти, тянуться ввысь, полные тяжести, готовые вот-вот сломаться, а корни ушли глубоко под землю.
– А что стало с юношей? – встревоженно спросил Кристофер. – Он смог все исправить?
– Нет, – покачала головой Лаветта. – Исправить что-то можно, только научившись на своих ошибках, вкусив горечь сожалений о содеянном. Он же, избавившись от груза, тяготившего его, забыл обо всем.
– Не понимаю… – прошептал Кристофер, хватая ртом воздух. Кожа его нагрелась, словно под ней текла раскаленная лава. – Получается, стало только хуже?
– Тот, кто подойдет к этому кусту, ощутит, как его собственные сожаления, обиды и потери пробудятся, заставляя думать, что было бы, если бы все пошло по-другому, – игнорируя его вопрос, сказала Лаветта. – Для каждого он покажет его собственные неудачи, ошибки, сожаления – а если человек не научился их отпускать, то куст заберет всю боль себе.
Кристофер согнулся, хрипя; он хотел позвать на помощь, но голоса не было.
– Идем, пора тебе сделать следующий шаг.
– К… куда? – выдавил Кристофер, но никто не ответил.
Боль на мгновение прошла, но лишь для того, чтобы обрушиться на него с новой силой. Перед глазами плыло, все вдруг заискрилось, замерцало. Его подкинуло в воздух, от неожиданности он выпрямился до хруста в спине.
– Иллюзия… иллюзия… правда… правда…
Голова раскалывалась, и жар больше невозможно было сдерживать. Вырвавшись на волю, пламя охватило руки Кристофера, мгновенно вспыхнув – от кончиков пальцев до плеч. Оно жадно двигалось дальше, стремясь полностью поглотить его тело.
– Два пути, две дороги: одна ведет через бушующее пламя, другая – через свирепый ураган… Но выбрать можно только одно… одно…
Кристофер напрягся, попытался сосредоточиться, но вдруг вспомнил слова капитана Гервина. И внезапно его озарило – страх сменился необыкновенной легкостью. Он постарался расслабиться, не сопротивляться силе. Напротив, позволил ей течь сквозь себя, позволил стать с ней единым целым.
И тогда жар в груди стал приятным. Кристофер ощущал, как эта магия огня заполняет его до края, чувствовал, как он сливается со стихией.
Едва заметная улыбка коснулась его губ. Но в то же мгновение до боли знакомая резь полоснула по коже невидимым лезвием. Воздух выбило из легких, пламя вскинулось, разгорелось с новой силой. Слабый ветерок, за считаные секунды превратившийся в огненный вихрь, готовый снести все на своем пути, возник перед Кристофером. Волнение и страх вернулись, его трясло. Он зажмурился.
– Только один путь… – шептал голос.
– Нет.
Кристофер распахнул глаза. Решимость дала ему силы для того, что он задумал. Сделав шаг по воздуху, он попал в самый центр бури.
Его накрыло ощущение, будто ураган проникал в него, пытался поглотить. Ветер ревел в ушах, пламя сжигало все вокруг. Тело Кристофера словно разрывалось на части от напряжения, но страха больше не было. Он вспомнил все, через что прошел: каждое испытание, каждую жертву, каждое падение и каждый успех. Он не мог позволить своей же магии овладеть собой и уничтожить. Все это привело его сюда, к этому моменту, и он больше не будет бояться. Только не сейчас.
Кристофер был готов. На любые уступки, на любые последствия. Но он ни за что не откажется от магии. Она – его сила, его сущность. Он не даст ей погубить себя.
«Ты сам и есть стихия, Кристофер. Ты – огонь и ветер. Ты не подчиняешься, ты не властвуешь. Вы – одно».
Огонь и ветер сплелись в его теле, противясь друг другу. Но Кристофер не поддался, не дрогнул. Его глаза пылали, и воздух вдруг начинал подчиняться ему. Ветер взметнулся ввысь, обвивая его, словно змей, но Кристофер был тверд, как скала. Огненные языки танцевали по его телу, но никакой боли он не чувствовал.
– Я не боюсь, – тихо произнес он. – Это моя магия, моя! – Крик вырвался из груди. – И я ее не боюсь!
И буря ответила ему. Не яростным гневом, а подчинением. Вихрь замедлился, огонь стих… Кристофер обуздал стихии, растворился в них. Магия, ее древняя сила, теперь была его. И он был готов использовать ее, чтобы не просто выжить, но и победить.
– Молодец, – раздался голос Лаветты.
Кристофер вдруг осознал, что больше не болтается в воздухе, а стоит на песке, рассматривая свои ладони, на одной из которых горело пламя, а на второй раздувался вихрь.
– Я смог… – улыбнулся он, не веря своим глазам. – У меня получилось!
– Да, и это о многом говорит, – Лаветта подошла ближе, опустив руку ему на плечо. – Но теперь тебе предстоит выбраться из этого кошмара самостоятельно…
– О чем вы? – Кристофер обернулся и тут же отшатнулся, разглядывая мертвенно-бледное, фарфоровое лицо Лаветты, все в порезах и кровоточащих ранах. – Что с вами? Что случилось?
Лаветта склонила голову под неестественным углом и улыбнулась, но улыбка ее была отнюдь не доброй:
– Миражи бывают опасны, Кристофер. Даже когда помогают.
Она закричала, а затем, к ужасу Кристофера, из открытого рта показался огромный белый паук. А затем еще один, и еще…
Пространство искажалось, все расплывалось в разные стороны, земля поменялась с небом местами. Приготовившись защищаться, Кристофер увидел, что пауки превратились в морские раковины.
– Найди меня, Кристофер… – проговорила Лаветта, оказавшись совсем рядом с ним. – Ты уже так близко… так близко к разгадке…
Лицо ее вновь стало обычным, и Кристофер, завороженный, не мог отвести взгляда от ее янтарных глаз. Она взяла его руки в свои, и те вдруг засияли. Удивленный, Кристофер не сразу заметил, как со всех сторон полилась незнакомая мелодия.
Лаветта вдруг пропела:
Тот, кто огонь и бурю пройдет,
Червонную Даму вдруг позовет…
Разрушит мираж и свет обретет,
Все стихии в себе соберет…
И овладев ими, защищая того,
Кто по-настоящему дорог сердцу его,
Тогда разрушит мираж и откроется путь,
И в этой борьбе он обретет свою суть.
Слова повторялись и повторялись, сводя с ума. Кристофер зарычал, хотел оттолкнуть Лаветту, но лишь ударил по воздуху. Ее уже не оказалось рядом, она растворилась, не оставив после себя даже призрачной дымки. Он упал на землю, усыпанную ракушками, и, не в силах подняться, пополз вперед. Лишь бы не оставаться на месте, лишь бы не слышать этих слов.
Кристофер не знал, сколько времени провел в беспамятстве, но, когда ему показалось, что силы окончательно его покинули, все закончилось. Он обнаружил себя лежащим на песке, недалеко от Куста Сожалений. Вскочив на ноги, Кристофер вдруг схватился за поясницу, которая противно заныла. Зверька нигде не было, и он даже подумал, что все это ему приснилось.
– Мастер Клин? – голос господина Освальда нарушил тишину. Кристофер обернулся, слишком резко, отчего тренер остановился, оглядываясь. – Вы что-то увидели?
– Господин Освальд, помните, вы сказали, что нельзя долго смотреть в одну точку? В чем опасность?
Господин Освальд выдохнул, обрадовавшись, что ничего серьезного не произошло.
– Всегда есть шанс, что не заметишь, как тебя поглотит мираж – так называемая ловушка иллюзий, – пояснил он, разглаживая усы. – Это очень опасно, в таких миражах можно потеряться и блуждать не просто часы или дни, а целые годы…
Кристофер нахмурился, не спешил отвечать.
– Почему вам вдруг это стало интересно? – склонил голову господин Освальд.
Кристофер молчал.
– Мастер Клин? – взволнованно позвал тренер. – Что все-таки случилось?
– Господин Освальд, возможно ли… что я все еще не выбрался из миража?..
Глава 19Путь
– Кристофер, сначала я хотела спросить, как же так вышло, что только ты остался один, как с тобой тут же приключилась неприятность, но потом поняла, что за годы нашего знакомства это не должно меня удивлять, – вздохнула Марта, жуя кукую-то сухую травинку. – Миражи, иллюзии… Что следующее?
– Я, думаешь, рад такому? – вяло ответил Кристофер, взлохмачивая волосы.
– Складывается впечатление, что да. Ты как будто сам летишь навстречу злу, – прошептала Марта, точно это самое зло, о котором она говорила, было настолько реальным, что могло их услышать и появиться сию минуту. – Давай-ка отойдем, есть разговор.
– Если собираешься читать мне нотации или еще что похуже, то я шагу не ступлю, – Кристофер вздернул бровь, но, завидев серьезное выражение лица Марты, нехотя последовал за ней. Они пробрались через защитные чары господина Освальда без труда – никто и ничто их не остановило – и направились подальше от ушей и глаз остальных.